Поезд жизни на колее судьбы
Шрифт:
– Да я и в мыслях этого не держал, – с интонацией крайнего удивления ответил он и вновь оба чуть посмеялись.
– Жду тебя, милый завтра.
– А я завтра еду к тебе, дорогая. Тогда…хорошего вечера. Я рядом с тобой мысленно.
– Я чувствую это. Спасибо. Хорошей дороги завтра. Аккуратно только, прошу тебя.
– Я всегда аккуратно. До завтра. Пока.
– Пока.
Он положил трубку и вернулся обратно в комнату.
– Ну как Лиза? – спросила мама, когда он вошел.
– Все хорошо. Все в порядке.
– Посидишь с нами?
– Да нет, пойду в свою комнату. Если что – свистите, – между собой они образно говори так, что означало «зовите».
– Хорошо.
Александр пошел в свою комнату, а кот, который только еще лежал на спине,
Вечером они еще вместе попили чай с пирожными, которые родители купили днем, сходив в магазин, после того, как он уехал на вокзал. А в двадцать один час Александр уже чистил зубы и собирался ложиться спать. Будильник он поставил на четыре утра и в пять собрался выезжать.
Перед сном он пожелал крепких снов и спокойной ночи родителям, которые тоже собирались спать и уже лежали в постели. Вернувшись в комнату, он увидел, что прямо в ее центре сидит кот.
«Будто чувствует, что завтра уеду».
Подумал он, прикрывая за собой дверь.
– Ложись, ушастый, – сказал он, когда сам лег и укрылся простыней.
Кот прыгнул на кровать и лег рядом с Александром сбоку, на уровне бедра, прижавшись к нему и положив голову на передние лапы. Александр положил руку на него, немного погладил, тот помурлыкал. А уже через несколько минут оба спали рядом, словно отец и ребенок.
В эту ночь ему снова снился не самый приятный сон. В нем, он и Елизавета еще молоды как тогда, когда они только поженились. Они ехали на машине, причем на машине отца Александра, куда-то загород, в Ленинградскую область. Он вел машину, а сзади сидела Елизавета, держа на руках грудного ребенка. Они свернули с шоссе и въехали в лес по накатанной дороге. Остановились они около деревянного домика. Александр вышел из машины, помог вылезти из нее и жене с ребенком. Они пошли к входу. Александр открыл уже приготовленным ключом дверь и они зашли внутрь, сначала он, а следом Елизавета, держа на руках ребенка. Они попали в коридор, свет куда попадал только из окон. Не снимая обуви они прошли дальше. Все двери были закрыты, но слева от входа, напротив окна, занавешенного светлым тюлем, стоял небольшой стол, который был накрыт клеенкой, и два стула по обоим его краям. Они сели, а ребенка Елизавета положила на стол. Он спал. Они стали разговаривать друг с другом, а потом Александр решил посмотреть что находится за дверью, которая закрыта прямо перед ними. Он встал и подошел к ней. С опаской, не ясно откуда взявшейся, он нажал ручку двери и она приоткрылась. После он отпустил ручку и уже хотел толкнуть дверь вперед, чтобы она открылась до конца, но какая-та сила сама ее резко открыла и что-то вылетело из-за двери, Александр успел только увернуться. За дверью находился бассейн, но и он, и стены, и потолок – все было в крови. Он закрыл резко дверь и повернул в ней замок. Когда он обернулся и подошел обратно к столу у которого Елизавета сидела, словно ничего не произошло, только смотрела в сторону куда-то, а ребенок лежал перевернутым. Белые пеленки, в которые он был закутан, остались такими же чистыми и светлыми. Александр аккуратно двумя руками приподнял ребенка, который словно продолжал спать, перевернул его и положил на стол. Когда он отдернул пеленку, которая оказалась на лице у малыша, он ужаснулся и заплакал. Ребенок был словно из дерева, словно сделан из коры – весь неровный, темный. Не было уже ни глаз, ни губ, а пеленки он не разворачивал. Елизавета продолжала сидеть, но уже смотрела на Александра, не мигающими глазами. Александр с силой ударил то, что было уже не его ребенком, в пеленках, об стол, отбросил в угол, словно чурку. Развернулся и в ярости ударил по деревянной двери так, что она слетела с петель. А за ней уже был ярко освещенный, чистый бассейн, наполнений водой, а не кровью. Стены, потолок, пол также сияли. В этот момент кто-то или что-то толкнуло его в спину, что он упал внутрь. Он развернулся, лежа на полу, увидел, что дверь, которую он только что сломал, закрыта. А когда развернулся обратно, прямо перед ним лежало что-то в пеленках,
– Па—па.
А затем широко раскрыл свои темно зеленые глаза, открыл рот. А все вокруг снова покрылось кровью. Это было очень ужасное зрелище.
И в этот момент Александр проснулся. Все его лицо было в поту, а по спине ходил кот, топча его. Через несколько секунд после того, как он проснулся – зазвенел будильник. Четыре утра. Он сразу его выключил и стал «отходить» от такого сна.
Спустя три минуты, после того как проснулся, он встал с кровати, сходил и прикрыл дверь в комнату родителей, а после этого пошел на кухню и занялся приготовлением кофе в турке.
После завтра, он забрал с сушилки свою рубашку, умылся, и стал одеваться в поездку. В этот момент из комнаты вышла мама.
– Доброе утро, сынок, – сказала она, подойдя к комнате.
– Привет, мам, – он подошел и поцеловал ее.
– Уже поедешь?
– Ну да. Раньше поеду – раньше приеду.
– И то верно.
Он проверил, все ли взял и ничего ли не забыл, и пошел с сумкой в руках по коридору. Проходя мимо комнаты родителей, он услышал, как заскрипела кровать. Мама шла за ним.
«Отец встает».
Когда в прихожей он поставил сумку на пол и стал надевать ботинки, из комнаты вышел отец. Он ничего не сказал, просто посмотрел на сын, а сын на него и они оба друг друга поняли. Завязав ботинки, он встал и немного развел руки в стороны.
– Ну что, родители, – начал он, – будем прощаться.
Мама подошла к нему и они обнялись.
– Пока, сынок, хорошей дороги тебе, – она между словами целовала его.
– Мам, уже не ребенок, все хорошо будет. Не переживай ты так, – ему стало даже жалко маму.
– Для меня ты всегда был и остаешься ребенком! Тем более, последнее время ты не очень часто приезжаешь.
– Ладно, мам. Доеду – позвоню вам, – с улыбкой сказал он, – отец, – он посмотрел через плечо матери на сзадистоящего отца, – давай, – они пожали друг другу руку, а отец хлопнул его по плечу.
– Удачной дороги, сынок, – словно «сынок» он произнес с такой интонацией, будто Александр где-то сделал что-то не так. Эта интонация знакома ему со старших классов школы.
– Спасибо, пап, – он поднял сумку, – ну я поехал. Всем пока, – он открыл дверной замок.
– Пока, Саш, – сказал мама.
– Пока, – сказал отец.
– Я сюда еще вернусь. Нужно только выбрать день, – напел песню группы «Машина Времени» Александр. Родители ему улыбнулись, а когда он вышел в парадную, дверь за ним закрылась.
Спустившись по лестнице и выйдя на улицу, уже как обычно, помахал родителям в окно, открыл машину, положил сумку с вещами и сумочку с документами от автомобиля на заднее сиденье. Сел и завел мотор. Пока машина прогревалась, он вышел на улицу и снова посмотрел в окна такой знакомой ему квартиры. В этих окнах когда-то он сам махал руками родителям, которые уходили на работу, в этих окнах он высматривал их, пока ждал их возвращения. Многое другое также связано для него именно с окнами, которые выходили на эту сторону. А сейчас старенький папа обнимает уже не молодеющую маму и они вдвоем улыбаются ему, а он снизу улыбается в ответ.
«Родители, родители…люблю я вас. Да и пора бы вам стать дедушкой и бабушкой. Надеюсь, что скоро это произойдет благодаря сестре. Хочется им ухода за кем-то. Дети выросли, а внуков еще нет. Вот так они и цепляются, особенно, конечно, мама, за любую возможность поухаживать, побыть вместе. И так тяжело ей отпускать родного сына, хоть она и понимает, что не должно так быть. Да и на улице что-то далеко не жарко. Ладно, пора ехать».
Он сел обратно в машину, опустил ручной тормоз, вставил первую передачу и отъехал, оставляя такие близкие окна позади.