Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной

Туманян Ованес Тадевосович

ПО ДОРОГЕ В БЕТАНИЮ [130]

Шиповник, смородина, и черника, и боярышник иногда. Дождь прошел… И привольно и дико по горам сбегает вода. Мы идем… И холодные, ясные дуют ветры. Деревья дрожат. На тропинке — каштановые, ясеневые и дубовые листья лежат. Мы подходим к ущелью Самадло. Снова дождь нас вводит в обман. Я хочу быть с тобою. Сама я — словно горы и словно туман. Шиповник, смородина, и черника, и боярышник иногда. Дождь прошел… И привольно

и дико по горам сбегает вода.

130

Бетания (Вифания) — монастырь XII–XIII вв. (в 20 км от Тбилиси); действующий мужской монастырь.

1954

«Снег аджаро-гурийских гор…»

Снег аджаро-гурийских гор, моих гор родных, О, какой там большой простор, какой чистый родник! Маленькая мельница на Губазеули [131] у ворот моего двора. Там лавровишни давно уснули, и роса их сладка и добра, О родина, уже, наверное, год я не видалась с ней! Снег аджаро-гурийских гор, туман и снег…

131

Губазеули — река в Западной Грузии.

1954

«Над Зедазени [132] мерцает Венера…»

Над Зедазени мерцает Венера [133] , мерцает Венера бледным огнем. Забыть бы его! Но она велела помнить о нём, думать о нём. Сколько звуков, какая музыка странная! Постоим молчаливо в этом огне. Что несет нам Венера, прекрасная, старая? — Счастье, конечно. И тебе. И мне.

132

Зедазени — памятник VII в., монастырь Иоанна Зедазенского; также называется одна из вершин Сагурамского хребта.

133

Венера — вторая от Солнца большая планета Солнечной системы.

1954

В ЗЕДАЗЕНИ

Лето заканчивается поспешно, лето заканчивается на дворе. Поспела ежевика, ежевика поспела и боярышник на горе. Листвою заметает овраги, здесь эхо такое большое да ломкое. А небо над ущельем Арагви всё такое же синее и далекое. Хорошо иметь его, хорошо иметь его в сердце… О, как стройна дорога на Имеретию [134] , дорога на Имеретию прямая, словно струна. Как эти места чисты и добры, как быстро здесь дни летят. Над Зедазени шелестят дубы, дубы шелестят…

134

Имеретия — область в Западной Грузии, центр — г. Кутаиси.

1955

Я СЛЕЧУ, СИРЕНЬ…

Небо синее, нет у неба предела здесь, близко, и там, далеко. Появилось облачко и поредело. Небу тайну хранить нелегко. Я прикрою веки, прикрою веки, чтобы мир едва голубел и серел. Слечу я на твои синие ветки, на твои синие ветки слечу, сирень! Я буду петь твоим мелким цветочкам, о, буду петь, буду только петь — твоим прожилкам, крапинкам, точкам, потому что не смогу утерпеть. Я буду петь голосисто и тонко. Как мне хочется петь, сирень! Никому так не хочется! Может быть, только небу хочется так же синеть. О облака! Я догнать их надеюсь, я за ними следую всегда и сейчас. Но куда я денусь? О, никуда не денусь, сирень, от твоих сиреневых глаз. О, зачем мне скрывать эту тайну? Навеки, навсегда одного хочу. Я слечу на твои синие ветки, на твои синие ветки слечу.

1955

«Что за ночь — по реке и по рощам…»

Что за ночь — по реке и по рощам! Что за ночь окружает меня! Ты кричишь: «Эй, паромщик, паромщик!» Но вокруг ни души, ни огня. Как далеки и Дзегви [135] , и Мцхета, и таинственный месяц в реке. Он молчит, но так слышимо это. Что он думает там, вдалеке?

1955

135

Дзегви — пригород Тбилиси.

«Я тебя увенчаю короной…»

Я тебя увенчаю короной, я тебе жемчугов надарю. Захочу я — и славой короткой, громкой славой тебя наделю. А когда ты затихнешь в восторге, я сама засмеюсь, удивлюсь. Для тебя я взошла на востоке, для тебя я на запад склонюсь.

«Свирель поет печально…»

Свирель поет печально, стройно, и птица напрягает мускулы. О, как задумчиво и строго акация внимает музыке. Взлетает птица выше, выше, туда, где солнце и цветенье, а маленькая ветка вишни хранит ее прикосновенье.

1955

«Самшвилде [136] , фиалковая тропка…»

Самшвилде, фиалковая тропка… Голос задержал меня неробкий: — Что проходишь равнодушно мимо? Ведь тот самый я — я твой любимый!.. — Так же точно и других, мой друг, ранили твои стрела и лук… Только, знаешь, как это ни странно, разные у каждой в сердце раны!..

1955

Из чехословацкой тетради

136

Самшвилде — развалины одного из древнейших городов Грузии, расположенного у слияния рек Храми и Чивчиви.

ВЛТАВА [137]

Влтава сверкает у моста Карла [138] , слегка касаясь плакучих ив, Я — в Чехии, И сбывается карта, и превращается в город, и город красив. О Влтава, стремительная погоня воды за ветром. И высокий туман. О Влтава, ты чиста и покойна, как сердце чехов и всех добрых славян. Так глубока твоя каждая капля, и в каждой огни, и огни горят. Вода засыпает у острова Кампа [139] , ивы склоняются и говорят. Уже зацветают каштаны Праги, и занимается новый день. Исполненная отваги и правды, встает Яна Гуса [140] строгая тень. Город украшен серебряными венками, они посвечивают всю ночь до утра. Так чтут героев, погибавших веками, желавших тебе, о Прага, добра. Рассвет возникает туманно и жидко. Память сражений чиста и строга. На горе Виткова сражался Жижка [141] и отвел от города руки врага. О Чехия, суровая кара всегда постигала врагов твоих. Влтава сверкает у моста Карла, слегка касаясь плакучих ив.

137

Влтава — река в Чехии, левый приток реки Эльба.

138

Карлов мост — старинный мост XIV в. через Влтаву в Праге.

139

Остров Кампа — один из семи островов на Влтаве в пределах Праги. Остров Кампа отделен от берега рукавом Влтавы — рекой Чертовка. Этот пражский район называют ещё «Пражской Венецией».

140

Гус Ян (1371–1415) — идеолог чешской Реформации, осужден церковным собором в Констанце и сожжён. Национальный герой Чехии.

141

Жижка Ян (ок.1360–1424) — полководец, национальный герой Чехии. Участник Грюнвальдской битвы 1410 г.

ПРАЖСКАЯ ВЕНЕЦИЯ

Подвластные прежнему навыку, дома опираются на воду. Всё, как в Венеции. Я поверить готова. Но где же, Венеция, твоя гондола? Где же, Венеция, гондольеры твои? Где их гортанные песни любви? Где баркаролы старинные звуки? Где итальянок прекрасные руки?

НА ВЫСТАВКЕ МЕКСИКАНСКИХ ХУДОЖНИКОВ В БРАТИСЛАВЕ