Поэзия народов СССР IV - XVIII веков

Маштоц Месроп

СЛОВО К БОГУ,

ИДУЩЕЕ из ГЛУБИН СЕРДЦА (ИЗ ГЛ. 54)

III

Плывет пловец, захлестнутый волнами, Его пучина бьет, а он плывет. Покуда взмахивает он руками, Но силы кончатся его вот-вот. Бьют волны и бока его, и спину, Ест соль глаза, а морю нет конца. Оно в свою соленую пучину Сейчас затянет бедного пловца. Пловец плывет, но нет ему спасенья. Он не уйдет от вздыбленных валов. Жалчайшее господнее творенье, Как бедный тот пловец, и я таков. Мне говорят – понять я не пытаюсь, Не слышу, хоть мне голос подают. Трубит архангел – я не пробуждаюсь, Недвижим я, хотя меня зовут. Я позабыл все то, что раньше видел, Черствее становясь день ото дня, Бесчувственен я к боли, словно идол, Хоть люди ранить норовят меня. Мне лестно даже с идолом сравненье. Я хуже, ибо совесть не чиста. Презренный и достойный обвиненья Дерзаю все ж вымаливать прощенье, Спасенье у спасителя Христа.

слово к БОГУ,

ИДУЩЕЕ из ГЛУБИН СЕРДЦА (ГЛ. 55)

I

Парил я на крылах души моей, Над сонмом живших в мире сем от века, Но, многогрешного, меня грешней Покуда я не видел человека. Все это взвесив на весах ума, Я обратил к себе как прорицанье Нетленный стих Давидова псалма: «Со

мною кто сравнится в злодеянье?» Так что ж скажу я своему врагу? Чье прокляну и чье ославлю имя? Я, грешный, лишь себя клеймить могу Словами беспощадными своими. И мне, отягощенному виной, Я верую, даруешь ты прощенье, Как ныне я прощаю прегрешенья Всем тем, кто был виновен предо мной.

II

Какие б я моленья возгласил, Какие б воскурил благоуханья, Чтоб только ты, о господи, простил Людей, которых я порочил бранью, Чтоб осужденного ты оправдал, Плененному – свободу даровал, Утемнил бы скорбящих, удрученных, Призрел обманутых и обреченных; Чтоб скорбных духом ты уврачевал. Когда добро намерюсь совершать я, Чтоб ты, великий, мне прибавил сил; Когда намерюсь произнесть проклятье, Чтоб ты остановил и вразумил! Чтобы в моленьях я, страдавший много, Всем зложелателям своим простил, Чтоб голос злобы, неугодный богу, В ожесточенном сердце усмирил; Чтоб я забыл вчерашние обиды, Молясь о примиренье всех людей, И чтоб возрадовался ты, увидев, Каким я стал по благости твоей. Вся жизнь – в тебе, лишь ты – бессмертье смертного. Упорство человека не усердного. Ты – сила слабого, богатство – скудного, Ты – мудрость для меня, для безрассудного. Я как пловец – ненастье, тьма и ветер Мне ощутить мешают силу зла, Я словно птица, что попала в сети И гибели своей не поняла. Не понял я, что страшен мир двуликий, Что губит он, соблазнами маня. Как псалмопевец говорил великий: «Постигли беззакония меня».

III

Один мудрец назвал в года былые Смерть без причины явной злом большим, Хоть он язычник – я согласен с ним: Мгновенной смертью правят силы злые. Как скот бессмысленный и бессловесный, Мы исчезаем вдруг во мраке бездны, Не осознав сей жизни пустоту. Мы умираем – и не ужасаемся, Мы исчезаем – и не удивляемся, Мы даже в час последний – не смиряемся, Отлучены бываем – не терзаемся, Порокам предаемся – и не каемся, Соблазнов низких не остерегаемся, Всему предпочитаем суету. Смиренный Иов смерть называл покоем. Я с ним согласен днесь и наперед, Когда б не зло, содеянное мною, Что в тайне для меня же сеть плетет. На свете настоящее – ничтожно, Грядущее – темно, былое – ложно. Я хуже всех, моя греховна суть. В грязи желаний я погряз по горло. Земные страсти мне сжигают грудь. Нетвердый разумом, иду нетвердо. Над глиняной обителью моей Дожди не утихают проливные, Л слабый дух мой – глины не прочней, Соблазны мира – не добрей стихии. Что я скажу пред тем, как умереть? Мои деянья скудны, страсти – странны. Из ничего мой скарб, из ветра снедь, Усилья тщетны, радости обманны. Когда настигнет смерть, то силы зла Пред справедливостью должны склониться, И заповедь, что мне дана была Для жизни,- лишь для смерти пригодится.

IV

Как сказано о том в Святом писанье, Пришел посланник зла, мой давний враг, Он отнял все, и сердца достоянье Разграблено, и разум мой иссяк. Я к господу, безумный, не взывал; Чем шел быстрей, тем глубже увязал; Стремясь к величию, терял я веру; К безмерному стремясь – утратил меру. Терял я большее, чем находил, Был осторожен – лишь себе вредил. Идти старался прямо – спотыкался, Стремясь за лишним – нужного лишался. Избавился от меньшего из зол, Но гибельные страсти приобрел. То, что искал, считал всего дороже - Не стало оправданием моим. В тебе одном мое спасенье, боже, Я пред тобой склоняюсь, всеблагим. Тебя молю я, раб твой не усердный, Моей молитвы в гневе не отринь. Будь милостив, отец наш милосердный, Прибежище души моей. Аминь!

СЛОВО К БОГУ,

ИДУЩЕЕ ИЗ ГЛУБИН СЕРДЦА (ГЛ. 56)

I

Как ядовитый плод на древе ада, Или враждебной ставшая родня, Иль сыновья, предавшие меня, Грехи меня терзают без пощады, Все неотступнее день ото дня.

II

Я сердцем хмур, устами злоречив. Мой слух неверен, взор мой похотлив. Моя рука готова смерть нести, Моя нога сбивается с пути. Мой смраден вздох, походка нетверда, Я не оставлю по себе следа. И воля к благу у меня шатка, Зло крепко, добродетель некрепка. Божественный завет я позабыл, Указанный запрет я преступил. Я – дичь, не избежавшая стрелы, Бежавший раб, упавший со скалы, Я – узник, чей конец наступит вскоре, Морской разбойник, что утонет в море. Я робкий ратник, я свидетель лживый, Нестойкий латник, пахарь нерадивый, Священник, презирающий амвон, Законник, попирающий закон, Звонарь церковный, невпопад звонящий, Я – проповедник, смутно говорящий, Я – взгляд, который неприятен людям, Ужасен ликом я и сердцем скуден, Я – прерванная трапеза хмельная, Я – праздник жалкий, красота смешная, Я – сад, который высох и заглох, Я – жнец, который жнет чертополох, Сажающий крапиву садовод, Мышам доставшийся пчелиный мед. Я – без защиты брошенный старик, В грехе упорствующий еретик, Болтун пустой, гордец скотоподобный, Хвастун и лжец, скупец, мздоимец злобный. Я – леность, я – надменность, я – коварность, Бесстыдство, черная неблагодарность, Великолепье, жалкое обличьем, Ничтожество, надутое величьем, Величье, что пред низостью склонилось, Могущество, чья сила истощилась. Я – управитель-плут, советчик ложный, Торгаш бессовестный, друг ненадежный, Сосед злословящий, богатый скряга, Чьей смерти ждут наследники как блага. Бесчестный казначей, служитель-бражник, Глашатай лживый, нерадивый стражник, Я – нищий, жалкий, но высокомерный, Правитель алчный, царь жестокосердный, Я – вестник, с доброй вестью опоздавший, Посредник, поводом раздора ставший, Я – царь-изгнанник, царь, лишенный трона, И царь-тиран, не знающий закона. Я – воин, побежденный и несчастный. Я – самовластный князь, судья пристрастный. Я – полководец, робкий и бесславный, Слуга лукавый, раб самоуправный. Я – песня – сочинителя позор, Для обвинителя я – приговор. Когда-то раньше не творил я зла, Мне отовсюду вслед неслась хвала. Но все прошло, мой мир перевернулся, И ныне я – носитель многих зол. К одним пришел я, ибо обманулся, Другие я по слабости обрел.

III

Изо всего, что ныне перечислил, Всего, чем ныне утрудил тебя, Что тягостней тебе и ненавистней, Каким грехом я погубил себя? Что совершить и как тебя восславить Рабу, который скорбию томим? Как от грехов своих себя избавить, Представ перед всесвятым величием твоим? Сколь

велико, скажи, твое терпенье И долго ль будешь ты меня прощать, И долго ль будешь, господи, молчать, Мои земные видя прегрешенья? Тебе совсем мою презреть бы речь, Тебе б не слушать слов моих ничтожных, Не для меня ль карающий твой меч? Я заслужил, чтобы меня обречь На казнь, что ждет преступников безбожных. Но ты меня, бредущего во мгле, И прочих, мне подобных, на земле Врачуешь добрым светом милосердья, Чтоб душам нашим обрести бессмертье. Там, где мерцает неземная синь, Нас, грешных, не по нашему усердью Ты одаряешь, господи. Аминь!

СЛОВО К БОГУ,

ИДУЩЕЕ ИЗ ГЛУБИН СЕРДЦА (ГЛ. 71)

I

Пребудь счастлив и славен, сонм святых! Хотя порой иные отступались, Хотя порой иные колебались, Но вновь гореньем чистым озарялись, И находили путь, и утверждались В не ложности молитв и дел своих. Они являли слабости подчас, Но отрекались от сует мгновенных И возвышались в помыслах священных Над бренной сутью каждого из нас. Была всегда их чтима чистота, И не было к мольбе их небо глухо, Их чтят, как тело господа Христа, В них – обиталище святого духа. В них нету ни следа, ни тени тьмы. Их праведность светла в сиянье божьем. Они богоподобны, если мы Кого-то богу уподобить можем. Была их жизнь чиста и безупречна, Неколебима воля, вера вечна. Их истина едина и одна. Всему, что в мире тленно или мнимо, Противоборство их необоримо. Их благочестие несокрушимо, И мудрость их для нас непостижима, Сияньем божиим озарена. Молить их, как создателя молю я, Деяния их чтить по мере сил И уповать на помощь их святую - На это нас всевышний вразумил.

II

А я, ничтожный в мыслях и делах, Хулы достоин, грешник безнадежный, Я бодрствую, но сон в моих глазах. Дремлю, хотя мои открыты вежды. Молясь, я в мыслях осуждаю близких. Молясь, я мыслю о деяньях низких. Иду вперед – и вдруг подамся вспять. Едва очистившись, грешу опять. Страстей своих греховных и гордыни И умиротворяясь не уйму. Я мед мешаю с горечью полыни, В сиянье дня предвосхищаю тьму. Я прячу тернии среди цветов. Един покпясь, снова согрешаю. Мое цветенье не дает плодов. Я не творю того, что возглашаю. Даю зарок – и тут же попираю: Я простираю длань – и опускаю, Ни с кем своим достатком не делюсь. Что посулил, того не дать стараюсь. И снова гнойниками покрываюсь, Едва от прежней язвы исцелюсь. Веду корабль я, но с пути сбиваюсь, Я отправляюсь в путь – и возвращаюсь, Едва наполнившись – опустошаюсь, То распадаюсь, то воссоздаюсь, То сею смуту я, то примиряю, Виновный сам – другого обвиняю, Я повинюсь – и тут же отрекусь. Того, что начал, я не завершаю, Растрачиваю все, что обретаю, Что накоплю, немедля промотаю, Немудрый сам, я мудрых поучаю, Вражды погасшей пламень раздуваю И никогда того не постигаю, Чему учусь и что постигнуть тщусь. Что сам я разорву, потом латаю, Я злаки мну, крапиву насаждаю, Я белым голубем в гнездо влетаю - И вороном оттуда вылетаю. Едва поднявшись, вновь к земле стремлюсь. Я, белый, обернусь мгновенно черным. Строптивый, притворяюсь я покорным, От истины в гордыне отвернусь. Что правою рукой оберегаю, То левою беспечно разоряю. Себя считаю правым, хоть не прав. Я истину устами утверждаю, А сердцем лгу, все истины поправ. Сауловы деянья совершаю, Давидово обличив приняв. Сначала я заблудшим притворяюсь, А после откровенно заблуждаюсь. То я смиренно не подъемлю глаз, То вместе с бесами пускаюсь в пляс. Хвалим я грешниками и утешен, А кто безгрешен, те меня хулят. «Блажен ты»,- говорят мне те, кто грешен. «Ты грешен»,- праведники говорят. Но мнится мне суд праведных пристрастным, И я не к ним, а к низким духом льну. Порою перед грешником несчастным, Пред самым недостойным спину гну. Не различив, что бренно, что нетленно, Хожу я в облачении чужом, Но люди узнают меня мгновенно, Как чайку в оперении чужом. Порой многоречив я неуместно, Когда ж ответить надобно, я нем. Куда богатство трачу – неизвестно, Но в день расплаты остаюсь ни с чем. Бывает, в час восхода я богат, Но нищим застает меня закат. Пашу я нерадиво пашню воли. Боюсь чего-то, что-то сделать тщусь… Я вечером с тревогой спать ложусь И просыпаюсь от душевной боли. И все-таки, беспутный, безрассудный, Я, господи, твой сын, но сын твой блудный. Я – пленник, что собою сам пленен, Прислужник смерти, сам я обречен. Я – ветвь, что только для огня годится, Я – огнь погасший, что не возгорится. Я погибаю, сам себя кляня. Мне ведомо: моя плачевна участь. Чем сам я, кто гневней казнит меня? Я сам уже теперь сухие сучья Готовлю впрок для адского огня. И пред тобою, грешный и упрямый, Стою сейчас с повинной головой, Как Каин – порождение Адама, О господи, я – сын преступный твой. О господи, твой грешный сын, я стражду. Давно себе я вынес приговор. Давно мой каждый шаг и вздох мой каждый Мне самому проклятье и укор.

III

Как мне спастись в греховной жизни сей, Когда и Авраам мне в осужденье Мои припоминает прегрешенья, Когда в меня бросает Моисей Слова, что тяжелее, чем каменья, И праведный Навин во гневе мстит Весь род карает заодно с Аханом И выдает на гибель царь Давид Людей безвинных гаваонитянам, Когда он царь великий, зло тая, С Навалом сводит счеты, с сумасшедшим, Когда ревнитель божий Илия Людей палит огнем, из туч сошедшим. И тот, кто, может, праведнее всех, Апостол Петр людей карает сирых, Ниспосылая смерть за малый грех Анании с его женой Сапфирой. Когда ведун великий душ людских. Апостол Павел, столп вероученья, К благим словам в посланиях своих Примешивает смрадный запах тленья. Моей вине нет края, нет конца. Сонм воинов, отважных и суровых, Блаженных сонм и сонм святых, готовых Исполнить волю нашего творца. Земля и твердь, и огнь, и все стихии, Живая тварь и камни неживые, Все карою грядущей мне грозят, Напоминают мне грехи земные И предрекают мне кромешный ад. Грешащий, я под стать морской стихии,- Кто в душу мне пытливый бросит взгляд, Увидит: маленькие и большие Внутри меня чудовища кишат. Увидят, как чудовищ этих сонмы Меня терзают в жизни сей земной, И подтвердит свидетель потрясенный Правдивость слов, произнесенных мной. О господи, моих грехов премного, Но ты даришь спасенье нам, живым, Единородный сын живого бога, Ты, что всесилен и непостижим. Господь, неизреченный и нетленный, Понеже все мы под твоей рукой, Прости и дух мой, бурею смятенный, Ты, боже, укрепи и успокой. Своим мечом, карающим и правым, Чтобы от них не стало и следа, Ты отсеки бесчисленные главы Чудовищ тайных моего стыда. И этих скорбных песнопений слово Услышь, Не усомнись в моей мольбе, Ты не отвергни, господи, сурово Молитву, обращенную к тебе. Мои слова, как ладан благовонный, Прими, господь, и мир мне принесу И, как пророка своего Иону, От чудищ и от бурь меня спаси! Услышь, о господи, мои стенанья, Прими мою молитву покаянья, Умерь мои бессчетные страданья, Меня в мой час последний не покинь. Мое единственное упованье - Отец, и сын, и дух святой. Аминь!