По Северо-Западу России. Том I. По северу России
Шрифт:
Сийский монастырь имеет немаловажное значение в истории нашего Царствующего Дома: Филарет Никитич, впоследствии патриарх московский, долгое время томился в нем, в суровом заточении. Причина — Годунов. История гласит, что первая жена Иоанна Грозного, Анастасия, была из рода Романовых; известно также, что Борис Годунов задумал уничтожить этот опасный для него род и всех сыновей Никиты Романовича, брата царицы Анастасии, разослал в тяжкие заточения: один был удавлен в ссылке, двое других посланы в Пелымь, Василий скоро умер, а Михаила Никитича держали в земляной тюрьме в Ныробской волости, в окрестностях Чердыни, где и до сих пор показывают его тяжелые цепи. «Более всех братьев, — говорить Костомаров, — выказывался дарованиями и умом Феодор Никитич. Он отличался приветливым обращением, был любознателен, научился даже по-латыни. Никто лучше его не умел ездить верхом, не было в Москве красивее и щеголеватее мужчины; современник голландец говорить, что если портной сделал кому-нибудь платье и, примерив, хотел похвалить, то говорил своему заказчику: «теперь ты совершенный Феодор Никитич». Этот-то именно Феодор Никитич был насильно пострижен в Сийском монастыре под именем Филарета; он рыдал во время обряда пострижения; при нем годуновским соглядатаем был пристав Воейков. Жена постриженика, Марфа, была тоже пострижена и заключена в Егорьевский погост Толвуйской волости, в Заонежье. Детей их оставили у тетки. С воцарением Лже-Димитрия инок Филарет был возведен в сан ростовского митрополита и, по убиении самозванца до избрания Гермогена, ездил за мощами царевича Димитрия в Углич. По словам Авраамия Палицына, «Филарет был разумен, не склонялся ни направо, ни налево». История посольства его к Сигизмунду Польскому известна. Его пленение — подвиг перед Русской землей. В 1619 году последовало его возвращение в Россию, его патриаршество и благотворное, но твердое влияние на сына, молодого тогда царя Михаила.
В Сийском монастыре имеется портрет этого бывшего инока, впоследствии патриарха московского; он висит в помещении настоятеля, но на нем значится 1769 год, следовательно, это — копия. Благодаря трудам археографической комиссии, книгохранилище монастыря приведено в известность. В числе рукописей находилось замечательное произведение великого князя Иоанна Иоанновича, писанное в 1579 году: это — «Служба Преподобному Чудотворцу Антонию». Подлинник, по словам настоятеля, утрачен, а имеется очень хорошая копия; произведение это свидетельствует, по словам лиц, ознакомившихся с этой службой, о глубокой начитанности и проникновении благочестием царственного автора. «Аз, любовию подвизаем», — пишет царевич, — «написах и две песни».
Монастырь, небольшой и теперь, имел когда-то 3.500 душ крестьян; особенно много жертвовал на него Иоанн IV на поминовение убитого им сына. В монастыре почивают под спудом мощи св. Антония. Показывают и чудовищную кость, принадлежавшую будто бы какой-то колоссальной щуке, ходившей в монастырском озере и пожиравшей людей; это, несомненно, громадный, окаменелый позвонок какого-либо допотопного чудовища. Окрестности монастыря очень красивы; говорят, что император Александр I, проездом в 1819 году, выйдя из коляски на ближней горе, долго любовался замечательным видом. Уверяют, будто в округе не менее 90 озер. Монастырское предание, отчасти сомнительное, говорит также, что в Сийском монастыре, на пути своем к столице, юный беглец Ломоносов был в течение некоторого времени не то пономарем, не то псаломщиком.
Если где-либо время и люди не пощадили древности, так это именно в Сийском монастыре. ХVII век остался только отчасти в прочных, нерушимых стенах — все остальное ново, подкрашено, испорчено, погибло. Церковь о пяти куполах, из которых главный снаружи имеет вполне своеобразный вид колокольчика, остальные четыре — луковичные; цельнее другого сохранилась невысокая, очень широкая в основании колокольня. Мощи преподобного Антония почивают близ алтаря, с правой стороны, под такой же новенькой, вычурной сенью, как и весь блистающий позолотой по ярко-зеленому фону иконостас. Если сказать, что видеть подобное уничтожение древности обидно, — это будет мало: это положительно ужасно! Особенно ярко должно было сказаться это чувство в путниках, только что посетивших почтенную древность сольвычегодского собора. Почти безошибочно можно сказать, что все лики древних икон монастырских подмалеваны, и, право, не знаешь, что хуже: итальянизованные лоснящиеся, новенькие образа иконостаса или эти замаскированные краской и лаком очертания неузнаваемых древних икон? В алтаре висит сохранившаяся каким-то чудом старая сень старого престола времени Алексея Михайловича. Она висит потому, что лишена четырех опор, когда-то поддерживавших ее; но как хороша она в своем забытьи, в полумраке своих невозобновленных досужим маляром красок и без всякой режущей глаза позолоты!
Не вернуть также и погибшей келийки, в которой жил когда-то Филарет Никитич. Приходится верить тому, что она, будто бы, сгорела; факт тот, что на месте ее воздвигнуто какое-то жилое помещение. Из числа предметов, имеющих большую художественную ценность, следует упомянуть о евангелии, писанном в 1693 году иноком Паисием или только приобретенном им, и называемом: «Априкос». Оно писано полууставом и снабжено на каждой странице замечательно типичными рисунками и орнаментами. Рисунков много, и само евангелие толщиной фута в полтора, если не больше. Древнее остальных книг монастырских другое евангелие, писанное на пергаменте, 1339 года. В монастыре в настоящее время 15 монахов; всех живущих в ном около 50 человек. Жилище архимандрита выходит на самое озеро.
Путники вернулись той же лесной пыльной дорогой к пароходу и двинулись в дальнейший путь вечером, часов в десять. Накрапывал дождь, и туман заволакивал берега. Пришлось ночевать на пароходе, на якоре, в виду Орлецов; тут был когда-то опасный водоворот, о котором сохранялась поговорка: «Орлецкий водоворот над всеми водоворотами водоворот»; в настоящее время поговорка лжет, но волна струится тут очень быстро, как бы торопится пронестись к морю отдохнуть.
Холмогоры
Вавчуга. Петр I и Баженин. Историческое. Прежнее значение Холмогор. Собор. Успенский монастырь. Судьбы правительницы Анны Леопольдовны. Выставка. Холмогорский скот. Поездка в Денисовку. Ломоносов. Ломоносовское училище. Костяное дело.
Усть-Пинега при дальнейшем следовании парохода служила 13-го июня местом остановки, где еще раз можно бы наблюдать ловлю рыбы. Невдали только что пристал к тому же берегу другой пароход, шедший из Архангельска и тянувший две крытые баржи с народом. Таким способом, за плату по 75 коп. с лица до Великого Устюга, возвращаются с севера богомольцы и сплавщики леса; на двух встреченных баржах ехало около 2.000 человек; местные жители говорили, что иной раз перевозится сразу до 5.000 человек, и трудно понять, как они на баржах размещаются, чем кормятся и дышат? Пароход с баржами не замедлил отвалить снова, высадив на берег тех, кому было нужно, и приняв новых пассажиров. Здесь рыбы так много, что невод, заброшенный по тому же месту три раза, дал по нескольку пудов рыбы самой разнообразной: язи, сиги, щуки, окуни, нельма, лещ и даже морская камбала, заходящая сюда из Архангельска, — все это блистало разноцветными отливами чешуек; каждая из рыб, сообразно норову своему, подчинялась, так или иначе, своей печальной судьбе: сердитая щука неистово прыгала по лежавшим пластами камбалам; кроткая нельма даже не шевелилась. Семги не выловили: она периодически ловится здесь массами, по 25 пудов на невод, и ее солят на месте.
Следующая остановка предполагалась в исторически важной Вавчуге, родине нашего северного кораблестроения. Около двух часов пополудни пароход остановился пред ней.
Верст за двенадцать до Холмогор, на возвышенном правом берегу Двины раскинулось небольшое село Вавчуга, издавна принадлежавшее посадским людям Бажениным. Они первые начали отправлять лес за границу с построенного ими завода: Петр I, осмотрев их завод, остался им очень доволен и дал Бажениным жалованную грамоту.
В 1700 году Баженины просили царя разрешить им корабельное дело, что и было исполнено, и им дана еще другая грамота, с освобождением всех работающих на верфи от земских служб. В 1702 году Бажениными были построены два фрегата, и при третьем посещении Петром I Архангельска, он, заехав в Вавчугу, сам спустил эти два фрегата, назвав их «Св. Дух» и «Курьер», и дал Баженину звание корабельного мастера; современные Баженины стали богатыми людьми; даже и теперь, если у кого в Архангельском крае сильное освещение в доме, то говорят: «У него словно Баженин в гостях».
С падением кораблестроения и торговли в Архангельске, вавчужская верфь, разделяя судьбу его, тоже пострадала и сделалась ничтожной. Максимов, посетив Вавчугу в 1858 году, видел портрет Петра I, подаренный им Баженину, вырезанный самим царем на кизиле; на голове царя лавровый венок. Где этот портрет в настоящее время — неизвестно. Следует упомянуть также, что в одно из посещений Петром I Вавчуги чуть не произошло нечто очень плачевное. Царь, обладавший, как известно, большой физической силой и вспоминая, вероятно, как остановил он в Амстердаме крылья ветряной мельницы, пообещал сделать то же самое и с водяным лесопильным колесом. Общий испуг за царя был велик; Петр, намереваясь исполнить обещание, подошел к колесу, и оно действительно остановилось. После узнали, как это произошло: Баженин слышал о намерении царя и дал приказ во-время остановить колесо. Петр расцеловал хозяина, давшего ему возможность исполнить обещанное и остаться невредимым. На колокольне местной церкви, говорит предание, Петр I, бывало, звонил в колокола «для потехи своей государевой милости».