Поцелуй победителя
Шрифт:
Кестрел залезла в спальный мешок, распустила волосы, рассыпавшиеся по обнаженным плечам. Они были цвета пламени.
— Рошар прав, — сказала она.
Арин боролся со своей неловкостью, не зная, что сказать, боясь сболтнуть лишнее. Наконец он решил остановиться на правде, какая она есть.
— Ты очень рискуешь. Я не хочу, чтобы тебе пришлось делать это в одиночку.
Она сидела в профиль к нему. Её волосы занавесом скрывали большую часть лица, но Кестрел откинула их назад и встретилась взглядом с Арином. Она была очень решительно настроена.
— Всё получится.
Он подумал о колоде «Клыка и Жала», аккуратно сложенной в бархатный мешочек. Арин потер тыльной стороной руки щеку со шрамом, увидел, как она спокойна, как выражение лица любимой изменилось, подобно тому, как это происходит с историей: неявно, в едва уловимых деталях. Больше никаких секретов. Ему стало немного спокойнее, когда он понял её замысел: простой и ясный.
— Я верю тебе, — сказал Арин. — Я останусь с армией, но мне странно, что Рошар передумал. Он был готов отступить к городу.
— Появление Риши заставило его передумать.
— И, несмотря на это, трудно понять, чего же он на самом деле хочет. — Арин объяснил, каким образом Рошар сможет претендовать на Геран, и в глазах своего народа он возьмет только то, что его по праву. На законных основаниях.
Кестрел ответила не сразу.
— Это так не похоже на тебя, подвергать сомнению чью-то дружбу.
Вместе с воспоминанием о Плуте, первом его друге после вторжения, на Арина накатила волна отвращения.
— А может, уже пора.
— Может быть, от этого ты перестанешь быть собой, в каком-то смысле.
— А ты? Ты доверяешь Рошару?
Она обдумала ответ.
— Да.
Арин покорно вздохнул.
— И я... хотя и не должен бы.
— Утро вечера мудренее, — сказала Кестрел, как бы между прочим. А потом она моргнула. Челюсть девушки сжалась. Она задула лампу.
Арин притянул Кестрел к себе.
— В чём дело? — пробормотал он. Её сердце билось под его ладонью.
— Это просто означает, что не нужно бороться с проблемами завтрашнего дня. Нужно уладить сегодняшние.
— Но это почему-то тебя расстраивает?
— Это из-за того, что скажет отец. — Она словно стала меньше у него в руках. — Я не могу с ним встретиться.
— Тебе и не придется, — пообещал он. Это он мог устроить. Арин почувствовал, что его бог прислушивается. Он почувствовал, как согласие бога опустилось на него, лёгкое и тёплое, как пепел.
«Отдай его мне», — сказала смерть.
Когда Кестрел уже была на пороге сна, Арину пришло в голову, что нежные эмоции, сейчас наполнявшие его, которым он поначалу не мог дать названия, потому что они ещё не были ему знакомы, — и были тем самым умиротворением.
Он постарался проникнуться как можно сильнее этим ощущением, пока оно не растворилось, будто его и не было.
Глава 39
На следующее утро полил дождь, не проявляя никаких признаков скорого завершения. Сапоги Арина вязли в грязи, пока он помогал Кестрел готовить коня. Дождь только усилился, впечатывая капли в землю, подобно гравию.
Арин поднял взгляд к небу.
— Ужасный день для верховой езды.
Ему ненавистно было смотреть, как девушка собиралась в дорогу.
Кестрел вытерла воду с лица, взглянув на Ришу, которая запрокинула голову и, закрыв глаза, подставила лицо дождю.
— Кому как, — ответила Кестрел, — благодаря дождю, меньше вероятность того, что валорианский шпион заметит, как из нашего лагеря выехал небольшой отряд.
Это правда. Впереди простирался серый туман. Арин словно расческой убрал пятерней капающие волосы со лба. Он старался вести себя, как ни в чём не бывало. Но его нервы искрились, как лезвие о точильный камень.
Кестрел коснулась его щеки.
— Дождь нам на руку.
— Иди сюда.
Она была на вкус как дождь: прохладная, освежающая и приятная. Пока он целовал её, губы девушки потеплели. Арин чувствовал, как её одежда прилипла коже. И он забылся.
Кестрел пробормотала:
— У меня есть кое-что для тебя.
— Это совершенно необязательно.
— Это не подарок. Я даю тебе это на хранение, пока не вернусь. — Она вложила ему в ладонь жёлтое в крапинку перышко.
А потом, спустя несколько мгновений, Кестрел исчезла за дождевой завесой.
* * *
Земля сочилась влагой. Грязь забрызгала Арину штаны, когда он помогал грузить телегу припасами. Арин переживал, он всё думал о «Клыке и Жале», спрятанных в седельной сумке Кестрел, да и грязь кругом замедляла его работу. И он расстраивался всё сильнее и сильнее.
«Ох, ну не знаю, — откликнулась смерть, слегка ухмыляясь, — а мне нравится слякоть».
Арин остановился. «Серьёзно?»
В ответ он услышал лишь дождь.
Арин сосредоточился на другом. Он обдумывал возможности своей армии. Армии генерала. И медленно у него сформировалась стратегия; стратегия, которая высвободила эмоцию, близкую к удовольствию. Он осознал, что это было обещанием мести: прямо на кончиках пальцев.
* * *
Дождь громко барабанил по брезенту шатра принца, пока тот внутри изучал карту, исписанную пометками Арина.
— Твои люди будут лучше сражаться в дождь, — сказал Арин.
— К тому времени, как наша армия выстроится на позиции, он может уже и закончиться.
— Но грязь никуда не денется. Подумай о тяжёлой валорианской броне у высших чинов. Наша кожаная. Большинство из них увязнет в грязи.
— Но не на мощёной дороге. — Рошар не то чтобы хотел разрушить стратегию Арина, просто прощупывал ее, проверяя на прочность. — Они превосходят нас в кавалерии. Генерал учтёт плохие погодные условия. Вооружённая пехота тяжелее, а значит, хуже лошадей, вязнущих в грязи. Они попытаются обойти нас с конницей.