Чтение онлайн

на главную

Жанры

Питер - Москва. Схватка за Россию
Шрифт:

Обратимся теперь к ситуации в банковской сфере, развитие которой с 1860-х годов стало одним из основных направлений российской экономики. Соперничество буржуазных группировок проявилось здесь не менее наглядно, чем в железнодорожном строительстве и таможенных делах. Московское купечество много лет безуспешно пыталось учредить собственный крупный банк; проект «О городовом общественном банке» был представлен властям еще в 1834 году. Тогда просьба мотивировалась необходимостью создания особого «хлебного» капитала на случай неурожая. Но даже столь благородная цель успеха не обеспечила: власти не отреагировали на просьбу купечества [145] . И в новых, пореформенных реалиях банковские проекты Москвы начала 1860-х по-прежнему оставались без внимания, как, например, проект Ф.В. Чижова о создании Народного железнодорожного банка, попросту проигнорированный министерством финансов [146] . Первый российский коммерческий банк был утвержден, разумеется, в Петербурге в 1864 году [147] . Его организатором стал председатель Петербургского биржевого комитета Е.Е. Бранд.

145

Докладная записка по этому делу явственно показывает, что вопрос о хлебном продовольствии для предотвращения голода отошел на второй план, сделавшись частью обширного проекта, в котором продовольственная нужда сочеталась с кредитными задачами для торговли и промышленности. Данный проект представлял купец О.Л. Свешников. Ответа от правительства не было в течение девяти лет. Лишь в 1843 году купечество решилось напомнить о проекте по созданию хлебного магазина и Городового банка. Однако новый военный генерал-губернатор Москвы князь А.А. Щербатов дал понять, что настаивать на этой просьбе не стоит. См.:

История Московского купеческого общества. Т. 2. Вып. 1. М., 1916. С. 370-374, 393.

146

См.: Симонова И. Федор Чижов. С. 211.

147

См.: Высочайше утвержденный устав Петербургского частного коммерческого банка. 28 июля 1864 года // ПСЗ-2. № 41122. Т. 39. Отд. 1. СПб., 1867. С. 664-668.

Будучи доверенным лицом министра финансов М.X. Рейтерна и управляющего Государственным банком барона А.Л. Штиглица, он заручился их поддержкой. В пятимиллионном уставном капитале один миллион рублей составлял вклад правительства, еще один – по рекомендации Штиглица – иностранных банкиров [148] . Подобная картина наблюдалась и при учреждении других петербургских банков: неизменными участниками их создания выступали правительственные чиновники и предприниматели иностранного происхождения. Управляющий Государственным банком Е.И. Ламанский (в 1867 году он сменил на этом посту Штиглица) вспоминал, как он уговаривал Г. Рафаловича, готовившего устав Петербургского учетного и ссудного банка, пригласить в состав учредителей кого-нибудь из русского купечества; возглавил же правление этого банка бывший министр внутренних дел П.А. Валуев. А сам Ламанский стал председателем правления Русского банка для внешней торговли, учрежденного в 1871 году по инициативе банкирских домов Гвинера, Гинзбурга, Мейера и других [149] . От столичного русского купечества в банковском строительстве участвовал довольно ограниченный круг деятелей. Так, в составе акционеров разных петербургских банков неизменно фигурировали братья Елисеевы. Но подобные примеры являлись исключениями: погоду здесь делали не купеческие представители. Неудивительно, что столичные банки, тесно связанные с высшей имперской бюрократией, пользовались безраздельной поддержкой российского правительства, поручавшего им проведение различных коммерческих операций. Например, М.X. Рейтерн наделял упоминавшийся Петербургский учетный и ссудный банк правом реализации и пополнения золотого запаса страны на финансовых рынках европейских стран [150] .

148

См.: Из воспоминаний Евгения Ивановича Ламанского // Русская старина. 1915. №11. С. 209.

149

См.: Там же. С. 211.

150

См.: Там же // Русская старина. №12. С. 412-413.

Совсем иначе складывалась ситуация с банковским учредительством в Москве. В 1866 году было наконец выдано разрешение на создание Московского купеческого банка, проект устава которого уже давно находился в Министерстве финансов [151] . Возглавили его Ф.В. Чижов и И.К. Бабст. Иностранный капитал в создании банка не участвовал, однако это детище купечества Первопрестольной демонстрировало завидную финансовую динамику. Очевидно, что работа на растущем внутреннем рынке имела свои сильные стороны, позволявшие конкурировать с Петербургом. Например, если вскоре после открытия Московского купеческого банка туда поступило свыше 10 млн рублей, то уже через пять лет по его текущим счетам проходило свыше 134 млн рублей [152] . Эти большие средства шли на оборотное обслуживание торгово-промышленных активов, принадлежащих купечеству. Те же цели преследовало и учреждение в 1869 году Московского купеческого общества взаимного кредита; в его правление вошел И.С. Аксаков, ставший вскоре председателем этого общества.

151

См.: Устав Московского Купеческого банка. 1 июня 1866 года // ПСЗ-2. №43360. Т. 41. Отд. 1. СПб., 1868. С. 613-622.

152

См.: Петров Ю.А. Коммерческие банки Москвы (конец XIX века – 1914 год). М., 1998. С. 28.

Тем не менее, даже располагая такими крупными структурами, в банковской сфере Москва уступала Петербургу. Столичные банки благодаря поддержке властей являлись более мобильными: они делали ставку на создание филиальных сетей, а также на привлечение иностранных финансовых ресурсов. Именно это обеспечивало им большие конкурентные преимущества, что серьезно беспокоило купечество. Поэтому московская предпринимательская группа решила диверсифицировать свои финансовые источники. Для этого в 1870 году было инициировано создание нового Московского учетного банка. Его акционерами стали проверенные партнеры купечества: Кноп, Вогау и другие, а также крупные русские торговцы и промышленники, тесно связанные между собой деловыми отношениями: И.В. Щукин, К.Т. Солдатенков, С.И. Сазиков, Боткины, кондитерский фабрикант А.И. Абрикосов [153] . Проект предназначался специально для внешнеторговых операций и привлечения прямого финансирования из-за рубежа, минуя петербургские деловые круги. Фабрикант С.И. Сазиков подчеркивал:

153

См.: Найденов Н.А. Указ. соч. С. 224.

«Известно, что по части банковской Москва находилась всегда в зависимости от Петербурга. Наш банк поставил себе задачей установить по этой части непосредственные отношения Москвы с Европой» [154] .

Считалось, что немецкие связи Кнопа и Вогау будут способствовать этому процессу. Заметим, что решить поставленную задачу не удалось: европейские партнеры прекрасно сознавали, в чьих руках находится административный ресурс, и серьезно вкладываться в инициативы купечества не собирались. Другой крупной и более удачной инициативой купечества стало учреждение Волжско-Камского банка. Среди его организаторов мы видим весь цвет деловой старообрядческой элиты того периода: В.А. Кокорева, Г.И. Хлудова, Т.С. Морозова, К.Т. Солдатенкова, братьев Милютиных, Сыромятниковых и др.; из двадцати учредителей только двое не принадлежали к купечеству [155] . В дальнейшем крупнейшими акционерами банка стали семьи поморских беспоповцев Кокоревых и Мухиных. Банк сразу сделал ставку на создание мощной региональной сети: уже к 1873 году он обосновался в обеих столицах и восемнадцати крупных городах России, главным образом в Поволжье, причем правление этого коммерческого учреждения располагалось непосредственно в Петербурге [156] . Кстати, в данном случае акционеры сумели привлечь в руководство банка крупного столичного чиновника, о котором говорилось выше, – Е.И. Ламанского; он занял пост председателя совета в 1875 году. Пресса считала, что Волжско-Камский банк сохранял русское купеческое лицо; в пореформенный период он наряду с Московским купеческим банком считался наиболее успешным проектом буржуазии Первопрестольной [157] . Заметим, что на этом фоне начинания в банковской сфере московского дворянства, не обладавшего прочными связями в торгово-промышленном мире, оказались явно несостоятельными. Такие банки, как Московский ссудный и Промышленный, просуществовав несколько лет, в 1875-1876 годах завершили свою деятельность по причине банкротства [158] .

154

См.: Речь, сказанная Сергеем Игнатьевичем Сазиковым на обеде, данном учредителями Московского учетного банка Алексею Ивановичу Абрикосову. М., 1871. С. 3.

155

См.: Волжско-Камский коммерческий банк. Краткий обзор за 25 лет (1870-1894 годы). СПб., 1895. С. 10.

156

См.: Там же. С. 4.

157

См.: Московские ведомости. 1899. 22 января.

158

См.: Найденов Н.А. Указ. соч. С. 220, 234.

Но настоящие успехи купеческой буржуазии на экономическом поприще начались с воцарения на троне Александра III. Они связаны с изменениями всего государственного курса, предпринятого императором-русофилом под влиянием русской партии. Ее лидеры начали «опекать» Александра еще с конца 1860-х годов, когда после смерти старшего брата Николая он превратился в наследника российского престола. Собственно, вокруг его фигуры и произошло сплочение политических групп, получивших наименование русской партии. Организатором их выступил князь В.П. Мещерский, состоявший в дружеских отношениях с Александром Александровичем. Именно Мещерский ввел его в круг своих идейных единомышленников, став инициатором их регулярных встреч. На этих вечерах присутствовали М.Н. Катков, И.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин, князь В.А. Черкасский, литератор Ф.М. Достоевский, учителя цесаревича К.П. Победоносцев, И.К. Бабст и др. Весьма интересно, что наследник престола зачитывался староверческой эпопеей П.И. Мельникова-Печерского «В лесах», публиковавшейся в катковском журнале «Русский вестник»; встречался и с автором романа, который поведал ему много интересных сведений о расколе [159] . Конечно, подобные встречи оказали большое влияние на формирование молодого человека. В этой интеллектуальной атмосфере складывался круг тех людей, которые при Александре III во многом определяли российскую политику. Русская партия дождалась того часа, когда она, встав у руля, смогла повернуть государство в русло своих национально-патриотических представлений. Это образно описал князь В.П. Мещерский:

159

См.: Письмо Цесаревича Александра к К.П. Победоносцеву. 6 апреля 1875 года // К.П. Победоносцев и его корреспонденты. М., 2001. С. 39.

«Русская партия, словно наш национальный сказочный богатырь, который, отсидев сиднем десятки лет, начал расти и крепнуть не по годам, а по дням... с усилением народного развития и сознания начала быстро возрастать и усиливаться» [160] .

Одновременно с русской партией просыпается – правда, как думается, никогда особо и не дремавшее – староверческое купечество. Вне всяких сомнений, оно было хорошо осведомлено о сдвигах в верхах и осознавало, какие перспективы сулит ему этот политический поворот. Если советской историографией 1880-1890-е годы трактуются как мрачный период контр-реформ, то для староверческой буржуазии это было время долгожданного и плодотворного диалога с властью, породившее немало надежд на будущее.

160

См.: Нечто о «смутной» партии (передовая) // Гражданин. 1886.27 апреля. №34.

Восхождение на престол Александра III ознаменовалось в Москве торгово-промышленным съездом, послужившим трибуной для декларации программных намерений московского клана. На сей раз никаких затруднений с разрешением мероприятия не возникло; более того, с приветствием к съезду выступил родной брат императора великий князь Владимир Александрович. Заклеймив европейские теории как непригодные для России, купечество повело речь на излюбленную тему: об охранительных пошлинах (а лучше вообще о запретительных). Известный ученый Д.И. Менделеев, хорошо знакомый московской буржуазии и ценимый ею, вернулся к идее создания отдельного учреждения (министерства) для защиты интересов русской промышленности [161] . О пользе повышения таможенных тарифов говорили видные представители делового мира Москвы: Г.А. Крестовников, Т.С. Морозов, Н.И. Прохоров, С.И. Кузнецов и др. Они уверяли, что охранительная таможенная политика – единственный путь для выхода богатырских капиталов из русской земли [162] . Съезд настолько проникся этим духом, что даже проигнорировал призывы министра финансов Н.X. Бунге не рассматривать увеличение ставок в качестве панацеи от всех бед; его предостережения тонули в хоре голосов большинства [163] .

161

См.: Доклад Д.И. Менделеева «Об условиях развития заводского дела в России» // Труды Высочайше разрешенного торгово-промышленного съезда, созванного обществом для содействия русской промышленности и торговли в Москве в июле 1882 года. СПб., 1883. С. 8-9.

162

См. напр., наиболее яркое выступление Г.А. Крестовникова // Там же. С. 264-265.

163

См.: Речь Министра финансов Н.X. Бунге // Там же. С. 119.

После торгово-промышленного форума, задавшего вектор развития российской экономики, купеческая элита перешла к практическим действиям по ограждению внутреннего рынка от иностранной продукции. Первый удар пришелся на так называемый закавказский транзит – путь, по которому при Александре II был разрешен беспошлинный провоз зарубежных товаров для дальнейшего следования в азиатские страны. Но этим удобством пользовались многие торговцы: транзит Тифлис–Баку–Джульфа нередко использовался для беспошлинного экспорта в Россию. Московская буржуазия, обеспокоенная наличием этой таможенной дыры, давно выступала за прекращение этого безобразия и требовала прекратить подрыв русской промышленности [164] . В семидесятых годах XIX столетия борьбу за закрытие транзита возглавляли М.Н. Катков и Н.А. Шавров, который даже публиковал научные труды по данному вопросу. С началом восьмидесятых хлопоты купечества стали гораздо более успешными. Теперь на его стороне выступило Общество для содействия русской промышленности и торговле [165] . Как выяснилось в ходе состоявшихся там дебатов, в свободном транзите были заинтересованы крупные столичные предприниматели. Они так аргументировали свое желание сохранить эту практику: «Нельзя все интересы такого обширного государства, как Россия, сосредоточить около одной Москвы» – ведь Российская империя существует для блага всех своих областей [166] . Предлагалось компромиссное решение: оставить закавказский путь, но установить умеренные пошлины для товарных потоков. Именно за такой вариант выступал министр финансов Н.X. Бунге. Но Московский биржевой комитет держался неколебимо и добился подчинения закавказского транзита действующим таможенным правилам. Причем Александр III при рассмотрении вопроса высказал пожелание не передавать его в Государственный совет, чтобы избежать там нежелательных дискуссий. Как говорили в верхах, в этом проявилось «торжество московской агитации и петербургской интриги против Бунге» [167] .

164

Заявление Московского биржевого комитета «По вопросу о транзите иностранных товаров через Закавказский край». 5 ноября 1882 года // ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 98. Л. 24-26.

165

См.: Куприянова Л.В. Буржуазия и проблемы протекционизма в России. 1860-1880 годы // История предпринимательства в России. Кн. 2. М., 2000. С. 185, 197.

166

См.: О Закавказском транзите // Труды Общества для содействия русской промышленности и торговли. Часть 13. СПб., 1883. С. 128-129.

167

См.: Половцов А.А. Дневник государственного секретаря. Т. 1. М., 2005. С. 40.

Но настоящая схватка купечества и русской партии непосредственно с министром финансов произошла в 1884 году при обсуждении устава русско-американской компании. Это предприятие бралось построить по стране сеть элеваторов, чтобы существенно снизить затраты на транспортировку зерна, идущего на экспорт. Представитель и акционер компании П.П. Дурново не скрывал, что прежде всего отстаивает интересы землевладельцев-дворян. Данную коммерческую инициативу всячески продвигал Н.X. Бунге, который, со своей стороны, не мог не приветствовать такие крупные инвестиционные вложения. В этом деле он решил заручиться поддержкой Государственного совета [168] . Однако против учреждения русско-американской компании резко выступили «представители народной политики» в лице Московского биржевого комитета и его политических союзников. «Московские ведомости» в пух и прах разносили проект, напрочь отвергая представленные экономические расчеты. Вместо игры в цифры издание предложило рассудить, кому в полное распоряжение достанется хлебная торговля. И сделало вывод: этот исконно русский бизнес отдается в жертву иностранцам, а местное купечество будет довольствоваться крохами, которые русско-американская компания пожелает им выделить. Слушания в Госсовете передовая статья газеты окрестила «торгом со своей совестью» [169] . А когда сторонники проекта указали, что в правлении компании будут отнюдь не только иностранцы, но и русские подданные, М.Н. Катков многозначительно заметил, что «между русскими подданными есть всякие» [170] .

168

См.: Там же. С. 132.

169

См.: Передовая // Московские ведомости. 1884. 29 января.

170

.См.: Там же.

Поделиться:
Популярные книги

Газлайтер. Том 6

Володин Григорий
6. История Телепата
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 6

Идеальный мир для Социопата 2

Сапфир Олег
2. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
6.11
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 2

Наследник с Меткой Охотника

Тарс Элиан
1. Десять Принцев Российской Империи
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Наследник с Меткой Охотника

Дело Чести

Щукин Иван
5. Жизни Архимага
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Дело Чести

Снегурка для опера Морозова

Бигси Анна
4. Опасная работа
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Снегурка для опера Морозова

Лишняя дочь

Nata Zzika
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.22
рейтинг книги
Лишняя дочь

Вдова на выданье

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Вдова на выданье

Дядя самых честных правил 7

Горбов Александр Михайлович
7. Дядя самых честных правил
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Дядя самых честных правил 7

Муж на сдачу

Зика Натаэль
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Муж на сдачу

Книга пяти колец. Том 2

Зайцев Константин
2. Книга пяти колец
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Книга пяти колец. Том 2

Ваше Сиятельство 5

Моури Эрли
5. Ваше Сиятельство
Фантастика:
городское фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Ваше Сиятельство 5

Неудержимый. Книга X

Боярский Андрей
10. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга X

Законы Рода. Том 3

Flow Ascold
3. Граф Берестьев
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 3

Счастливый торт Шарлотты

Гринерс Эва
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Счастливый торт Шарлотты