По Северо-Западу России. Том I. По северу России
Шрифт:
Местный мужской Архангельский монастырь, основанный в XIII столетии, имеет около 20-ти иноков. Главная церковь его о пяти куполах на длинных шейках, с таким же, как в соборе, скульптурным распятием над иконостасом. Все монастырские здания свидетельствуют о большой древности; во дворе есть нечто вроде кремлевского крытого Красного крыльца; дверь из собора, ведущая к настоятелю, имеет вместо стекол слюду. Характерны одни из монастырских ворот, состоящие из трех проходов под арками, между которыми высятся длинные шпили, напоминающие китайские мотивы. Женский Предтеченский монастырь — однолеток Архангельскому мужскому. Он стоит на Соколиной горе и вход в церковь его идет по довольно высокой, крутой лестнице. К несчастью, внутренние столбы церкви обелены и украшены местами плохой, совершенно новой живописью, которая решительно не гармонирует с почтенными архитектурными очертаниями храма и древностью многих резко отделяющихся от белых стен темных икон. В женском монастыре 180 сестер.
Вообще сказать, Устюг богат церквами; если смотреть от пристани, то можно видеть их одну подле другой, длинным рядом. В одну сторону от собора и храмов Прокофия и Иоанна Праведных идут церкви: Алексея Митрополита, Спаса-на-Городе, Рождественская, Николаевская, Варваринская, Иоанна Предтечи, Мироносицкая, Варламиевская, Петра и Павла, Симеона Столпника; в другую — Ильинская, Леонтьевская, вдали — Янковский монастырь; против города, на другой стороне Сухоны, видна церковь Дымковской слободы во имя Сергия Радонежского; значительно дальше, в глубине обширнейшей панорамы, на берегу Юга, сливающегося с Сухоной, белеются: Троицкий монастырь, церкви: Морозовская, Спасоубрусская и, наконец, самая далекая — Ивана Праведного, в Пухове. Это целый словарь имен святых, наиболее чтимых народом; писанный от века каменными буквами. Это живое кольцо церквей, большей частью очень древних, придает Устюгу некоторое сходство с Ростовом Великим, однолетком его; только вместо озера Неро является здесь Сухона; последняя, как бы сильно утомившаяся в своем долгом течении, разлеглась шире, довольная тем, что меняет свое каменистое дно на более мягкое, песчаное в Малой Двине. Устюжане, как это замечено, кажется, Костомаровым, никогда не присягали Лже-Димитрию, и когда соседняя Тотьма и даже сама Вологда временно поклонились ему, Устюг выжидал и остался непреклонным, твердым своими многочисленными храмами, окружающими его каменным кольцом.
Много любопытного представляла устроенная в описываемое время выставка местных произведений в городском саду. Очень видное место занимали на ней, конечно, полотна, скатерти, салфетки местной Грибановской мануфактуры. Значительный отдел составляли шкатулки и шкатулочки всех величин со всякими хитростными замками, настолько хитростными, что забыть секрет очень нетрудно, и тогда судьба шкатулки — быть взломанной самим собственником. Шкатулок было, главным образом, два вида: поверхность одних блистала разноцветной фольгой с вырезными на ней узорами из бересты; поверхность других была составлена из полосок жести, покрытой «морозом», т. е. теми острыми, лучистыми оттенками жести, которые так хорошо известны по дорожным ящикам и погребцам Апраксина двора. На выставке имелись очень недорогие меха, — лосиная шкура стоила 5 руб.; имелась бумага с фабрики Сумкина в Ляльске, мыло Полднева, щетина с завода Кострова, идущая сюда сырцом из Сибири и обрабатываемая в количестве 4.000 пудов, на 200.000 руб., в самом Устюге. Из отбросков, получаемых при обработке щетины, делают коврики, башмаки, туфли, последние ценой в 20 коп. Тут же виднелись разные сорта зерновых хлебов; Кошков представил серебряные изделия с чернью.
От Устюга до Сольвычегодска.
Грибановская мануфактура. Праздник. Пляска. Малая Двина, её характеристика. Забытый Екатерининский канал. Распространение стерляди.
Длинный ряд устюженских церквей еще раз показался на горизонте, когда судно, едва покинув город, вошло в Двину и круто повернуло налево, к северу; из-за плоской песчаной косы глянули они все разом и уходили вдаль, будто засыпаемые подвижными двинскими песками. Сухона сливается с Югом в широкой равнине, окаймленной на далеком расстоянии очень невысокими лесистыми холмами, причем Юг значительно уже Сухоны и кончает свое самостоятельное течение недалеко от старого Троицко-Введенского монастыря, очень хорошо видного с парохода. Тут же начинаются прибрежные пески, подвижные острова, своенравные двинские протоки или рукава, засоряющиеся иногда с одной из сторон и получающие тогда название «курье». С этими главными мотивами пейзажа путешественник не расстается более до самого Архангельска.
Льнопрядильная и полотняная фабрика В. И. Грибанова расположена в двух верстах от Двины, на левом берегу её, по почтовому факту от Устюга на Сольвычегодск. Она расположена очень красиво на берегу небольшой речки Синеги; вдоль узкой долины, с крутыми скатами, поросшими лесом, следуют, одно за другим, её красивые кирпичные здания, начиная от прядильной до белильной и складочной; это слева от дороги; справа на горе поднимается дом хозяина, с балкона которого видны: вся фабрика, как на ладони, вся хорошенькая долина Синеги и бесконечная двинская даль.
Фабрика основана в 1815 году и вырабатывает пряжи, полотен и изделий на 700.000 рублей. Льнопрядильная и ткацкая действуют 50-сильной паровой машиной; для отбельной имеется машина в 20 сил: все аппретурные машины двигаются водяным колесом в 25 сил; рабочих на фабрике 1.000 человек; лен до 30.000 пуд. скупается в полу-обработанном виде в уездах Устюгском и Сольвычегодском, а главный сбыт изделий — обе столицы, ярмарки нижегородская и ирбитская. В том, что количество полотен, вырабатываемых на фабрике, велико, можно было убедиться еще издали, с парохода, так как поверхность одного из холмов была устлана белившимся полотном и напоминала солдатский лагерь; это отбеливание полотна производится не один, а несколько раз. Пряжи работаются здесь номерами, с 10 по 145, т. е. фабрика не производит самых толстых сортов, до номера 10, и не занимается вовсе батистовым производством, с номера 145 и выше. Из хорошо вычесанного льна производятся тонкие полотна, из оческов или пакли выделывают более грубые фламандские полотна — равентухи и коломянки. Все более тонкие сорта, все скатерти и салфетки делаются здесь ручной работой и машинами, т. е. ткацкий станок приводится в движение ногой, а челнок пропускается поперек пряжи посредством привода, подергиваемого рукой. Очень любопытно воплощение различных рисунков посредством картонажей с прорезными дырочками: чем сложнее рисунок, тем больше картонок. Все это производство должно быть отнесено к чистым, если исключить пакольную пыль в чесальной и запах хлора в белильной. Десять красных молотов, очень приличных размеров, заменяют собой прачек. Самая большая ширина пряжи, здесь выделываемой, три аршина; хорошая работница при сдельной плате получает 10 — 12 руб. в месяц; за пуд льна платят от 6 до 8 руб.
Все женщины, сидевшие за станками, была в пестрых платьях и имели на головах платки, повязанные тремя-четырьмя характерными, особенными способами. В том, что платок и грация его обвязки составляют здесь существенную часть наряда, можно было убедиться в устроенном на площадке, внизу перед домом хозяина, гулянье и пляске заводских жителей. Благодаря хорошей погоде, гулянье это удалось вполне. Смотреть с высокого балкона вглубь долины было очень приятно. Поперек площадки шла так называемая «улица», где выстроены были двумя длинными рядами мужчины и женщины, и, двигаясь медленно, как бы в раздумье, проделывали тихим, мерным шагом разные эволюции. Влево плясала молодежь, состоявшая из семейств лиц, заведующих заводом, и тут особенно красивы были синие шелковые сарафаны с серебром и изящные кокошники. Вправо, гораздо большим кругом, шел забористый пляс рабочих: посредине восседал «артист гармоники», и подле него на земле валялись десятки шапок, брошенных плясавшими парнями; шел трепак, гудела песня, встряхивались кудри, у гармоник позванивали особые музыкальные молоточки, прекрасно обозначавшие такт, шло угощенье пряниками, коврижками и фруктами.
Посетив, по пути к пароходу, заводскую школу на 150 человек, путники в 41/2 часа двинулись по Двине дальше.
От слияния Сухоны с Югом на протяжении 66 верст Северная Двина называется Малой Двиной; воды в ней достаточно, но Юг приносит с собой огромное количество песчаных наносов, образующих много кос и заструг, что не исключает также присутствия каменных гряд. В Большой Двине воды всегда много, но она имеет дурную привычку всех наших великих рек: разливается чрезвычайно широко и разветвляется часто рукавами; в ней тоже попадаются заструги в аршин глубины, мели её очень подвижны, и, кроме гряд, есть и одиночные; искусство лоцманов далеко не всегда предупреждает крушение пароходов. Движение грузов по Двине так деятельно, что в полной мере заслуживает содействия казны; существующих 453 вехи и 5 бакенов далеко не достаточно. Двину необходимо расчистить от камней в пятнадцати местах; нужно углубить стрежень её или подвижными щитами на судах, как это делается на Рейне, или железными граблями Быкова, действующими на Волге; новая обстановка бакенами и вехами необходима, и в этом смысле, впрочем, и действует наше Министерство Путей Сообщения. Так, оно на Волге достигло того, что лоцмана на этой реке становятся предметом роскоши и, пожалуй, уйдут в былое, подобно ямщикам старых почтовых трактов. На Двине лоцман, пока что, совершенно необходим, а наука здешнего лоцмана — практика, и, как тут выражаются, «тот не лоцман, кто не топил судов».
Двина, по верному замечанию Максимова, не осмыслялась ни в одной народной песне; нет ей хвалебных, ласкательных эпитетов, потому что уж слишком переменчива, и плыть по ней «не вольготно». Длина её 614 верст, и путникам придется ознакомиться с ней на всем протяжении.
Подвижность мелей в Двине обусловливает и очень резкие перемены в очертаниях берегов, в постоянном образовании и исчезновении целых островов. Это особенно заметно в самом устье; там, где были острова и стояли деревни, теперь имеется глубина, и наоборот. Предание говорит, что на Кегостров, лежащий против Архангельска, когда-то перебрасывались из города церковные ключи; теперь между ними слишком две версты водной поверхности.
Значение Двины в нашем государственном хозяйстве огромное, но оно будет несравненно больше с проведением северной железной дороги. Сольвычегодск, к которому направилось судно, стоит почти у самого впадения в Двину Вычегды, приносящей с Урала огромное количество воды; кроме воды, оттуда могли бы приходить и суда с грузом, если бы не погиб Екатерининский канал. Находясь здесь, нельзя не вспомнить об этом зачахнувшем канале. Он когда-то соединял обе Кельтмы и посредством них поддерживал сообщение по Вычегде, Волге и Двине. В 1781 году была образована комиссия по вопросу о соединении обеих Кельтм; она выработала в 1785 году проект Северо-Екатерининского канала и предполагала затрату в 400.000 руб. Работы начаты в 1786, прекращены в 1788 году, по случаю Шведской и Турецкой войны, и возобновлены в 1803 году. В 1810 году был поднят странный вопрос о том: нужен ли вообще этот начатый канал? Хотя во время производства работ он потерпел значительные повреждения, прорывы, но, тем не менее, в 1812 году выемка земли была кончена, как вдруг разразилась Отечественная война, которая приостановила дальнейшие сооружения. Никто, однако, не предвидел тогда, что эта приостановка будет и концом: в 1830 году решали, что, так как шлюзы сооружаемого канала пришли в ветхость, то и сам канал не нужен; он был передан в гражданское ведомство и — погиб.