Поцелуй победителя
Шрифт:
* * *
Они расселись. Кестрел откинулась на спинку стула, развязала бархатный мешочек и высыпала колоду на стол.
Она потянулась, чтобы перетасовать её, но, как Кестрел и предполагала, император не дал ей этого сделать.
— Давай-ка, для начала убедимся, что эта колода не отличается от прочих, не возражаешь? — поинтересовался он.
Он оглядел рубашки и лицевые стороны. Когда убедился, что в колоде надлежащее количество Клыков и Жал, он перевернул их рубашками вверх и перемешал. Его лицо выражала спокойствие, но руки излучали нетерпение.
Кестрел внимательно всмотрелась в его лицо. Похоже, он не заметил, что четыре карты блестят больше прочих. Помог сумрак позднего часа. Он взял себе карты.
Желудок Кестрел стянуло в тугой узел, когда она заметила, что заветные четыре карты остались в колоде, из которой они с императором по очереди будут тянуть карты на протяжении всей игры.
Она взяла себе карты. Арин как-то предупредил её, что когда у неё шансы на победу очень велики, отсутствующий вид весьма определенно демонстрирует окружающим её уверенность. «Не думаю, что это кто-то замечает, — сказал он тогда. — Выражение твоего лица не меняется. У тебя нет какого-то особого жеста, и мышцы не начинают непроизвольно подёргиваться. Я просто интуитивно чувствую появление энергии внутри тебя, которую не могу постичь, а если бы мне все же это удалось, то меня бы ударило этим как молнией».
Она старалась не думать о своем плане, переживая, что даже сама мысль об этом отразится на её лице. Кестрел почувствовала, что нынешнее выражение лица застыло, как глина в печи.
«Играй, Кестрел».
Она открыла первую карту. Император сделал то же самое.
Она обнаружила, что молится богу Арина. «Прошу тебя, пусть это закончится побыстрее».
Но ответа она не услышала.
* * *
— Держать строй, — прокричал Рошар, когда стрелы полетели в них. Восточные арбалеты выстрелили в деревья.
Рошар приказал Хашу, своей правой руке, вести его часть войска в лес слева от дороги. На себя же Рошар взял правую сторону.
— Мы позаботимся о Всадниках, — сказал он Арину, — ты командуй наступлением на дороге.
Арин ухватил принца за плечо.
— Ты увязнешь в грязи. И вы будете как на ладони у Всадников, они вас перестреляют ещё до того, как вы доберетесь до деревьев.
— Выбора особого нет. Продолжай вести ответный огонь. Дакранские лучники — жители равнин. Они знают своё дело.
— Но они не боги.
— Станут ими, чтобы защитить своего принца.
А потом Рошар ушёл и Арин сосредоточил все свое внимание на дороге, потому что враг несся лавиной прямо на них. Осталось совсем чуть-чуть. Они почти здесь. Почти...
Здесь.
* * *
Пока они играли, дождь сошёл на нет. Бокалы вина так и стояли нетронутыми. В колоде всё ещё лежали, притаившись среди других, четыре крапленые карты.
Наступила очередь императора делать ход. Он потянулся к колоде, но остановился. В его жестах наблюдалось слишком много театральности. Он ни в чём не сомневался и даже не пытался притвориться нерешительным, открыто издевался над нерешительностью как таковой, потому что прекрасно знал, что именно это она сейчас испытывает.
— Ходите уже. — Голос Кестрел был твёрд.
— Я думаю.
Она ничего не сказала.
— Разве тебе не интересно, о чём я думаю? — Он откинулся на спинку стула, его посеребренная щетина замерцала в отсвете лампы. Император прижал пальцы к губам, не так уж сильно, но достаточно, чтобы кожа его щек немного обвисла. Его жест обнажил возрастные морщинки, обосновавшиеся возле рта. Что-то его очень обрадовало.
Затем она увидела, что его взгляд переместился на её руки.
Они дрожали. Кестрел прижала их к столу.
— Я думаю о том, что потребую от тебя, когда выиграю, — сказал он. — Самое привлекательное в этой сделке то, что твоё предложение поразительно открытое. «Что угодно».
Стоило выразиться иначе, хотя, что ещё она могла сказать, ведь именно эта фраза заставила его согласиться на игру в предвкушении удовольствия от того, что он делал сейчас.
— Я мог бы заставить тебя преподнести мне Арина из Герана на блюдечке, — сказал император. — Он же хотел сдаться ради тебя.
Её будто оглушило.
— Я не закончил с лицом этого мальчишки. — Император толкнул пальцем рукоять кинжала Кестрел.
Движение кинжала отозвалось негромким звуком, который будто оцарапал ей позвоночник.
— Не исключено, что теперь не его лицо меня так привлекает. С удовольствием посмотрел бы, что можно сотворить с тобой.
Тишина.
— Что скажешь, леди Кестрел?
Его взгляд опустился на её плечо. Он продолжал говорить ласково, множа пункты списка, а разум Кестрел раздирали противоречивые мысли: названия выбранных им орудий пыток, способные причинить ей как можно больше боли, подразумевались для конкретных действий или ему просто хотелось, чтобы она надеялась, что он на самом деле с ней так не поступит, и эта надежда была вершиной самой изысканной формы жестокости.
Стук сердца бешено отдавался в ушах. Ничего не выходит. Она совершила ужасную ошибку, придя сюда.
— Разумеется, — закончил свою мысль император, — с таким предложением, что ты сделала, у меня карт-бланш.
* * *
Арин приказал своему авангарду разделиться на две части и прижаться по бокам дороги.
Мешочки с чёрным порохом были подожжены.
Валорианская кавалерия встала на дыбы от того, что увидела. Но слишком поздно.
Мешочки разорвались под их копытами. В воздух взлетели куски брусчатки.
* * *
— Пропускаете ход? — спросила Кестрел.
— Отнюдь.
— Страшно играть.
— Мы оба знаем, — ответил он, — кому здесь из нас страшно.
Она взяла бокал с вином и отпила.
— Я восхищаюсь твоей любовью к азартным играм. — Император тоже взял свой бокал и отпил из него. — Это просто были мои мысли вслух. От размышлений никому нет вреда.
— Я вот тоже кое над чем думаю. Почему мой отец так сильно уважает вас?
Император опустил кубок на стол.
— Он мой друг.