Подгоряне
Шрифт:
на то, что он считал это место под грушей вроде нейтральной полосы, куда не
возбранялось входить любому человеку. К тому же и грушу-то эту посадил
когда-то он сам. Я не видел, чтобы дедушка когда-нибудь ел груши, но яблоки
ел, притом самые что ни на есть кислющие. Ел с ножичка аккуратными
ломтиками, жевал одно яблоко добрый час. Иногда выходил под эту же грушу
поспать, расположившись на широкой плетеной лавке, покрытой сенцом. Но к
плодам дерева не прикасался. Даже тогда, когда переспелые груши падали ему
чуть ли не в рот.
Но, повторяю, за стол под грушей выходил с видимым удовольствием.
Приносил в карманах стручки презлющего сухого перца, который висел у него
под стрехой, разламывал его в жестких крючковатых пальцах, насыпал в борщ и
молча приступал к еде. Пот вытирал всегда одним и тем же красным платком,
сделанным из наволочки. От непомерно большой порции перца борщ в дедушкиной
миске обретал кроваво-красный цвет. Странно, что он не обжигал ни губ, ни
внутренностей этого железного старца. Порою видно было, что и ему хотелось
бы вступить в беседу, вставить свое словцо, но он боялся, что в таком разе
стручковое семечко может попасть в дыхательное горло и он поперхнется.
Кажется, молчал он еще потому, что решительно не понимал, о чем толковали
зять и внук.
Между тем отец с восхищением рассказывал о садах на берегу Днестра. Его
удивляла густота высаженных там деревьев. Восторгался он и тем, как
поливались эти сады. Ирригационные трубы были подняты там высоко над кронами
деревьев, и над каждым деревом был свой "душ". Трубы висели в воздухе как
туго натянутые струны гигантских флейт. Целые километры флейт! Кто-то на
командном пункте нажимал кнопку, и "персональные" души начинали орошение.
Получалась двойная выгода: экономилась вода и не заболачивалась почва под
деревьями сада.
У Никэ на этот счет была своя теория, почерпнутая в институте из книг и
брошюр. Он утверждал, что самый эффективный полив получается там, где трубы
закопаны в землю. Техника может манипулировать над этими трубами так же
легко, как если бы они были подняты над землей, с той, однако, разницей, что
вода, вытекающая из отверстий труб, целиком остается в почве, не испаряется
в воздухе. Испарение воды из подвешенных труб создает питательную среду для
размножения многих садовых вредителей как раз в момент цветения и
распускания листьев.
Говорил Никэ и о недостаточно качественном выпуске ирригационных труб,
и о многом другом, связанном с проблемой промышленного садоводства. В голове
брата вызревали идеи прямо-таки фантастические. Он утверждал, например, что
яблони в промышленных садах должны стоять одна к другой почти вплотную, как,
скажем, кукуруза. И жить такое деревце должно лишь один сезон, так же точно,
как и кукуруза, и убираться тоже специальным комбайном. Идет такой комбайн
по грядкам, срезает ветви, плоды калибрует и развозит по бункерам. Для Никэ
пальметтные, карликовые сады были уже пройденным этапом. В мечтах своих он
уже видел яблони, которые можно было бы косить, как пшеницу. Мама с ее
беспредельным терпением деревенской женщины внимательно выслушивала
фантастические рассуждения младшего сына и время от времени спускала его с
космических высот на землю:
– Но ты, сынок, скажи мне... урожай-то будет от твоих садов? От этих
карликов?..
Для мамы все низкорослые садовые деревца были карликовыми.
– А как же!
– живо отвечал Никэ.
– Дадут они урожай, да еще какой!
– Дадут, мать!
– подавал свой голос отец. - Глянь на Анику, жену
Василе Суфлецелу, пигалица, крохотуля... А разве не она наплодила ему полную
избу байстручат?! Аль ты забыла, что в прошлом году Никэ в своем совхозе
снимал яблоки аж до рождества?.. И сынку нашему очень было бы кстати вывести
сорта, плоды которых не замерзали бы на ветках. Пустишь по яблоням комбайн
.
– и все бу-дег в порядке!..
– Да перестаньте вы спорить!
– говорила мама.
– У нас и земли-то нет
для такого сада. Всю отдали под виноградники.
Но Никэ уже закусил удила. Задетый за живое, он перешел в решительную
контратаку. Кто бы говорил, а отец должен был бы помалкивать. Где он заложил
сад при создании колхоза? На Девичьей горе, на самом солнцепеке, куда
виноград прямо-таки напрашивался. И что же получилось от того сада? Ни шиша
не получилось! Плоды были не только мелкими, но и червивыми. Иные
сплющивались, высыхали, не успев созреть, прямо на ветках.
– Толчете воду в ступе на ваших семинарах, - пыталась остудить пыл
спорщиков мама.
– Говорю вам, что нету у нас больше земли для ваших садов!..
Но ни отец, ни тем более Никэ не обращали внимания на ее доводы. Отец
переходил к обороне:
– Тот колхозный сад отслужил свою службу. Он отжил свое. Чего теперь с
него спрашивать?
– Он устарел с того уж дня, как был заложен.
Отец говорил одно, Никэ - другое. Успел ответить и матери, сказав, что