Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна?
Шрифт:
Катюша в школе по-прежнему со мной сидела. И кажется всё было нормально, но не было между нами чего-то такого, что было, когда она к нам только пришла в пятый класс. Тогда она всех боялась, а теперь освоилась. Теперь она - звезда класса. А ко мне все как-то в классе осторожно относились. Потрепаться, приколоться на уроке - это пожалуйста, а так, чтобы дружить, как мы с Даньком дружили..., на все темы поговорить, в кино сходить, так - нет. Все дэ-рэ, все сабантуи всегда без меня. Но я не парился. Я - элита. Мы вообще со Светланой Эдуардовной в клубах иногда выступаем. Это покруче разных картошек-едален. Но всё равно танцы танцами, но как не было друзей в классе, так и нет. Побегать-подраться, как в началке, уже не особо штырит. Никто не бегает, все
Мне почему-то всё чаще стало казаться, что меня опасаются, ну или осторожничают со мной. Мне стало мерещиться, что обо мне, за спиной, говорят, обмусоливают мои поступки. Я не знаю, когда во мне поселилась эта тоска. Я стал чувствовать не уверенность, как раньше, а неуверенность на грани стыда. Ведь мы не платили за танцы. Совсем небогатые люди за танцы платили. А мы - нет. Я всё прекрасно понимал, я вообще до денег жадный. Но вдруг, после того как между мной и Катюшей встала какая-то незримая стена, я подумал: а вдруг это из-за того, что я за танцы не плачу. Вдруг из-за этого она отдалилась от меня. Ну да, думалось мне, она поняла, что мы жадные. И не хочет со мной. Девчонка же любит, чтобы ей подарки дарили. Я же Катюше ничего никогда не дарил. А другие поцы духи ей презентовали, колечки и фенечки, браслетики ещё со змейками и черепками, артефакты поттерианы. Катюша обожала Гарри Поттера. Но конечно в школе девчонки по-прежнему за мной бегали... Я вдруг понял, что моя внешность помогала мне до поры-до времени. Поступки мои, что уж там говорить, подлячие, подпортили репутацию. Ещё я услышал о себе такие слова:
– Щегольковым надо заниматься. Ребёнок брошенный.
Это от училок, они домой шли, я их обогнал, попрощался как вежливый, а потом на лавочку на улице присел. Они мимо прошли, не заметили, и обо мне, ну надо же, говорили.
Я вообще не понял о чём это? Почему я брошенный? Потому что я на детской площадке сразу после школы? Почему я брошенный? Мама каждый день со мной болтает. В курсе всех моих школьных дел. И о Катюше знает. Папа, когда дома, по-прежнему возит меня на искусственный лёд в соседний город. Правда, на рыбалку я с родителями не люблю ездить. Но приходится. И мама и папа просто фанаты в нерест поудить-покоптить. Но не я! Чувствую, скоро я откажусь наотрез от рыбалки. Я и рыбу-то не особо. И все эти палатки и костры меня напрягают. Мне только рыбные рулеты нравятся. Но это морская кулинария. Говорят, на Камчатке вкусная рыба. У нас же морская так себе. Речная-то классная, но речную я не ем, воняет. Впрочем, я об этом писал.
Глава четвёртая. Интервью
Глава четвёртая (необязательная)
Интервьювсего я боялся, что тётка Марина будет снимать интервью. Но нет. Снимал дядя. С бородой такой. Приятный дядёк. И ещё молодой, которого бородатый называл Кныш, тоже снимал, сбоку. Кныш выставлял свет. Гримёр, стильная такая, махнула нам по лицам кисточкой. А вот Светочку вертели долго. Что-то гримёр у Светочки на лице замазывала, и всё объясняла, что свет холодный, поэтому грим должен быть теплее. Я не понял ничего. В студии реал было тепло, жарковато. Под конец съёмок пАрило от прожекторов будь здоров. Кныш двигал огромные лампы. Они были привинчены к потолку, точнее бегали по потолку на каких-то проволоках. Тихо работал кондиционер. Во время съёмок его выключали. Журналистка была как все сейчас девушки, ну одинаковая. Она так ярко была накрашена, просто страшная до ужаса. У нас на сцене девчонки и то так не красятся. Самое удивительное, что, когда транслировали передачу, журналистка выглядела самой симпотной. А на самом деле она страхолюдина. Много задавала журналистка вопросов. Поначалу все съёжились, испугались. И я тоже скукожился. Ну почему я не отрепетировал дома, почему? Тогда Света стала говорить, и Серый. И Серый, такой ко мне обращается:
– Вот у нас есть солист Артём.
– Как так солист?
– удивляется журналистка.
– Вы же говорили, что самое главное в студии - массовость. Все танцуют всё.
– Нет. У нас есть солисты, - затараторила Светочка.
– Это драматургия. Без этого в хип-хопе нельзя, а в классическом танце - пожалуйста, вот например девочки у нас танцуют греческий.
– Сиртаки?
– уточняет эта уродина.
– Можно и так сказать. И другие номера, с классической хореографией все танцуют равноправно, массово. А в «Разборках» есть солисты.
– А вы, ребят, как считаете нельзя в хип-хопе без солистов?
– Ну да, - я стал говорить, я ж солист.
– Нельзя. Хип-хоп вышел из африканских городских кварталов.
– Да, да, я читала. Впитал в себя блюз, рок, брейк,-перебила.
– Ну и в общем Светлана Эдуардовна правильно сказала. В хип-хопе нужна драматургия. Элементы достаточно простые, костюмы тоже. Нужно брать конфликтом, - повторил я слова, которые нам на финишных репетициях говорил Серый.
– И кто конфликтует?
– спрашивает.
А все молчат.
– Ну, - говорю.
– Конфликтуют самые сильные по жизни, выбирают между собой предводителя.
– А разве хип-хоп и жизнь не разные вещи?
– хлопает глазами, строит из себя идиотину.
– Вообще-то в хип-хопе импровизация важна, то есть ребята могут чётко следовать элементам, а могут привносить что-то своё в сценах, где они имитируют, например, разговор. Ну как в жизни: можно так поговорить, а можно этак, - тараторит Светочка.
– Я думала, искусство показывает не жизнь, а отражение, преломление если хотите. А импровизация... Это внутри искусства. Ей любой артист владеть должен, - такое впечатление, что щупает нас как училка в школе.
Серый со Светочкой насупились как двоечники. Я вообще не понял, что эта журналистка имела в виду. Но я привык отвечать наобум. Уж у меня столько разборок с мамками-бабками-няньками-дедками было. И некоторые, из интеллегенции очкастой мне не угрожали, а пытались типа воспитывать, типа нравоучения выговаривать, нотации короче читать. А с учителями препирательства случались. И я, помедлив секунду, отвечаю такой что попало:
– Ну конечно, - говорю.
– Танец это не жизнь. Тем более, лично я понятия не имею, как там и что в чёрных городских кварталах. Меня бы там за слово «негр» наверное мочканули, в смысле вырубили бы. Но надо чтобы зрителям было интересно. А когда драка пусть и в виде танца это интересно,-в общем наболтал ерунды про то, что на сцене рождается что-то своё, уникальное. Пока идёт танец, оно тут рядом. Закончилась фонограмма, и нет уже того мира.
Ну и не очень по теме, а вроде бы и по теме.
– Что прям на сцене дерётесь?
– а сама смеётся.
– Да нет, в переносном смысле драка. Может быть перепалка. Просто это языком танца рассказывается, языком движения и музыкального сопровождения, понимаете?
– я выдохнул. Вот я молоток! Вот я топчик! Во загнул. Смотрю на Светочку - она улыбается.
– Хорошо. Про солистов поняли.
Серый тут вступил:
– Элементы сложные. У нас есть не танцы даже, а сценки под музыку.
– Да-да, - перебиваю я Серого.
– Мой герой учит пацанов элементам. Не получается. И вдруг лучше и лучше. Такая клоунада, если хотите. Сначала смешно, зритель смеётся, да и переживает за неумёх. А после восхищается теми, у кого вдруг выходит элемент.
– А какие элементы? А здесь можете показать?
– стала допытываться журналистка.
Я сказал, что могу.
А Серый сказал, что без разминки опасно. Что в хип-хопе много акробатики. А я ещё добавил:
– Стрейчинг нужен.