Поэзия народов СССР IV - XVIII веков

Маштоц Месроп

СНАЧАЛА ПОСЕЯТЬ ЗЕРНО

Еще не свершили мы дела, а жизнь завершить суждено. Ко мне подойди, виночерпий, чье дело – хмельное вино. Питьем из ключей животворных ты жаждущего напои. Счастливой надеждою будет его бытие продлено. Красавица, ты, как в столице – в сердцах, потерявших покой, Живешь безмятежно! На царство ты здесь утвердилась давно. С той самой поры, как предметом беседы избрал я тебя, Рассудок со мной разлучился, и стало сознанье темно. Увы, многоопытным старцам известна цена красоты. Поэтому сердце плениться твоей красотою должно. Тебе, непорочной, прелестной, избранника нужно под стать. Его благородство сравниться с твоей

чистотою должно. Кто жаждет свиданья – сначала пусть в сердце взлелеет любовь. Кто хочет колосьев – сначала пусть в поле посеет зерно. Пора посрамленному Хызру покинуть бессмертья родник. Родник моего красноречья – ему униженье одно! И если Шираз почитали превыше Ходжентской земли - При жизни Камала Ходженту снискать уваженье дано.

БУДЬ ОСМОТРИТЕЛЕН

О кравчий, праздника хочу: веселья мне мила стезя. В кабак дорогу я ищу: похмелья мне мила стезя. Кто богу жаждет угодить – кабак влюбленным завещай, Чем строить путникам приют, благочестиво лебезя. Ханже в день Страшного суда не перейти через ручей, А пьяница осилит мост над адской бездной, не скользя. Проваливай, почтенный шейх, и на пропойцу слов не трать! Я только с милой говорю да с чашей – всем другим дерзя. Соперника я приобрел. Должно быть, город опустел! На голой шахматной доске из пешки делают ферзя. Старайся не спешить, Камал, при описанье губ и щек! В столь щепетильном деле быть неосмотрительным – нельзя.

* * *

Тропою мужества, друзья, направимся назло сомненьям. На щедрый дастархан ? вином молитвенную утварь сменим! Весна и молодость теперь! Пора для радостей настала! Дать бой когда, как не сейчас,- благословенным днем весенним? Мы, винопийцы, отреклись от злого отреченья снова. Ханжам урок преподадим без нетерпенья и с уменьем. «Закон» и «вера» – звук пустой,- заменим звуком чанга сладким: В живую воду превратим слова, подобные каменьям! Наш хмель, не схож ли он с Лейли: неуловимого желаем, Меджнуны в поисках бредут, гонимы страстным исступленьем… Нам птицы с пиршества небес приносят вести о любимых. Найдут ли постники приют, взбираясь к небу по ступеням? Камал! Ты в книгах у святош видал божественное имя,- Забудь! Не надо этих книг: и в грош мы ханжества не ценим!

* * *

Эта шумная улица кажется мне пустынной, К самому себе я прикован здесь беспричинно. Все брожу и мечтаю о милой своей отчизне. О страна моя, родина! Вспомни заблудшего сына. Если ты над собой не видал зарубежного неба, Никогда не понять тебе, друг, и моей кручины. Незнакомый язык… Непонятное пение птицы… Здесь чужие дожди и чужая на обуви глина. Сострадать не могли мы томлению чужеземца, Ибо домом казалась любая родная долина. Я чужой. Я брожу и мечтаю о родине милой. О, чужбина, чужбина, чужбина, чужбина, чужбина!

* * *

Где солнце дневное проходит, там ночью – луна, Где атом найдется – там солнца природа видна. Привратник, уйди! Я – под сенью великой стены, Светило придет – и свиданий придут времена. Увидело солнце красавицы утренний лик,- Теперь покрывало напрасно накинет она. Сквозь щелку врываясь, ликующий луч говорит: «С тобой не расстанусь!» И ты его гнать не должна. Давно уже солнце за тучей волнистых волос: Распутай скорее – мне света улыбка нужна! Сказал ей Камал: «Голова закружилась, болит!» Сказала: «Не надо при солнце гулять допьяна!»

ЧТО

ЗА ДАР ОБОЛЬЩЕНЬЯ СЕРДЕЦ

Что за стан – кипарис, что за поступь – красы образец! Что за рот, что за плод, что за мед, что за сахар, творец! Что за мягкость и блеск, что за плен шелковистых кудрей! Что за дивная власть! Что за дар обольщенья сердец! Что за ласковый друг! Что за мастер беседы вести! Что за чуткость и ум! Что за дар утешенья сердец! Что за прядь, что за мрак, что за крепкий аркан и силок! Что за вор и хитрец! Что за дар похищенья сердец! Что за взор! Что за губы и что за медовая речь! Что за бедный больной, что за хворь, что за лекарь-мудрец! Что за прелесть, Камал, что за пылкий восторг, что за страсть! Что за звонкий ночной соловей! Что за чудный певец!

* * *

Я спросил: человек или ангел ты? Говорит: и то и другое. Сахар ты или соль на пиру мечты? Говорит: и то и другое. О, скажи мне – тростник или жемчуг ты драгоценный со дна морского? Иль цветок, затмевающий все цветы? Говорит: и то и другое. Я спросил: для того, кто тебя узрел,- это зеркало или месяц Заблистали нежданно из темноты? Говорит: и то и другое. Я спросил: что задумала втайне ты,- помутить ли мой бедный разум Или сердце рассечь мечом красоты? Говорит: и то и другое. Я сказал: ты – утраченная душа, где се отыскать – не знаю. Совесть сердца ты, взор ли самой правоты? Говорит: и то и другое. Я взмолился: скажи, ты лишь обо мне, о Камале, столь мало знаешь Иль совсем далека мирской суеты? Говорит: и то и другое.

* * *

О, беспокойство снова и снова! Дерзкая шутка мира земною! Где твоя жалость, ветреный идол? Кто ты – не может выразить слово! Камень не мог бы вытерпеть столько! Нет, не знавал я в жизни такого. Боль причиняешь, вновь покидаешь, К прихотям резвым вечно готова. Если умру я в горькой разлуке, Ты и не вспомнишь смеха былого. Слез моих жемчуг топчешь ногами. «Что ж,- отвечаешь,- в этом дурного?» О, не печалься, из-за Камала: Быть одиноким – вовсе не ново!

* * *

Слезой кровавой плачу, на мир гляжу в упор… Лицо твое исчезло, и нет луны с тех пор. Твой облик – все, что в мире есть подлинно живого, А прочее – рисунок и мертвенный узор. Весна и полнолунье над улицей заветной, Над прочими – безлунный чернеется простор. О сладостной улыбке слова мои несладки: Меж праздною мечтою и правдою раздор! Кудрей твоих далеких я пью благоуханье, Особенно сегодня, всему наперекор. Я таю и бледнею, вздыхаю о Камале,- Как будто бы жестокий услышал приговор.

* * *

До чего противна мысль о монахе-изувере! Кравчий, дай мне позабыть о его пустом примере. Зря твердит наставник мой об уме и благочестье. Кто отрекся от любви – чужд и разуму и вере! Нашей боли не поняв, он бессмысленно бранится. То безумцем назовет, то разумным,- лицемеря. Естество мое еще было глиной и водою, А уж сердцем я погряз в глине у порога пери. О сожженных мотыльках спросим красоты светильник. Их печальную судьбу знает он, по крайней мере. Из-за глаз твоих – мои кровью сердца изошли бы, Но влюбленных мыслей рать заперла его преддверье. Эй, Камал, беги любви, о красавицах не думай! Страсть бесплодная сулит беспокойство и потери.