Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский
Шрифт:
– А что, Наримантов имеет большую силу в стенах златоверхого терема?
– спросил о литвине Юрий Дмитрич.
Елисей подтвердил:
– Настолько большую, что за старика выдали сестру юного Василия, великую княжну Марью.
– Лик князя вытянулся. Лисица поспешил успокоить: - Сила в верхах и в низах - вещи разные. Патрикеич боится быть во главе великокняжеской рати. На твоих же братьев надежда, сам знаешь, какая. Стало быть, светлым головам ещё думать и думать. А нам эти думы знать!
Юрий Дмитрич поправил:
– Не знать, а только гадать. Угадывать!
Старик возразил:
– Без знатоков
– На недоумённый господский взгляд он напрямую задал вопрос: - У тебя, княже, деньги есть?
– Что ты хочешь?
– не понял Юрий Дмитрич.
Лисица начал деловой разговор:
– На Ивана Дмитрича Всеволожа, известного тебе знатока всех событий, трудятся, не жалея живота, несколько десятков верных людей. Есть они и в Литве, и в Орде, и в Новгороде со Псковом, и в Твери, и в Рязани, короче, везде, где нужно. Их следует содержать конными, на свой лад с оружием и всегда располагающими тугой калитой. Все эти люди способны на разные дела, главнейшее же - быстрые вести о самом важном. Я был одним из них и знаю многих. Если бы ты расщедрился, могу поручиться: глаза, уши, а, коли надо, недрогнувшая рука будут у тебя всюду, где повелишь.
Юрий Дмитрич невольно вспомнил всеведущего, вездесущего Галицкого. Одиночка, увлечения ради не жалеющий собственной невеликой мошны! Теперь перед князем сидел охотник, держащий на сворке целую стаю гончих.
– Сколько потребно?
– спросил Юрий.
– Полушестьминадцаты тысячи рублёв, - не задумываясь назвал Лисица сумму, - деньгами в отчёт, серебром в отвес.
– Добро, - также без раздумий молвил князь. И отпустил воспрянувшего к большим делам споспешника.
После задумался: полу... шестьми... надцаты - это сколько же тысяч? Ага: тринадцать! Как будто по средствам.
Не минуло и месяца, а вести потекли сперва ручейком, затем весенним потоком, наконец, разливанной рекой. В Твери от язвы один за другим скончались великий князь Иван Михайлович и его сын Александр Иванович. Внук Юрий Александрович княжил месяц и тоже умер. Теперь на тверском престоле брат его Борис. Он тотчас же взял под стражу дядю своего Василия Михайловича Кашинского.
Соперничество властителей в объятой язвой Твери не очень-то занимало мысли галицкого князя. А то, что язва уже достигла Москвы, испугало и повергло в уныние. Там свирепый недуг лишил жизни трёх сыновей Владимира Храброго - Андрея, Ярослава, Василия. Следовало поставить непроницаемые заставы на всех границах Галицкой земли.
Елисей Лисица получил разрешение входить в княжеские покои по собственному почину: не застанет в тереме, застаёт в бане. В субботний день, взойдя из предбанника, банщик Устин доложил о его прибытии. Князь, ополоснувшись, вышел, закутанный белой простыней. Добытчик вестей сидел у двери, свесив голову.
– Что, - спросил Юрий, - не обрадуешь?
– Сперва обрадую, - мрачно произнёс Елисей.
– Витовт, опекун твоего племянника, всё же не утерпел, вторгся на Псковщину с большой ратью, подступил к городу Опочке.
– Обрадовал!
– вздохнул князь.
– Не гляди в начало, гляди в конец, - пробурчал Лисица.
– Опочане встретили пришельца с дикой яростью, с несусветным свирепством, изобретали военную хитрость за хитростью. Осаждающие или умирали в муках, или попадали в. плен, что
– Слава Богу!
– заключил князь, вытягиваясь на лавке.
– Ещё не всё, - продолжал Елисей.
– Витовт, уладившись с псковитянами, устремился к Новгороду. Придрался, что, когда шёл спор с новгородцами о границах, те назвали его бражником и изменником. Теперь они понадеялись на свои непроходимые болота и посмеялись над угрозами литвина; мы, дескать, для тебя уже мёд варим!
– А на московскую помощь не надеялись?
– подал голос князь.
Лисица махнул рукой:
– У Москвы против тебя-то нет сил, а против Витовта...
– Каковы вести из Кремля?
– хотел услышать более важные вести Юрий Дмитрич.
– Дозволь извещать по череду, - попросил Лисица.
– Твой возможный враг хотя и стар, да не дряхл. Он проложил путь своей силе сквозь опасные зыби так называемого Чёрного леса. Десять тысяч воинов шли впереди с секирами, гатили дорогу срубленными деревьями. Прошла даже самая большая пушка Галка, изготовленная немецким мастером Николаем. Её везли на сорока лошадях. Выстрелила она по крепости Порхов, снесла каменную башню, а также стену церкви Святого Николы. Но сама разлетелась на части. Много Витовтовых ратников умертвила осколками, даже своего создателя-мастера и ещё воеводу полоцкого. Пришлось всё же новгородцам заплатить большой выкуп. Каждые десять из ста десяти тысяч платящих подати внесли в казну рубль серебром.
– А Москва молчит, - повторил Юрий Дмитрич.
– Вот теперь огорчу тебя, - перешёл к главной вести Лисица.
– В златоверхом тереме состоялся совет. Великая княгиня Софья Витовтовна призвала бояр и сообщила им предложение своего отца отправить к тебе митрополита для увещаний. То есть церковь вмешать в твою распрю с племянником.
Юрий живо вскочил:
– Фотий... приедет... в Галич?
Елисей встал и молвил значительно:
– Он уже в Ярославле.
4
Юрий Дмитрич сидел как на иглах, советуясь с Семёном Морозовым. Дел много, хоть разорвись! Как на зло, отсутствует Борис Галицкий: отправлен в Звенигород досмотреть, всё ли благополучно в ближней от Москвы вотчине. Даниил Чешко уехал на Белоозеро с княжеским вкладом в возникшую там Ферапонтову обитель в пятнадцати вёрстах от Кирилловой. Все хлопоты по встрече почётного гостя пришлось возложить на тиуна Ватазина. Особое беспокойство вызвал обветшалый святительский дом, запустелый после того, как Галицкая епископия была соединена с Костромской. Нужно было быстро обиходить, прибрать хоромы. И эту заботу взяла на себя княгиня Анастасия Юрьевна.
Морозов рассуждал о тонкостях предстоящего разговора с митрополитом: будет сложно!
– Фотий сошлётся, - предполагал боярин, - на завещание твоего отца, передавшего власть не брату, а сыну. Ты, княже, возрази: блаженной памяти Владимир Серпуховской был не родной, а двуродный брат Дмитрия Ивановича и не мог занять старшего стола по отчине, ибо отец его никогда не был великим князем. Василий же Дмитрич завещал старшинство сыну мимо родных братьев, нарушив бесспорные права их по старине.