Победа достается нелегко
Шрифт:
Первый порыв ветра прошелся по верхушкам барханов, срывая их. Так в море ветер срывает пенистые гребни волн. Подхваченные потоком воздуха, струйки песка устремились вверх. Небо темнело, становясь из серо-пыльного грязно-оранжевым, зловещим.
Капитан приказал надеть противогазы. Солдаты старались сделать все возможное, чтобы уберечь технику и машины.
Но что может сделать человек против дикой стихии! Казалось, ураган поднял вверх все ближайшие барханы и эти тонны песка обрушил на дивизион… Раздался взрыв. Его почти не было слышно в реве урагана. Только вспышка на миг озарила все вокруг. Перевернутый вездеход охватило пламя.
Все произошло мгновенно. Зарыка, который находился у вездехода, едва успел отскочить.
— Сторонись! — крикнул он. В этот момент в кузове раздался стук. «Бочка с бензином! — пронеслось в мозгу. — Сорвалась!»
Отчаянные попытки воинов потушить пожар ни к чему не привели. Разве можно потушить вспыхнувший бензин, когда его пламя со страшной силой раздувает ветер?
«Афганец» утих к утру. Утих так же неожиданно, как и налетел. Когда над горизонтом чуть выглянуло солнце, в песках была удивительная тишина. На небе — ни тучки, очищенный от пыли воздух застыл, барханы, словно волны океана, замерли в своем причудливом беге.
Солдаты, уснувшие около боевых машин, вставали. Они знали, что дорога каждая минута, ибо работа предстоит огромная: надо откапывать засыпанную песком боевую технику, укреплять боевую позицию и — продолжать «бой».
Руслан, стряхивая с себя песок, осмотрелся вокруг.
— Притихла пустыня. Можно подумать, что ничего и не было.
Мощенко выбил пыль из панамы и водрузил ее на голову. Облизнул пересохшие губы.
— За дело, парни!
И пошел крупными шагами к перевернутому вездеходу.
Около полузасыпанной песком машины уже хлопотали солдаты. Мощенко и Руслан стали им помогать откапывать ее. Подходили все новые и новые воины и сразу включались в дело. Хотелось есть, но еще больше — пить. Об этом не заикались. Работали молча, сосредоточенно.
Вездеход общими усилиями поставили на колеса. Машина оказалась целой. Обгорели только деревянные части кузова, да и то чуть-чуть. Ураган спас машину, засыпав песком. Водитель не скрывал радости, весело шутил, на его лице даже сквозь загар светились веснушки.
Пожар все-таки наделал много бед. Сгорели продукты, дал трещину бак с водой. Живительная влага ушла в песок…
Капитан Юферов долго, придирчиво осматривал кузов вездехода и место пожара. Воины осторожно переворошили песок, извлекли обугленные остатки от ящиков с продуктами.
— Вот все, что осталось, товарищ капитан. — Мощенко показал на черные ящики: — Обгорелые макароны, пересыпанные песком, банки с тушенкой…
Лицо офицера было спокойным. Он знал, что на него смотрят солдаты, что его настроение сейчас же передастся им. Все очень хорошо понимают, в какое положение они попали, — остаться в центре пустыни без продовольствия и без воды!
Подошел радист:
— Товарищ капитан, радиограмма!
Юферов молча прочел текст. Командование беспокоилось, запрашивало о состоянии дивизиона и сообщало координаты новых целей. Капитан задумался. Учения продолжаются. На радиограмму можно дать ответ двумя способами: обратиться в эфир с призывом о помощи и, таким образом, выйти из маневров или ответить ракетой. Положение дивизиона критическое. Без воды и продуктов долго не продержаться. Но разве не в преодолении трудностей закаляется характер воина! И капитан принял решение. Однако, прежде чем отдавать приказ, он решил узнать мнение подчиненных. Как они будут реагировать на создавшуюся обстановку?
— Становись!
Через несколько минут личный состав был выстроен. Перед строем горкой сложили солдатские баклажки с остатками воды, обгорелый ящик с макаронами. Тут же лежало все съестное из личных запасов солдат: пачки печенья, конфеты, куски сахару, сухари и завернутые в газету пирожки Юферова.
Капитан молча прошелся вдоль строя. Солдаты стояли подтянутые, по всей форме. На обветренных, осунувшихся лицах — ни тени растерянности, ни следа упрека.
— Товарищи! — Юферов старался говорить спокойно, просто. — У нас создалось трудное положение. Мы остались без продовольствия и без воды, если не считать этих остатков. Но учения еще не окончены. Как быть? Обратиться в эфир с призывом о помощи и раскрыться? В таком случае нам немедленно придут на помощь, доставят еду и воду. Но мы сразу же выйдем из участия в маневрах. Или будем выполнять поставленную перед нами задачу и точным огнем ракеты способствовать наступлению наших войск в глубь обороны «противника»? Я принял решение продолжать бой, но, прежде чем отдать приказ, я хотел бы услышать и ваше слово. Подумайте…
Солдаты заговорили разом. Мнение коллектива было единым: продолжать учение. У капитана отлегло от сердца.
— Спасибо за службу!
В ответ раздался дружный хор голосов:
— Служим Советскому Союзу!
Трудности не разъединяют, а сплачивают людей. Капитан Юферов поднял руку.
— До штаба далеко. — Капитан назвал расстояние. — Но нам нужно срочно сообщить командованию о нашем положении. Вездеход требует ремонта. На остальных машинах боевая техника. Кто согласен пойти пешком? Нужны два добровольца.
Строй молчал. Лица солдат стали хмурыми. Пройти пешком несколько десятков километров в пустыне? А если собьешься с пути? Каракумы шуток не любят.
Первым шагнул Коржавин.
— Разрешите, товарищ капитан!
Не успел он сделать двух шагов, как следом двинулся весь строй:
— Разрешите, товарищ капитан!
Юферов улыбнулся. В глазах каждого воина он видел просьбу и решительность. Кого послать? Офицер молча прошелся вдоль строя. Надо послать тех, без кого расчеты смогут обойтись. Но лишних солдат штатом не предусмотрено. Каждый нужен на своем месте. Кого же послать? А послать надо крепких, выносливых. Ведь в их руках судьба товарищей…
— Пойдут рядовой Коржавин…
Руслан, окрыленный, гордо шагнул вперед.
— …и рядовой Нагорный.
Нагорный не ожидал такого доверия. Он шагнул вперед вместе со всеми потому, что просто не хотел оставаться в числе тех, кто трусит. А тут… Он поспешно встал рядом с боксером.
— Спасибо, товарищ капитан!
Солнце поднялось выше и теперь палило в спину: они шли, ступая по своим теням, а те убегали вперед. Ни звука, ни ветерка. Дивизион остался где-то позади. Когда он был еще виден, Руслан ощущал расстояние. Чем меньше становились темные точки за спиною, на горизонте, тем, значит, дальше ушли. А когда маленькие точки исчезли, ощущение продвижения вперед, кажется, кончилось. Вперед посмотришь — застывшие барханы, оглянешься назад — узкая цепочка следов. И сколько ни меси ногами песок, все равно горизонт не приближается.