Подари мне жизнь
Шрифт:
— Вы крестили в детстве Константина?
— А как же? Конечно, — ответил Петр Давидович, за что тут же получил под столом еще один удар ногой.
— Он шутит, — мило улыбнулась Елизавета Сергеевна. — Он хочет сказать, что мы делали мальчику обрезание.
— Это легко проверить, — заметила Мария.
— Я готов, — лучезарно посмотрел на нее Костя. Но теперь уже ему перепал удар ногой под столом от Ольги.
В кабинете секретаря посольства становилось жарко. Хозяин помещения взял слово:
— Мы произвели некоторые исследования и у нас появились косвенные доказательства того, что ваш отец Давид Федорович первоначально прозывался Давыдом. Но каким-то образом произошло изменение одной буквы — «ы» на «и», а в паспортных данных он был записан как еврей по национальности.
— Однако, — подхватила Мария, — его дед Константин приходился сыном некоему государственному чиновнику третьего класса Никосу Шиголопулосу, обрусевшему греку, служившему по ведомству иностранных дел при министре Каподострия. Или не так? — она торжествующе посмотрела на всех.
— Ну точно! — не удержался от восторженного возгласа Петр Давидович.
Елизавета Сергеевна изо всей силы ударила его под столом по ноге.
— Шиголопулосы — это совсем другой род, отдельный от нас, — заявила Елизавета Сергеевна. — Нас часто путают, но они к нам не имеют никакого отношения. Но в конце концов, что мы тут все в бумажках копаемся, как крысы архивные? Давайте решать по существу, без отеческих гробов.
— Конечно, — усмехнулась Мария. — Тем более что есть и более сильные аргументы.
— Какие же? — с вызовом спросила Елизавета Сергеевна.
— Почему ваш сын и сноха живут по разным адресам? И поженились лишь недавно, всего пару недель назад?
— А почему, собственно, евреям обязательно жить вместе? Вспомните Элизабет Тейлор и Ричарда Бартона? Они жили врозь, — нашлась Елизавета Сергеевна. — Пять раз женились и столько же раз разводились. И ничего страшного не произошло, воды Иордана из берегов не вышли.
— Оставьте ваши неуместные сравнения, — рассердилась Мария. — У нас есть еще одно доказательство того, что вы хотите получить репатриацию незаконно. То есть вы преследуете личную выгоду. К нам поступила информация, что вашему сыну требуется операция по пересадке костного мозга, — она посмотрела на Костю и Олю, — и вы рассчитываете на бесплатное медицинское лечение в Израиле.
— От кого поступила эта информация? — спросил Костя.
— В кабинете наступила тишина.
— Не важно, — сказал секретарь. — Мы не обязаны вам отвечать на этот вопрос.
— Да, — тихо произнесла Ольга. Затем повторила громче: — Да, мой сын болен, — и почти прокричала в лицо сотрудникам посольства: — Да, я именно поэтому хочу уехать в Израиль, чтобы ему сделали там операцию! Неужели вы все этого не понимаете? Неужели Антон обречен на смерть здесь, в России?! Неужели он никому больше не нужен, кроме меня?!
Петр Давидович сидел, повесив голову. Молчала и Елизавета Сергеевна, тоже как-то вдруг разом сникнув. Костя обнял Ольгу за плечи, пытался успокоить.
— Да вы не кричите так, — сказала Мария. — Закон есть закон, а порядок есть порядок.
— Это так, — смущенно подтвердил секретарь. — Мы не можем открыть вам визу, — и он развел в сторону руками.
— К черту ваш закон и к черту ваш порядок, — сердито обронил Костя. — И к черту вас самих с вашими дотошными вопросами и придирками! Еврей не еврей, русский не русский, грек не грек… А еще называется — «Земля обетованная»! Да в гробу я ее видал! Пошли отсюда. В России тоже нормально лечат… Если есть деньги. А они у меня будут! Не дождетесь вы от меня обрезания…
— А жаль, — сказала ему вслед Мария, переглянувшись с секретарем. — Из него бы получился неплохой еврей.
Вся семья выбралась гуськом из посольства и остановилась на улице. К Константину неожиданно подлетел мужчина средних лет, стоявший до этого в очереди. Это был Климакович, врач с бывшего места службы. Сейчас он вел себя развязно и весело, словно уже был одной ногой в Тель-Авиве. По-панибратски хлопнул Костю по плечу.
— Ну как, получил визу? — спросил он, подмигнув одним глазом.
— Нет, — хмуро ответил Костя.
— Почему? — сменил тон Климакович. Да признали меня не то татарином, не то якутом. Придется переходить израильскую границу нелегально. Со стороны Новой Зеландии.
— Эге-ге! Вон оно что… — Климакович отодвинулся от Кости. — Наверное, ты в чем-то этаком замешан, — он сделал еще один шаг назад. — Или болен.
— Да вы не пужайтесь, Николай Семенович, — Костя напротив ринулся к нему и стал крепко обнимать. — Вы-то ведь уезжаете? Ну и счастливо добраться! А мне теперь в лепрозорий надо. Да еще люэс этот проклятый, четыре креста уже, до мозга добрался. И СПИД, и атипичная пневмония, и гепатит С, полный букет словом.
Климакович стал вырываться изо всех сил, но объятия Константина напоминали кольца удава, когда тот душит свою жертву. Наконец бывшему врачу удалось выскользнуть, и он, как бешенная мартышка, понесся по улице, наперерез машинам.
— Кто это? — спросила Ольга, встав рядом.
— Прохиндей один, — отозвался он.
— Что будем теперь делать? — задала новый вопрос она.
Елизавета Сергеевна и Петр Давидович стояли в сторонке, не мешали их разговору.
— Что-нибудь придумаем, — уверенно сказал Костя. — Я спущусь на самое дно ада, но спасу его.
Глава двадцать третья
Фантазии и реальность
Две пары уже целую неделю ежедневно встречались по вечерам: то в ресторане «Марриотт», то в загородном доме Каргополова, а то и в роскошном номере-люкс Гельмута Шрабера. Ольга во всем следовала инструкциям Риты, а та пока решила попридержать коней и не форсировать события. Она водила большого немецкого сома на крючке, но не давала ему сорваться. Но и сам Гельмут вел себя очень деликатно, не шел на абордаж. Лишь вздыхал рядом с Ольгой.