Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский
Шрифт:
– Не затруднит ли, владыка, вспомнить священноинока Савву, что подвизался лет двадцать тому назад в Троицкой обители у преподобного Сергия?
– Савва?
– переспросил Даниил.
– Уж не тот ли смиренный, что вынужден был принять управление Сергиевой обителью? Братия настояла. Ибо его предшественник, преподобный Никон, удалился в безмолвие. А то есть ещё Савва Вишерский, уроженец Кашина. Тот из рода бояр Бороздиных. С юных лет - пустынник.
– Нет, - остановил князь.
– Мне нужен тот, что в Сергиевой обители.
Ещё некоторое время провёл владетель Звенигородский с владыкой. Ушёл с радостным решением посетить монастырь
Ясным весенним днём в сопровождении Ивашки Светёныша выехал Юрий лесными путями к памятному месту у Ярославской дороги. И не узнал обители: когда-то здесь обрастали мхом деревянные стены. Сюда восьмилетним всего-то на одну ночь попал княжич в матунькином поезде, покинувшем перед нашествием Тохтамыша Москву. Давно это было, ещё при жизни Чудесного Сергия. Смутные воспоминания брезжили и оживляли минувшее. В самой ограде первобытный лес шумел над кольями, обсыпал их кровли палыми иглами. Вокруг торчали невыкорчеванные пни, кое-где валялись неубранные стволы деревьев. В маленькой деревянной церковке за недостатком свеч пахло лучиной. Где это все? Явным чудом воздвигнута каменная крепость с башнями по углам. Возглавляет обитель высокий храм с величественными куполами. Для иноков выстроены добротные, поместительные жилища. А работы ещё идут. Стало быть, вся Московская Русь, от князя до смерда, не покладая рук трудится, не жалеет средств на благо Сергиева Дома - своей святыни. Бедность видна лишь в обличии иноков, ведущих прежнее, строгое житие. На зов князя вышел игумен в залатанной сермяжной рясе.
– Савва?
– переспросил он с раздумчивостью.
– Наш бывший настоятель? Он явил своими молитвами источник воды за стенами обители. Мы зовём теперь этот источник Саввиным кладезем.
– Как?
– изумился князь.
– Преподобного уже нет среди вас?
– Удалился недавно, - кивнул игумен.
– Устроил келию в пустыньке на Москве-реке. Проводит там дни в посте и молитве. К нему стекаются люди укреплять себя в вере. Умиляются, слушая праведника.
Князь расспросил подробно, как найти пустынное место, обжитое подвижником, и простился.
Дождавшись первого воскресного дня, он с тем же Светёнышем отправился искать пустынь. Даже охраны с собой не взял, ибо это было в пределах Звенигородского княжества. Не проскакав и полутора вёрст, Юрий Дмитрич остановился на берегу при впадении в Москву-реку сказочной по своей красоте лесной речки. За ней высилась довольно крутая гора, покрытая ковром благоуханных растений. Так и манило взойти наверх. Ощутив себя многими годами моложе, князь одолел подъем, огляделся и замер. Ему открылся прекрасный вид на Звенигород и окрестные сёла.
– Впервые я здесь. Что за место?
– вслух промолвил Юрий Дмитрич.
Светёныш пояснил:
– Речка называется Разварня, а урочище - Сторожа. По имени горы. При литовских набегах здесь несли службу воины. Наблюдали за движением неприятеля. Литовцы проходили к Москве по старой Смоленской дороге, что уклоняется за Можайском влево, к Звенигороду.
Князь, насмотревшись, продолжил путь. Келью Саввы отыскал заполдень, опрашивая встречных и поперечных. Оказывается, впрямь множество самого разного люда посещало подвижника. Пришлось ждать своего череду, устроившись на травке-муравке.
– Ты же не простолюдин, - удивился Ивашка.
– Взойди как первый человек своей отчины.
Юрий Дмитрич окоротил слугу:
– В Священном Писании сказано: первые будут последними, а последние первыми. Наберись смирения.
Смирение-то
– Здрав буди, князь Юрий!
– промолвил он, приветливо улыбаясь.
– Время наше пришло помолиться вместе?
– Пришло, преподобный Савва, - поднялся, сложив руки для благословения, князь. И, не решаясь сразу же повести речь о монастыре, сказал: - Дерзаю просить тебя стать моим духовником.
Савва шутя погрозил перстом:
– От духовника, как от лекаря, не таись! Открой сокровенную мысль, поделись насущной заботой.
Юрию Дмитричу пришлось признаться:
– Насущная забота моя - построить обитель во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Молю: помоги в святом деле, возглавь его. Я же пребуду неусыпный твой вспоможенник, духовный сын.
Поскольку старец не отвечал, князь счёл нужным прибавить:
– Место благое подыскал я для будущего очага святости: гора Сторожа при впадении речки Разварни в Москву-реку.
Савва благословил Юрия.
– Ведомо мне место сие. Видел, блуждая в поисках пустыни. Показалось Небесным Раем, насаждённым благовонными цветами. Для отшельнической кельи слишком приближено к городу, для монастыря хорошо - паломники, не утомляя ног, будут рады.
Допоздна беседовал князь с пустынником. Сбылось предвидение юного инока Саввы: в келье перед иконой Богоматери вместе молились, дабы простёрла она свой покров над будущей, имени её Рождества, обителью. Оба, монах с мирянином, увлеклись общим замыслом. Князь по просьбе княгини решил сооружать монастырь, что казалось для супругов много важнее строительства собственного нового терема. Бывший же игумен, уйдя в безмолвие, не смог уйти от страждущих душами, тянущихся к нему людей, и вновь стал помышлять о монастыре. Желание князя вошло в согласие с устремлением старца.
Юрий Дмитрич с Ивашкой Светёнышем затемно возвращались в город, хотя летняя тьма и весьма относительна. Заря, догоревшая на западе, двигалась через север к востоку. День заявлял о себе незатухающим светом, готовым вот-вот вспыхнуть вновь. Путники, заворожённые красотой летней ночи, ехали молча, ибо чудесный мир — создание Божие - побуждал не рассуждать, а внимать, не мыслить, а созерцать.
Путь преградила первая городская рогатка. Заставщики не узнали князя - недавнего гостя в своём уделе. Стали допрашивать: кто, зачем? Вот когда Юрий смутился, что ездит без охраны. Слава Богу, на заставщиков произвело впечатление дорогое княжеское оружие. Что ж до одежды, то, едучи к старцу, Юрий поскромничал: был в суконном кафтане, не в парчовом или бархатном, и выглядел как зажиточный местич.
Один из стражников узнал Светёныша и поверил ему.
– Проезжай, твоя милость, - поднял он перед князем рогатку.
– Здравствуй много лет!
Город засыпал, улицы были пусты. А в княжеском древнем тереме что-то произошло: это сделалось ясным уже в сенях. Челядь сновала из двери в дверь. Чаще попадались со свечками в переходах слуги женского пола: стало быть, суета касалась княгини. Юрий встревожился. Ухватил за длинный вислый рукав попавшуюся навстречу Вассу, повелительницу служанок, лицо, самое близкое к госпоже, потому и в одежде почти господской.