Пляска смерти
Шрифт:
Она уперла руки в боки, топнула ножкой.
— Не знаю, о чем ты говоришь. Наверное, это ты сам такого хочешь. — И она обернулась к Жан-Клоду: — Мастер, можешь ли ты найти среди наших гостей кого-нибудь, кто даст мне сделать ему больно? Я соскучилась.
Сказала она это так, будто никакого противоречия не было: объявить Самсона извращенцем, а потом попросить именно то, в чем он ее обвинил.
Жан-Клод вздохнул:
— Ашер, не будешь ли ты так добр отвести ее к Бартоломе?
Ашер поднялся из кресла, где сидел почти неподвижно во всех этих разборках. Но Натэниел его опередил:
— Я
Все обернулись к нему. Он улыбнулся:
— У вас с Сэмюэлом разговор о вампирских делах. Ашер здесь будет полезнее, чем я.
Он подошел к нам попрощаться, и Мика отодвинулся с дороги, пропуская его ко мне. Ричард все еще обнимал меня за плечи, и рука его напряглась, будто он хотел отодвинуть меня прочь от Натэниела.
Натэниел коснулся его руки, и Ричард застыл. Сила его хлестнула молнией, как плеть по коже.
— Ай, Ричард! Блин, это же больно! — вскрикнула я.
Натэниел поежился:
— И правда больно.
Но в голосе его не было жалобы.
— Назад, — сказал Ричард, и в голосе его чуть слышалось рычание. Он контролировал свою силу, чтобы она меня не обожгла, но это было как льнуть к горячей печке, когда знаешь, что очень скоро она еще сильнее начнет жарить.
Натэниел улыбнулся и протиснулся мимо нас, прижимаясь грудью к руке Ричарда. Тот отодвинулся, но попытался отодвинуть и меня, а я, честно говоря, не хотела оказаться в середине. Поэтому я остановилась, но Натэниел был так близко, что шагнуть вперед я тоже не могла. У Ричарда был выбор: поднять меня, или передвинуть, сделав мне больно, или отпустить, или отодвинуться без меня, или остаться где стоял, и чтобы Натэниел к нему прикасался.
Он пытался отступить назад, а я не хотела двигаться с места, а Натэниел просто смотрел на нас с расстояния в дюйм. Ричард не хотел отодвигаться без меня или оставлять меня одну с Натэниелом. Символично было так, что словами не передать.
Натэниел заговорил тихо, не отводя лавандовых глаз от лица вервольфа. Его грудь почти прижимала ко мне руку Ричарда.
— Ты как пес, метящий территорию. Может, тебе на Аниту поссать — пусть все знают, что она твоя?
Ричард зарычал низко и глубоко — звук завибрировал у меня по коже, по телу Натэниела. Мы оба вздрогнули — пожалуй, по разным причинам.
— Прекратите оба! — велела я.
— Она не кость, которая может достаться только одному, — сказал Натэниел.
Ричард снова зарычал, и на этот раз его сила хлопнула по мне плоским электрическим ударом. Мы с Натэниелом сказали одновременно: я — «больно!», он — «м-м-м!».
— Ну ты, извращенец! — почти выкрикнул Ричард.
— Может быть. Но этот извращенец готов сделать для любимой женщины и своего ребенка то, чего не сделаешь ты.
Ричард отдернулся так резко, что я пошатнулась — Натэниел меня подхватил.
Ричард отступил. Натэниел заставил его отступить — не силой, а правдой.
Натэниел подхватил меня, и я не мешала, потому что, если бы я сейчас отстранилась, все представление пропало бы зря. Слишком давно я ошиваюсь среди ликантропов, чтобы не понять, что происходит. Натэниел, мой покорный Натэниел, вышел отбивать подачу. Самой доминантной личности из всех, что
Натэниел поддержал меня, и я обняла его, спрятала лицо у него на груди — потому что не знала точно, что на этом лице выражается. Натэниел выступил против Ричарда — и победил. Что еще может измениться просто из-за возможности, что будет ребенок?
— Я уведу Валентину, а вы поговорите про бизнес.
— Этот бизнес тебя касается, — напомнил Мика за моей спиной.
— Но мне потом можно будет рассказать, а по вампирским вопросам у меня все равно мнения не будет. — Он осклабился. — Также меньше всех я буду возражать против кого бы то ни было, кого Анита выберет себе как pomme de sangили любовника. — Он поцеловал меня в лоб и шепнул: — А еще дело в том, что Валентина меня не пугает.
Я посмотрела на него:
— А меня, знаешь, пугает то, что тебя она не пугает.
Он улыбнулся уже не так широко, только мне:
— Знаю.
И он поцеловал меня в губы — ласково и нежно. Потом отодвинулся, и я его отпустила, все еще не до конца понимая, что за перемена случилась в нем.
Валентина подошла к нему, он взял ее за ручку и повел к дальнему коридору. Она оглянулась на всех нас и показала язык.
Клодия послала за ними Лизандро, сказав вслух:
— Пригляди там, чтобы Бартоломе не сделал ничего такого, чего не должен.
Но я не сомневалась, что после представления Валентины и Самсона она просто не хотела оставлять с ней наедине никого из не-вампиров. Честно говоря, я тоже.
Глава семнадцатая
— Как ты можешь его любить? — спросил Ричард.
Я обернулась к нему. Он сгорбился, потирая ладонями руки от плеч, как от холода. Но холодно ему не было — по крайней мере не тот это был холод, от которого можно защититься одеялом. Холод сердца это был, или души, или разума. Такой холод проедает дыру в самой твоей сути и оставляет за собой что-то темное и страшное.
Я смотрела на него и искала ответа на его вопрос. Такого ответа, от которого ему не стало бы еще больнее. Вздохнув, я поняла, что ничего, кроме правды, не придумать. Уж кем бы ни были мы с ним друг для друга, кем бы мы друг для друга ни стали когда-нибудь, но всегда между нами была и будет хотя бы правда.
— Я тебе задал вопрос, — напомнил он, и его сила полыхнула в комнату как жар из печи, которую открыли посмотреть. Но жар тут же рассеялся — Ричард пытался держать себя в руках.
— Почему я люблю Натэниела? — переспросила я.