Поддельный шотландец. Дилогия
Шрифт:
– - Очень рад познакомиться с вами, мистер Бэлфур, -- сказал он, окончив чтение. -- Позвольте предложить вам стаканчик кларета.
– - Благодарю вас, милорд, но разве что несколько позже, -- заметил я. -- Видите ли, я действительно пришёл по довольно важному делу, и хотел бы изложить его суть как можно скорее.
– - Вам лучше знать, -- сказал он.
– - Но если позволите, я сам не прочь выпить ещё бутылочку.
Он позвонил, и, тут час же, как будто стоял под дверью, явился лакей с вином и стаканами.
– - Вы решительно не хотите составить мне компанию? -- спросил прокурор.
– - Разве что за наше знакомство!
– - всё-таки присоединился я к хозяину. Надо было постараться расположить его к себе, а излишняя твёрдость могла помешать этому.
– - Итак, чем могу служить вам?
– - отпив действительно неплохого вина и довольно откинувшись на спинку кресла спросил прокурор.
– - Мне, может быть, следует начать с того, милорд, что я пришел сюда по вашему собственному настоятельному приглашению, -- отхлебнув из бокала, сказал я.
– - В таком случае у вас есть передо мной некоторое преимущество, -- отвечал он, -- могу поклясться, что до этого вечера я ничего не слыхал о вас.
– - Совершенно верно, милорд. моё имя вам действительно незнакомо, -- сказал я. -- А между тем вы уже довольно давно желаете познакомиться со мной и даже объявили об этом публично.
– - Мне бы хотелось получить от вас некоторое разъяснение по поводу ваших слов, -- возразил он.
– - Не послужит ли вам некоторым разъяснением, -- сказал я, -- то, что если бы я желал шутить -- а я вовсе не расположен это делать, -- я, кажется, имел бы право требовать от вас двести фунтов.
– - В каком это смысле? -- спросил он.
– - В смысле награды, объявленной в стране за мою поимку, -- ответил я.
Он сразу поставил свой недопитый бокал на стол и выпрямился на стуле, на котором до этого сидел удобно развалившись.
– - Как мне следует понимать это странное заявление?
– - спросил он напряжённо.
– - "Высокий, крепкий юноша, лет восемнадцати, -- процитировал по памяти я, -- говорит чисто, не как горец, бороды не имеет".
– - Я узнаю эти слова, -- сказал он.
– - И если вы явились сюда с неуместным намерением позабавиться, то они могут оказаться гибельными для вас.
– - У меня совершенно серьёзное намерение, -- отвечал я, -- и вы отлично меня поняли, ибо речь идёт о жизни и смерти. Я -- именно тот молодой человек, который разговаривал с Гленуром перед тем, как тот был убит.
– - Могу только предположить, видя вас здесь, что вы хотите убедить нас в своей невиновности, -- сказал он.
– - Вы сделали совершенно правильное заключение, -- согласился я.
– - Я верный подданный короля Георга и совершенно невиновен, иначе бы не стал сам приходить сюда.
– - Очень этому рад, -- заметил он взволнованно. -- Это такое ужасное преступление, мистер Бэлфур, что нельзя допустить и мысли о возможности снисхождения. Кровь была пролита варварским образом и людьми, о которых всем известно, что они враждебно настроены против его величества и наших законов. Я придаю этому очень большое значение и настаиваю на том, что преступление направлено лично против его величества.
– - К сожалению, милорд, -- несколько сухо прибавил я, -- общеизвестно, что оно направлено лично против ещё одного очень важного лица, которое я не хочу называть.
– - Если вы этими словами желаете на что-нибудь намекнуть, то должен заметить, что считаю их неуместными в устах верного подданного, каким вы себя объявили. И если бы они были произнесены публично, я счёл бы своим непременным долгом обратить на них своё внимание, -- сказал он поучающе.
– - Мне кажется, что вы не сознаете всей опасности своего положения, иначе были бы осторожнее и не усугубляли бы её, бросая тень на правосудие. В нашей стране и в моих скромных возможностях Генерального прокурора правосудие нелицеприятно.
– - Вы слишком многое приписываете лично мне, милорд, -- сказал я. -- Я только повторяю общепринятую молву, которую слышал везде по пути от людей самых различных убеждений.
– - Когда вы станете благоразумнее, то поймете, что не следует всякому слуху верить, а тем более его во всеуслышание повторять, -- сказал прокурор.
– - Я верю, что у вас не было плохого намерения. Положение почитаемого всеми нами вельможи, который действительно был задет этим варварским убийством, слишком высоко, чтобы его могла достигнуть клевета. Герцог Аргайлский -- вы видите, я с вами откровенен, -- смотрит на это дело так же, как я: мы оба должны смотреть на него с точки зрения наших судейских обязанностей я службы его королевскому величеству. Я бы желал, чтобы в наше печальное время и все остальные стороны конфликта были бы так же свободны от чувства семейной вражды, как он. Но случилось, что жертвой своего долга пал именно Кемпбелл. Кто, как не Кемпбеллы, всегда был впереди других на пути долга? Я не Кемпбелл и потому могу смело сказать это. К тому же оказывается, к нашему общему благополучию, что глава этого знатного дома в настоящее время председатель судебной палаты. И вот на всех постоялых дворах по всей стране дали волю своим языкам люди с ограниченным умом, а молодые джентльмены вроде мистера Бэлфура необдуманно повторяют эти досужие слухи.
– - Всю свою речь он произнес, пользуясь известными ораторскими приемами, точно выступал на суде. Затем, обращаясь ко мне снова как обычный джентльмен, он сказал: -- Но это всё не относится к делу. Остаётся только узнать, как мне быть с вами?
– - Я думал, что это скорее я узнаю от вас это, милорд, чем вы от меня -- отвечал я.
– - Всё верно, -- сказал прокурор.
– - Но, видите ли, вы пришли ко мне с хорошей рекомендацией. Это письмо подписано известным честным вигским именем, -- продолжал он, на минуту взяв его со стола.
– - И, помимо судебного порядка, мистер Бэлфур, всегда есть возможность прийти к соглашению. Я заранее говорю вам: будьте осторожнее, так как ваша судьба зависит лишь от меня. В этом деле -- осмеливаюсь почтительно заметить -- я имею больше власти, чем сам король. И если вы понравитесь мне и удовлетворите мою совесть вашим последующим поведением, обещаю вам, что сегодняшнее свидание останется между нами.
– - Что вы хотите этим сказать?
– - спросил я.
– - Я хочу сказать, мистер Бэлфур, -- отвечал он, -- что если ваши дальнейшие ответы удовлетворят меня, то ни одна душа не узнает, что вы здесь вообще были. Заметьте, я даже не зову своего клерка.
Я увидел, к чему он клонит.
– - Я думаю, что нет надобности объявлять кому-либо о моём посещении, -- сказал я, -- хотя не вижу, чем это может быть особенно выгодно для меня. Я не стыжусь того, что пришел сюда.