Победа достается нелегко
Шрифт:
— Прибыли! — На его веснушчатом лице появилась добрая улыбка. — Ну, ребята, ни пуха ни пера!
— Идите к черту! — нарочито пискляво выкрикнул Дмитрий Марков и, вытаращив глаза, ринулся к дверям, размахивая длинными руками. — Братцы! Пропустите, пропустите, пожалуйста! Дверь в славу открыта. Мне очень, очень нужна медаль! Пусть даже золотая…
В автобусе стало тесно, шумно, весело. «Ну и Димуня! — невольно улыбнулся Коржавин, доставая спортивный чемоданчик. — Даже тут не теряется… Хотя у самого, как и у нас, на душе тревожно. Может быть, даже больше, чем у нас». Марков не раз говорил, что это его последнее выступление на ринге, что после соревнований повесит боксерские перчатки над кроватью сына и пойдет на тренерскую работу. Давно, мол, пора. Тридцать два года — возраст, прямо скажем, для действующего мастера ринга слишком солидный, даже критический. А в то же время все знают, что в наилегчайшей весовой категории Дмитрий Марков пока один из самых сильных. И не только в республике. Семикратный чемпион страны, двукратный чемпион Европы, бронзовый призер олимпиады. Триста сорок шесть боев и триста двадцать восемь побед. За последние четыре года лишь одно поражение. В газетах писали и очевидцы рассказывали, что в Токио в полуфинальном бою выиграл он, Марков, но судьи большинством в один голос отдали победу его противнику, американцу. Зрители чуть ли не пятнадцать минут негодовали, не давали возможности продолжать соревнования. Вот и выходит, что по годам ему, Маркову, пора заканчивать, а по результатам — боксировать да боксировать. И душою он молод, куролесит словно мальчишка, и все, даже зеленые новички, зовут его ласково Димуня. Коржавин посмотрел ему в спину и подумал: «Мне бы до его возраста продержаться на большом ринге».
— Руслан, что загрустил? — Тренер спортклуба заговорщически подмигнул Коржавину. — Гони прочь мрачные мысли. Настраивайся на победу!
— Вам легко говорить, а попробуй настройся, когда вокруг одни знаменитости, — признался Руслан. — У каждого титулы да звания, а я всего-навсего — кандидат в мастера.
— Во-первых, ты уже не кандидат, а мастер спорта, Норму выполнил, документы мы оформили.
— Не утвержденный еще…
— Без пяти минут не утвержденный. Главное, ты выиграл зону и вышел в финал. А мастера тебе через несколько дней оформят. Факт! Не думай об этом. Во-вторых, — тренер привлек Коржавина к себе и быстро зашептал в ухо: — Ты для всех загадка, темная лошадка. Понял? Все друг друга знают как облупленных, не впервой сталкиваются лбами на союзном ринге. А ты новичок, таинственный сфинкс, черная маска. Смекай! — И, хлопнув Руслана по плечу, сказал уже громко: — Вот кто ты есть! Дуй переодеваться и готовься к параду.
Два месяца назад на зональных соревнованиях личного первенства страны судьба совершенно случайно свела Коржавина со Степаном Григорьевичем Бондаревым.
Правда, Руслан знал Бондарева и раньше, еще до призыва в армию, когда жил в Москве, но знакомство было весьма односторонним. Бондарев присутствовал почти на всех крупных боксерских состязаниях, и молодые боксеры среди других знаменитых мастеров ринга выделяли его, шепча друг другу: «А вон тот высокий, в военной форме без погон, Степан Бондарев. Кино „Король ринга“ смотрел? Бондарев главного боксера играл. Сила!»
Бондарев прибыл в Ташкент в качестве члена просмотровой комиссии. Коржавин сразу узнал его. Высокий, подтянутый, элегантный, холеный. На груди — орденские планки и значки заслуженного мастера, заслуженного тренера. В его осанке чувствовалось какое-то неуловимое спортивное щегольство, присущее известным мастерам ринга. Около Бондарева вьюном вился низкорослый тренер спортивного клуба округа и, как заметил Руслан, что- то тихо говорил, показывая на Коржавина.
Руслан выступал успешно. Все победы — ввиду явного преимущества. Ни один из его соперников не смог устоять три раунда, выдержать шквал коржавинских атак.
В последний день соревнований Коржавина пригласил к себе Бондарев. Разговор был кратким.
— Ну, земляк, могу взять тебя в свой коллектив. Хочешь потренироваться у меня? Думаю, накануне личного первенства тебе полезно послушать советы старого мастера.
Руслан знал, в каком коллективе работает Бондарев. Почти сборная армии.
— У меня служба, — ответил Коржавин.
— Уладим.
И уладил. Вскоре Коржавин был командирован в подмосковный военный гарнизон на тренировочный сбор. Коржавин не то чтобы охотно уезжал из Ташкента, но он больше не мог оставаться там, где каждая улица напоминала о погибшем друге.
— Внимание! — Высокий седовласый судья, командующий парадом, поднял руку. — Приготовились!
Спортсмены, тренеры, судьи напряженно притихли, и за кулисы Дворца спорта донесся ровный, волнующий гул трибун, десятитысячной армии болельщиков.
— Смирно!
Нежно и ритмично, словно прозрачные хрустальные шарики, зазвенели позывные, и вслед за ними в наступившей тишине неожиданно громко и резко, как удары молота по наковальне, раздались звуки Кремлевских курантов. Над рингом вспыхнула огромная люстра, и четыре горниста, встав по углам, вскинули серебряные трубы.
— Марш!
В огромном зале погас свет. Два прожектора, прорезав темноту, осветили красную ковровую дорожку. Грянул оркестр. Под приветственные аплодисменты начался парад. Первым в темных костюмах шествовало жюри — пожилые, убеленные сединами, в прошлом знаменитые мастера ринга и тренеры, ныне члены президиума Федерации бокса СССР. За ними, в белых брюках и рубахах, торжественно и величаво шли судьи, строгие, беспристрастные, умудренные опытом; им предстояло проделать огромную работу, оценить по достоинству каждый бой, определить лучших из лучших, назвать имена чемпионов. Но тысячи пар глаз смотрели не на жюри и судей, а на тех, кто шел за ними, на участников финальных соревнований и их тренеров, узнавая прославленных чемпионов, знаменитых боксеров. Сто шестьдесят спортсменов — финалисты зональных первенств, цвет и гордость советского бокса, встали вокруг ринга плечом к плечу. Синие майки динамовцев, красные — армейцев, белые — спартаковцев, эмблемы «Трудовых резервов», «Буревестника», «Труда», «Жальгириса» и других спортивных обществ.
Руслан Коржавин стоял в коллективе армейских боксеров, самом многочисленном и представительном. Руслан впервые участвовал в финальных соревнованиях и, как всякий новичок, был полон радужных надежд. Он чувствовал себя счастливым. На ринг один за другим поднимались представители общественности столицы, подходили к микрофону, произносили речи.
Рядом с Русланом стоял Дмитрий Марков, высокий, тонкий, длиннорукий. Ростом он был с Коржавина, но весил на двадцать четыре килограмма меньше и выступал в самой легкой категории, в наилегчайшем весе. Руслан знал, каких усилий стоило Димуне находиться в этой весовой категории, через какие лишения пройти. Но он видел не впалые щеки чемпиона, а его плотно сомкнутые губы и блеск чуть прищуренных, как при стрельбе, глаз. Руслан восхищался им.
Марков незаметно сжал своими цепкими пальцами кисть Руслана и улыбнулся уголками губ.
— Давай, давай, Рустик, медали ждут нас.
А медали действительно ждали. Руслан обвел глазами строй боксеров. «Две победы — получай бронзу, три победы — серебро, а четыре победы… — Руслан облизнул пересохшие губы. — Неужели так просто?»
— Поднять флаг соревнований! — гремел зычный голос командующего парадом.
Десять боксеров — чемпионы страны, Европы, Олимпийских игр двинулись к флагштоку. Одних Руслан знал по газетам, с другими был знаком лично. Среди них и Дмитрий Марков, стройный, жилистый. Репортеры окружили их. Защелкали фотоаппараты, застрекотали кинокамеры. Алое шелковое полотнище медленно поднималось вверх. Грянули литавры, поплыла величавая мелодия гимна. Шумно встали зрители и застыли на своих местах. В этот торжественный момент Руслан услышал шепот Степана Григорьевича. Тот стоял впереди, в группе армейских тренеров, и шептал одними губами:
— Ну, соколики… ни пуха ни пера!..
«Это он о нас, — подумал Руслан и мысленно обратился к тренеру: — Не беспокойтесь, Степан Григорьевич. Не подкачаем!»
После парада в коридоре к Руслану подошел Степан Григорьевич и, взяв его под руку, отвел в сторону:
— Дело есть. Вот проверь, — он протянул Руслану небольшой лист. — И нарисуй внизу свою подпись.
Коржавин пробежал глазами бумагу, Анкета участника финальных соревнований. Она уже заполнена тренером. Имя, фамилия, год рождения, спортивный стаж, количество боев, разряд, общество. Руслан задержал взгляд на последних двух пунктах — «личный тренер» и «кто готовил к данному первенству». В обеих строчках вписана фамилия Бондарева. Руслан недоуменно поднял брови. Как же так? Ведь Бондарев сам знает… Но пока Руслан подбирал слова, Бондарев опередил его: