Подари мне жизнь
Шрифт:
— А я была с ними в ресторане, — ответила Ольга.
— Ах вот как! Коварная изменщица…
— Сам такой…
Как-то непроизвольно, инстинктивно, сумасбродно они поцеловались, а затем стали также поспешно и не думая ни о чем ином, раздеваться. Вечернее платье упало на пол. Костя что-то шептал, а Ольга отвечала, но слова таяли в ночной прохладе, не обретая смысла. Наконец, Константин бережно взял ее на руки и осторожно положил в кровать… Любовь, как постоянно случается в жизни, вновь затмила рассудок.
Однако родители Кости продолжали прислушиваться к доносящимся до них из соседней комнаты звукам. Они были весьма характерны.
— Лиза? — недоуменно спросил Петр Давидович. — Они там что, третьего ребенка делают?
— Молчи! — толкнула его в бок Елизавета Сергеевна. — Я сама возмущена до предела. Лучше бы он привел в дом любовницу.
— Так, может быть, их остановить? — высказал дурацкую идею муж.
— Уже поздно, — вздохнула жена, и ее слова совпали с финальными аккордами, проникшими сквозь «хрущевскую» стенку.
…А спустя некоторое время между Костей и Ольгой продолжился, прерванный любовной горячкой разговор.
— Мы как два сумасшедших, — прошептала она. — Но мне с тобой хорошо.
— И мне тоже, — отозвался он. — А все-таки зачем ты пришла?
Ольга немного задумалась, но потом призналась:
— Сказать тебе, что я, может быть, выйду замуж за одного немца.
— Вот как? — Костя обиженно отодвинулся от нее.
— Это шанс, — промолвила она. — Спасительный билет для нашего мальчика. Ведь с операцией в Израиле скорее всего ничего не выйдет. Так я понимаю.
— Я работаю в этом направлении, — хмуро сказал Костя. — Не торопись. Сегодня мы должны быть в посольстве.
— Я знаю, — вздохнула Ольга. — Мне уже звонили оттуда.
— Вот и подожди пока со своим нацистом.
— Он не нацист, он хороший. Разве его вина, что наши деды воевали?
— Все равно гауляйтер, коли хочет увезти тебя в Германию. На принудительные работы. Будешь ему свинину жарить к пиву. Сама растолстеешь, как бочка. Тебе это нужно?
— Еще ничего не решено, Костя. Давай немного поспим…
— Ну, спи, спи, — согласился он. — У меня такой интереснейший сон прерван. Вот любопытно, уйду я от погони или нет?
— Уйдешь, милый, — пробормотала, уже засыпая, Ольга. — Ты от всех уйдешь, ты же у нас Колобок…
— То есть дурак круглый? — успел спросить Костя, но его вопрос, словно повис в воздухе, оставшись без ответа.
В кабинете секретаря израильского посольства Давида Львовича Когана разместились все — родители Кости, он сам и Ольга. На столе были разложены документы, паспорта, фотографии из семейного архива. Секретарь переглянулся со своей сотрудницей Марией и сказал, обращаясь к Петру Давидовичу:
— Итак, вы утверждаете, что ваш отец — еврей?
— Чистокровный, — ответила за мужа Елизавета Сергеевна.
Петр Давидович лишь кашлянул, словно подтверждая сказанное.
— Это он на снимке? — спросила Мария, ткнув пальцем в одну из фотографий.
— Он, — вновь отозвалась Елизавета Сергеевна, сразу же взяв командование в свои руки. — Видите, пейсы висят?
— По-моему, это просто бакенбарды, — усмехнулся секретарь. — Но это к делу не относится. А кто рядом с ним, что это за женщина в шляпе?
— Не знаю, — пожал плечами Петр Давидович. — Фотография старая, отец умер, когда я был еще малышом. Может, кто-то из родственников?
— Я знаю, — опять вмешалась Елизавета Сергеевна. — Это твоя тетя Сара. А чуть дальше — его не видно — только плечо высовывается — это ее брат Исаак. Снимок сделан еще одним твоим дядей, Мойшей. Он, как вы понимаете, за кадром, вместе со своими детьми Фаней, Раей, Абрамом, Левой и Сонечкой. Сонечка была такая хорошенькая, мне Лазарь рассказывал, он сводный брат Бенечки, который женился потом на Ребекке, помнишь? — она обратилась к мужу и пнула его под столом ногой.
— A-а… да, припоминаю, — сконфуженно отозвался он.
— Ну и где же сейчас все эти ваши родственники? — слегка насмешливо спросила Мария.
— Да кто где! — ответила Елизавета Сергеевна и вновь понеслась на рысаках: — Одни в Польше, другие в Вильнюсе, третьи в Германии, четвертые в Америке, пятые в Австралии…
— Погодите, — прервал ее секретарь. — Не частите. А вы сами разве тоже имеете отношение к еврейской национальности?
— Кто, я? — выразила удивление Елизавета Сергеевна. — Разве не видно?
— Дело в том, что мы тоже проследили родословную вашего мужа…
— А при чем здесь мой муж? — оборвала его Елизавета Сергеевна, чувствуя запах керосина. — Вам мало того, что я — еврейка?
— Подождите, — вмешалась Мария. — О вас речь пока не идет. Мы рассматривали генеалогию Петра Давидовича. Поскольку и в первоначальном заявлении вашего сына Константина было сказано, что еврейские корни у него лишь от деда, а не от вас.
— От меня тоже, — не унималась Елизавета Сергеевна.
Остальные вокруг сидели, раскрыв рты, — и Ольга, и Костя, и Петр Давидович. В столь жаркий спор «славян» лучше было не вмешиваться.
— Да погодите же вы! — не выдержала Мария, прикрикнув. — Что у вас за характер такой несносный!
— Обычный еврейский характер, — ответила Елизавета Сергеевна. — Будто в Одессе никогда не были? Ну таки я вам скажу, шо вы многого мимо себя потеряли.
Мария выдержала паузу, взглянув на Давида Львовича. Потом задала каверзный вопрос: