Поцелуй победителя
Шрифт:
— Но… — вмешалась Кестрел.
Они оба посмотрели на неё и по сжатой челюсти Арина, она поняла, что Рошар озвучил ровно то, что Арин собирался непременно воплотить в жизнь. Взгляд Арина был хмурым. Он смотрел как-то отстраненно, в глазах читалась опасная напряжённость, от которой по телу девушки пробежали мурашки. И ей подумалось, а может, бог Арина всё-таки не плод суеверий. Может быть, прямо сейчас этот бог сидел в нем и что-то нашептывал.
— Ты командуешь этой армией, — сказала Кестрел Рошару. — Это должен быть ты. Арин нападет с арьергарда.
— Ну уж нет, это милое моему сердцу задание, моё. А ты, привиденьице, оставайся-ка с канонирами, — с ухмылкой возразил Рошар.
Руки Кестрел сжались в кулаки.
— Ты отправляешь меня на самый безопасный участок.
— Я отправляю тебя туда, где твой отец не сможет тебя увидеть.
Она размышляла о встрече с отцом. Она думала и о том, чтобы не встретиться с ним. И обе мысли парализовали её.
— Ты не очень-то отличаешься от тех пушек, — сказал Рошар. — Нашего секретного оружия. Должно быть, генералу уже доложили, что ты сбежала из трудового лагеря, может быть, он даже догадывается, куда ты направилась... если, конечно, выжила в тундре. Но разве ему придёт в голову, что ты здесь, с этой армией? Но, в конце концов, он, вполне возможно, догадается. Он может узнать твой почерк, почувствует это в деталях, и при этом неважно, увидит он тебя или нет. Но я бы предпочёл (а Арин и того больше), чтобы он остался в неведении, насчёт твоего присутствия.
Она начала протестовать.
— Ты дала клятву, — весело сказал Рошар. — А для валорианок — это дело чести.
Увидев, что его последние слова заставили её побледнеть от ярости, он улыбнулся и удалился.
— Ты тоже хочешь, чтобы я осталась рядом с пушками? — обратилась девушка к Арину.
— Рошар прав.
— Он делает выбор, согласно собственным интересам.
Он нахмурился.
— Ему нет никакой выгоды ставить тебя рядом с канонирами.
— А что насчёт твоей позиции?
— Порой Рошар играет роль эгоистичного принца, чтобы никто не ждал от него ничего хорошего. Но он не такой. Он сделал правильный выбор. Для меня он выбрал то, что я сам бы выбрал для себя. Я хочу быть на передовой.
Теперь, когда она среди деревьев ждала вместе с канонирами, поставленными под её командование, ей вспомнились слова Арина. Кестрел вспомнила, как хотела объяснить ему, что её преследовала навязчивая идея проникнуть в разум отца и с сожалением осознать, насколько похожи их мысли. Кестрел хотелось запрятать свой страх в белую шкатулку и отдать ее Арину.
«И ты, — хотела сказать она ему. — Я боюсь за тебя. Я боюсь за себя и того, что станет со мной, если я тебя потеряю».
«На войне нет места страху», — как-то сказал ей отец.
— Будь осторожнее, — сказала она Арину.
Он улыбнулся.
И вот теперь он был где-то внизу, ниже ее поля зрения, за излучиной пустой дороги.
Солнце щедро делилось своим светом. Пушкари заряжали оружие. Кестрел смотрела на дорогу, держа кинжал наготове.
Цикады, размером с мелких птиц, перелетали с места на место.
Может, её отец догадался, что зашифрованное письмо было подделкой.
Может быть, он не клюнул на наживку.
Воздух дышал ветром. Часы тянулись так же медленно, как пот стекал по спине Кестрел.
Конечности затекли и болели от долгого пребывания в одном и том же положении. Кестрел испытывала странное ощущение, будто энергия покидала её, она чувствовала нервозность канониров, которые становились еще напряжённее от любого шороха, при этом их все больше и нещаднее морила жара.
Сон, ожидание, испуг, ожидание, сон.
Пушкари так же, как и она, сидели скрючившись среди папоротников и деревьев. Оружие было направлено под углом вниз. Небольшие восточные арбалеты наготове. С деревьев сиррин капал оранжевый сок, его низко растущие веретенообразные ветви были липкими.
Кестрел наблюдала за дорогой.
Отрывистое и скорое тук-тук-тук по стволу какой-то птички. Движение листьев. А потом... слабый, но с каждой секундой нарастающий ритм шагов тысячи сапог по мощёной дороге.
Глава 28
Арин слышал приближение валорианцев. Звук, вырывающийся из его груди, становился всё громче от возбуждения.
Валорианцы приблизились. Однако они были по-прежнему скрыты за поворотом дороги. Арин повернулся и встретился взглядом со своими солдатами. Не больше полусотни мужчин и женщин, геранцев и дакранцев. Все пешие, чтобы как можно бесшумнее приблизиться к линии фронта валорианцев. Кто-то из геранцев, на манер восточных воинов, подвёл глаза оранжевым и красным.
Звук, издаваемый валорианской армией, начал мало-помалу оглушать. Сапоги, копыта и скрип колёс повозок. Тяжёлая броня. Металл о металл.
Арин смотрел на своих солдат, они на него. Он поднял руку: ждать.
Арин выглянул из-за дерева, чтобы бросить взгляд на дорогу.
Валорианская кавалерия. Огромные боевые кони. Офицеры в чёрном и золотом.
Близко.
И один валорианец, особенный валорианец, тот, что вёл свою армию, выглядел всё таким же, что и одиннадцать лет назад. Он ничуть не изменился. Огромный, затянутый в броню, со знаками отличия на груди, с витой перевязью, перекинутой через плечо. На голове простой шлем, сделанный так, чтобы хорошо было видно лицо. Это лицо.
Хорошо, что между ними было некоторое расстояние, которое не позволяло разглядеть светло-карие глаза генерала, слишком похожие на глаза его дочери.
Отлично, что этот человек подъезжал на своём коне как раз к Арину. И уже был почти в пределах его досягаемости.
«Хочешь его?» — прошептал бог Арина.
«Желаешь раздавить его между ладонями?»
Арин посмотрел на свою армию.
— Товьсь, — прошептал он, а потом прошептал то же самое на дакранском. Он достал меч. Кровь у Арина бурлила.