Под жарким солнцем
Шрифт:
— Сегодня закончу проверку инвентаря. Отремонтирую плуги, сеялки. Но тягловой силы все равно нет…
— Секретарь обкома сказал мне, что Военный совет армии обещал прислать лошадей, которые для армии не годятся, а нашему хозяйству они еще могут послужить, — сказал Мегудин.
— А если и пришлют, чем кормить их будем? Разве что и корм подбросят.
— Будут лошади, найдется и корм.
Засучив рукава, Еремчук принялся проверять инвентарь, а Мегудин тем временем продумывал, как лучше использовать трактора и лошадей, которых пришлют.
Он решил пока обрабатывать земли не сплошным массивом, а сперва поля, прилегающие к поселкам, чтобы те, кто остался в живых, которые скоро вернутся домой, и вновь прибывшие, влившиеся уже в возрожденные колхозы, имели бы на первых порах самое необходимое для жизни.
Прошло почти полдня, а машин и лошадей все не было. Мегудин уже начал беспокоиться, вышел поглядеть, не едут ли они. Издалека доносился какой-то шум, он все нарастал. Опустевший полумертвый поселок начал наполняться грохотом: подходили машины.
Солдат, сидевший в первой машине, на ходу соскочил и, идя навстречу Мегудину, спросил:
— Где тут главный?
— Какой главный?
— Ну, в районе.
— Я председатель райисполкома.
Солдат по-военному отрапортовал:
— Отделение минеров прибыло в ваше распоряжение, чтобы освободить поля от вражеских мин. Сержант Селехов.
— Хорошо, товарищ Селехов. Поедем в поле, и я вам покажу, где будем пахать.
— А мы приехали помочь вам в работе, — раздался голос с другой машины, на которой тоже сидели солдаты.
— Мы из выздоравливающей команды, только что выписались из госпиталя, — добавил широкоплечий солдат, опираясь на костыль. — Если можно одной ногой водить самолет в воздухе, то я смогу полутора ногами водить трактор.
— У меня раненые руки, но работать смогу, — подал голос молоденький солдат с почти детским лицом. — Надоело лежать на койке. В работе, надеюсь, скорее раны заживут.
— Вы правы, абсолютно правы, дорогой товарищ, — сказал Мегудин. — Именно в труде все излечивается, а подходящая работа для всех найдется.
Из кабины только что подъехавшей машины вышел человек в шинели без погон и представился Мегудину:
— Я — инструктор обкома, меня прислал к вам в помощь товарищ Соломатин.
Инструктор единственной уцелевшей рукой вынул из полевой сумки письмо и, передав его Мегудину, сказал:
— Это от товарища Соломатина. Вам выслали подводы с инвентарем, посевным материалом и несколько тракторов. Во время бомбежки они застряли в пути. Но один трактор пришел.
Мегудин прочел письмо, бережно положил его в карман.
— Бомбежка не причинила вреда?
— Нет, только одну лошадь ранило в ногу, — ответил инструктор.
Мегудин пошел с инструктором к Еремчуку, представил его.
— Часть обещанной помощи прибыла, остальное вскоре подойдет. Я сейчас поеду с минерами осмотреть места, где, возможно, уже сегодня начнем пахать. Если трактора и лошади подойдут скоро, не ждите меня, поезжайте в Миролюбовку. Там уже работают люди, которых мы направили туда. Если я не задержусь, я тоже приеду туда.
Мегудин с минерами выехал на места, где когда-то были переселенческие колхозы.
Вдоль дороги тут и там встречались свежевспаханные полоски земли, которые он вчера, когда проезжал с секретарем обкома, не заметил.
«Значит, кто-то уже тут появился», — обрадовался он.
Мегудин попросил остановить машину, решив осмотреть вспаханное поле, авось увидит кого-нибудь и узнает, кто пахал.
— Проверьте кругом, нет ли мин. Особое внимание обратите на ложбинки и низкие места. В первую очередь там будем пахать, — сказал сержанту Мегудин. — А я пока посмотрю, что тут делается.
Минеры занялись своим делом, а Мегудин пошел в поселок, надеясь встретить кого-нибудь.
При мысли, что степь понемногу оживает, у него стало веселее на душе.
«Куда бы ни загнала зима птиц, они, как только засияет солнце, возвращаются обратно, — подумал Мегудин. — Так и люди: куда бы война их ни забросила, они возвращаются на родную землю, к своему очагу».
Как всегда весною, степь насыщена живительными соками. Дождями размытые, разрушенные окопы, остатки дзотов, амбразур и проволочные заграждения — все это свидетельствовало, что тут были жаркие бои. Чем ближе Мегудин подходил к поселку, тем сильнее чувствовал запах гари. Видимо, до сих пор тлели недогоревшие головешки сожженных домов.
— Глянь, кто-то идет сюда… Кто это может быть? — донесся до него голос женщины. Она бросила лопату, хлопнула по бедрам руками, крикнула: — Ой, мать честная! Я готова поклясться, что это товарищ Мегудин.
— Он, он! Какими судьбами? Видно, ангел небесный к нам его привел, — послышались голоса.
Люди окружили Мегудина, каждый пытался поскорее пожать ему руку, обнять его.
— А мы все время думали, гадали, где это наш товарищ Мегудин? — пробираясь поближе, сказал щупленький, невысокого роста мужчина с седоватой бородкой.
Стоявшая рядом с Мегудиным женщина все причитала:
— Кто мог поверить, что мы еще с вами встретимся… Даже в голову не приходило, что сегодня будет у нас такой дорогой гость.
Илья Абрамович, как всегда, стал расспрашивать людей, интересоваться их судьбами.
— Еще месяц тому назад, когда фронт приближался к нашим краям, мы схватили пожитки и давай пробираться домой, — начал человек с седоватой бородкой. — Три года мы ждали этого счастливого часа, чтобы вернуться в родные места.