Победа достается нелегко
Шрифт:
Предчувствуя что-то недоброе, которое вот-вот должно произойти на ринге, Коржавин привстал. В зале стоял страшный шум. Многоголосая толпа подзадоривала и вдохновляла сибиряка. Руслан видел профиль Бондарева, жесткий, напряженный. Вцепившись руками в канаты ринга, он, нарушая правила, кричал:
— Дави его! Дави!
Руслан оторопел. Неужели он верит, что Дмитрий сможет «давить»? Или это «психическая атака» на противника?
До конца раунда оставалось секунд тридцать, когда Качанов, вдохновленный успехом, пошел в стремительную атаку. Рефери, оберегая чемпиона, поспешно сделал шаг к боксерам и поднял руку, намереваясь дать команду: «Стоп! По шагу назад!» Однако судья запоздал на какое-то мгновение. Николай Качанов, обманув бдительность чемпиона, вошел в среднюю дистанцию и тут же нанес хлесткий боковой удар. Он пришелся точно по подбородку. Дмитрий качнулся вперед и, взмахнув руками, упал как подкошенный плашмя, спиной на брезент.
— Раз! — открыл счет оторопевший судья и взмахом руки отстранил соперника.
Качанов, не веря своим глазам, стоял в центре ринга, удивленный, слегка растерянный, и чему-то улыбался. Судья, взглянув на сибиряка, поджал губы и молчал, держа поднятой руку. Тренер Качанова, вытаращив глаза, закричал: «Колька, иди в другой, дальний угол!»
Судья, убедившись, что сибиряк стоит в дальнем нейтральном углу, неторопливо повернулся и, посмотрев на лежащего боксера, дрогнувшим, тихим голосом продолжал отсчитывать секунды:
— Пять… Семь… Девять… аут!
Врач нетерпеливо ждал, когда судья кончит считать, чтобы выскочить на ринг к Маркову. Дмитрий встал сам и, отстранив врача, пошел, нетвердо ступая, в свой угол. Публика бурно аплодировала победителю. В разноголосом гуле Руслан услышал знакомый голос украинца:
— Ну, шо я казав! Бачили?
Руслан смотрел на опустевший помост, на Маркова, который, закутавшись в халат, спускался по ступеням, и невольно вспомнил фразу, вычитанную в детстве в какой-то книге о боксе: «Слава чемпионов рождается и умирает на ринге».
В раздевалку посторонних не пускали. Они толпились у дверей, заглядывали, охали, сочувствовали, обсуждали.
Дмитрий Марков, в халате, обмотав шею полотенцем, сидел на низкой гимнастической скамейке и с любопытством рассматривал свои длинные ноги. Потом покачал головой, похлопал ладонью по голени и с присущим ему юмором, словно ничего не случилось, произнес:
— Милые мои жердочки, что же вы меня не удержали? А я на вас так надеялся…
Все облегченно вздохнули: Димуня остался Димуней. Руслан сел рядом с Марковым.
— Анализ был твой, — сказал Коржавин. — Прости меня.
— Ладно… Я и сам знал.
— Зачем же тогда пошел на ринг?
— Зачем? Юноша, не задавай наивных вопросов. Все элементарно просто, без поэзии. Хотел еще раз попробовать. Думаешь, легко уходить? — Он говорил тихо, спокойно, словно речь шла вовсе не о нем, а о ком-то постороннем. — Понимаешь, с древних времен одной из неразрешенных математических задач была квадратура круга. «Ринг» в переводе с английского означает «круг». И каждый из нас, входя в его кольцо, перешагивая через белые канаты, по существу, пытается решить заново одну и ту же древнюю задачу: найти квадратуру ринга. Мне не хочется уходить, не решив ее…
Руслан понимал, что Дмитрий не может, просто не в силах расстаться с любимым боксом, которому отдал пятнадцать лет, лучшие свои годы.
Бондарев подошел к Руслану и своей тяжелой рукой обнял за плечи.
— Идем, идем! Разминаться давно пора, — сказал он сухо и резко. — Скоро твой выход.
Бондарев неторопливо ощупал забинтованные пальцы и кисти Руслана, проверил, нет ли узлов.
— Мастерски накрутил. Не туго?
— Не… нормально, — выдавил из себя Руслан.
— А ты что такой кислый, как прошлогоднее пиво? — Бондарев двумя пальцами взял Коржавина за подбородок, приподнял голову, заглянул в глаза. — Дрожишь?
Руслан спокойно отвел подбородок, освободился от твердых пальцев.
— Думаю…
— Иногда полезно думать, особенно перед боем. — Степан Григорьевич стал расшнуровывать боксерские перчатки, чтобы легче надеть на руки. — Противник твой, Виталька Горлов, небось тоже нервишки свои треплет, думает: «Кто такой Коржавин? Как он боксирует?» А его тренер Орлейкин, старый геморройщик, гладит его по плечу и воркует: «Виталенька, ты его прихлопнешь в первом же раунде. Он же не тренирован. Какая в армии тренировка? Муштра и шагистика. А харчи? Щи да каша. Тебе повезло, Виталька!» А тот, предвкушая легкую победу, щурит свои кошачьи глаза и глупо улыбается, растягивая до ушей толстые губы.
Руслан, взбудораженный ожиданием боя, нервно втискивал забинтованные руки в жесткие боксерские перчатки и, слушая тренера, силился понять: как тот может оставаться спокойным после всего, что произошло. Полчаса назад на. ринге потерпел поражение Дмитрий Марков, один из основных козырей его клуба, а Бондарев, личный тренер Маркова, ведет себя так, словно ничего не случилось.
Коржавин так и сказал Степану Григорьевичу, что думает не о своем противнике, а о Дмитрии Маркове.
— Ты лучше о себе побеспокойся, — оборвал его Бондарев. — Да, Марков кончился. В его возрасте на ринг не возвращаются. Но у него за плечами титулы и звания. А ты можешь кончиться сегодня. И у тебя ничего нет. Ни титулов, ни званий. Даже квартиру еще не получил. Вот так-то! Виталий Горлов тебе не подарок. Он завоевал уже бронзу и серебро на личных первенствах. А ну, двигайся! Живо! — Бондарев, подставив ладони под удары, приказывал: — Два прямых! Левой снизу. Раз-два! Мягче, мягче двигайся. О Маркове завтра все газеты писать будут, а вот если ты продуешь, то можешь не сомневаться, даже фамилию не назовут. Ты парень не глупый, и я тебе откровенно говорю, без дураков.
Руслан, казалось, не реагировал на слова тренера. Слегка раскачиваясь, он двигался из стороны в сторону и наносил удары в подставленные ладони Бондарева. Лишь брови боксера сдвинулись к переносице и на лбу легла сосредоточенная складка.
В раздевалку заглянул служащий Дворца спорта, одетый в синюю поношенную униформу.
— Извиняйте, пожалуйста, Степан Григорьевич. Тут телеграммы пришли. Обошел все раздевалки. Может, вы знаете такого? — Он, близоруко щурясь, поднес почти к самому носу бланки и прочел: — «Участнику личного первенства рядовому Коржавину Руслану».
— Есть такой! — Бондарев подтолкнул Руслана в спину. — Вот знаменитый Коржавин, перед вами!
Служащий, смерив взглядом Коржавина, видимо, остался доволен загорелой, с рельефными узлами мышц фигурой боксера, улыбнулся и протянул запечатанные бланки.
— Вот, пожалуйста, три штуки сразу.
Руслан неуклюже, боксерскими перчатками принял телеграммы и, не скрывая любопытства, протянул их тренеру.
— Прочтите, Степан Григорьевич.
— Может, потом, после боя?
— Не, лучше сейчас.