Подгоряне
Шрифт:
чрезвычайно капризен в еде. А тут все подмел подчистую, что бы ни подали на
стол! За это не ругать - благодарить надо бадю Василе! Голод не тетка, к
тому же и лучший повар. Андрей ел так, что за ушами трещало!-
Вспоминая это, я медленно шел по тропинке старой отшельницы Виторы.
Сколько времени прошло, а я все не мог примириться с тем, что никогда уж не
выйду в этот лес со своим двоюродным братом и другом Андреем. Капризный
истребитель сливок и сметаны, женственно-нежный маменькин сынок, как же мне
не хватает тебя! Где ты? Чего не откликаешься? Отзовись!
Брат не отзывался. И лес хранил сумрачное молчание. В иной час оно было
бы лучшим врачевателем человеческой души. Когда человек нуждается в
одиночестве, лучшего товарища, чем лес, ему не найти. Но когда ты идешь и
память твою сопровождают тени ушедших из жизни близких людей, одиночество
становится невыносимым и ты был бы несказанно рад услышать в такую минуту
живой человеческий голос. И я услышал его, приближаясь к опушке леса.
То был голос Иосуба Вырлана. Никто бы, кажется, не пожалел, если б эта
крайне несимпатичная личность исчезла из Кукоары навсегда и бесследно. А я
вот даже обрадовался, увидев и услышав его! Он стоял, прислонившись спиною к
стволу дуба, и вел какую-то беседу с тетушкой Виторой. Эта похожая на
бабу-ягу отшельница привела сюда попастись своих коз и, надглядывая за ними,
слушала болтовню Иосуба.
Кукоаровский пожарник пришел к вдовушке в полной экипировке: в
широченных брезентовых штанах, в куртке из "чертовой кожи". Металлический
сверкающий шлем он снял со своего лысого черепа, но двухвершковый поясной
ремень был застегнут на самую дальнюю от начала дырку. Он, конечно, страдал
от жары и лесной духоты, но стоически терпел, лишь губы высыхали, и Вырлан
все время облизывал их.
– Послушай, Витора.
– Эй?..
– Я уже не работаю в школе-
– Слыхала.
– Откуда бы тебе услышать?
– Есть откуда, раз услышала.
– Гм... Люди, что ли, болтают?
– Если ты лазаешь по всем чердакам, люди не будут молчать]
– Гм...
– Лучше, если б ты оставался в школе.
– Ты, Витора, вижу, не знаешь, что теперь в школе нету печек. Там
сейчас центральное отопление.
– Остался бы конюхом.
– Вот глупая баба!" Зачем бы мне быть конюхом?!
– Был бы при деле - не лазал бы по чердакам, как мартовский кот.
– Но у меня теперь хорошая зарплата!.. Теперь не найдешь таких
дураков, которые работали б за шестьдесят два рубля и пятьдесят копеек!"
Шестьдесят два - это еще понятно. Но ума не приложу, откель наскреб директор
эти пятьдесят копеек?
– Сколько же теперь тебе отваливают?
– поинтересовалась Витора.
– В два раза больше, чем в школе. И главное - без копеек. Круглая
зарплата!
– Зарплата, слов нет, подходящая, - согласилась старуха. - Плохо
только, что все время ссоришься с людьми.
– Ну и глупа же ты, Витора!..
– Зачем же разговариваешь с глупой? Иди своей дорогой, а от меня
отвяжись!..
– Да ты не сердись!.. Я ить пришел к тебе с серьезными намерениями...
– Не нуждаюсь я в твоих намерениях...
– Сыну построил новый дом, отделил его -
– Не перееду я к тебе - и не подмасливайся!
– Ну, поступай как знаешь. Только я хотел жениться по-настоящему. При
своей должности возвращаюсь домой весь в саже, а мне даже рубашку
простирнуть некому... Разве ж это жизнь?!
– Ищи себе другую прачку. А я пожила с тобой и хорошо знаю, что ты за
фрукт!
– Все течет, все меняется, - вымолвил Иосуб философски-раздумчиво, -
Сына, говорю, отделил. Теперь нам никто не помешает жить в мире и согласии.
Будешь в моем доме полной хозяйкой. А так что же, разве ж гоже тут одной...
в лесу?
– Ишь, какой радетель отыскался! Нет уж, милый, пожалей кого-нибудь
еще, а меня оставь в покое. Отправляйся в село по тропинке, по которой
пришел сюда, не то собаку на тебя спущу!..
– Твоя собака знает меня, - усмехнулся Вырлан.
– Поглядим.
– не позабыла ли?!
Тетушка Витора оставила веревку с козами и направилась к проволоке, к
которой был прицеплен ее пес.
– Эй, эй!.. Никак ты с ума сошла!
– испугался Иосуб.
– Уходи, говорю, по-хорошему!"
– Ухожу, ухожу... Но и ты не забывай, что одежда на мне казенная,
государственная!"
– Наплевать мне на нее, на одежду твою!-
– Мне придется за нее отвечать!
– возопил Вырлан.
– Тогда уходи побыстрей. Катись, милок, е твоей зарплатой!
Может быть, у Вырлана отыскались бы какие-то еще, более убедительные
доводы, чтобы задержаться возле вдовушки, но на поляне появился мош Саша
Кинезу. Со своей неизменной кожаной сумкой на бедре он пас скот в лесу. Его
поднадзорные вышли на поляну и вознамерились было полакомиться кукурузой в
огороде тетушки Виторы. Чтобы избежать скандала, мош Саша с его больными,