Поэзия народов СССР IV - XVIII веков

Маштоц Месроп

* * *

Зачем врачи, когда у них лекарства не найти? Зачем дороги, если нет товарища в пути? Я знаю, что в душе живет всемилостивый бог,- О, если б где живет душа, я отыскать бы смог! Рассудок это? Что ж тогда безумия ладья? Душа ли это? Кто ж тогда любимая моя? Кто ищет бога, не твердит с неверным заодно: – А разве зубы нам нужны, когда мы пьем вино? Какое снадобье принять? Попробуй назови… Где добрый дом того врача, что лечит от любви? Асир! Не плачь и не скорби – все, зоркий, видит он И знает, каково тому, кто яростно влюблен.

* * *

С тех пор, о господи, как мир ты справедливости учил, Он никогда б не должен был творить недобрые дела; Поставил стражем ты судьбу, чтоб справедливость охранять,- Залогом верности

тебе была всеобщая хвала. Но диво ли, что страж меня не любит так, как я его? Ведь испокон веков судьба к поэтам доброй не была.

РУБАИ

*

Твоих кудрей лишен я – вот беда, От жара в сердце – на глазах вода, Как жить мне, если сладостное счастье Лишь в сновиденьях вижу иногда!

*

Как злом твоим душа моя полна! Как нож твой чует тела глубина! И стона, небывалого в подлунном, К устам из сердца хлынула волна…

*

Если я в моей отваге дива убедить смогу, Если благочестьем зависть в пери пробудить смогу, Вот тогда до самой смерти, над обманутым смеясь, Я о хитрости великой с гордостью твердить смогу.

САЙФИ ИСФАРАНГИ

ТАДЖИКСКИЙ поэт

Конец XII – начало XIII века

Нынче к ночи – вода от запруды иной, Нынче к ночи – вино из посуды иной, Хочет друг расплескать драгоценную страсть, Ветер веет – и запах повсюду иной. Сердце жаждет добраться до Мекки мечты,- Только путь предначертан верблюду иной. Я в квартал нареканий напрасных вошел – И вести разговор я не буду иной. Грех мой только в страданьях и в муках моих, Замутилась вода – не добуду иной. Нам друзья наши радость приносят, по вновь Каждый ищет другого – причуды иной. Если в медном тазу мы увидим себя Искаженными – просим посуды иной. Все одежды похожи на свадьбе, в толпе, Только дервиша плащ, словно чудо, иной. Для желанья, для страсти отвергнутой есть Площадь скорби – и нету покуда иной. У любимой, поклявшейся верною быть, В каждом месте любовник для блуда иной. Твой рассудок, как птица, в силках ее кос, Аромат не надежды оттуда – иной!

* * *

Нет любимых, и в мире сближения нет, Лиц желанных нигде отражения нет, Караван на заре поднялся, но, увы, Если спутника нет, то движения нет. Мимо мудрых пройдет совершенство твое, И заслугам твоим сбережения нет. Ты захочешь составить страстей гороскоп, Только в утренний час звезд кружения нет. Так сложились сегодня вселенной дела, Что и в чаше – скорбей постижения нет. Нрав на нрав не похож, и не сходны сердца, Даже у янтаря притяжения нет. Стала медь не в цене, оттого что теперь К серебру чистоты – уважения нет. Гнет грозится, но тверд справедливый судья – Перед властью и злом унижения нет. Если путники силу теряют в пути, Значит, у вожаков положения нет, И надежда бесплодна – у бедных мужей Есть желанье, но силы вторжения нет. Отразило стекло грех вселенский, и нам Остается вздыхать – утешения нет.

* * *

Мир не трогай – свершенья из мира ушли, От больных продавцы эликсира ушли, Лавку жизни закрой и сверни свой ковер – Ведь давно знатоки кашемира ушли. Нет под масками верных; открывшие лик Дали верности знак – и с турнира ушли. Пробудиться не в силах рассудок хмельной,  И кто трезв и разумен, те с пира ушли. Если ты остаешься – страдай и терпи, Те, кто больше страдал, под секиры ушли. Нет согбенных, отмеченных силой ума,- Всех осмысленных слов ювелиры ушли. Лью на сердце бальзам утешений, молюсь, Чтобы слов драгоценных транжиры ушли. Из-за змей недомолвок, Заххаковых змей Кости слов, а не только сапфиры ушли. Тщетно, праведник, молишь о правде,- беги! Все живые от гнета кумира ушли. Замолчи, попугай. Времена мудрецов, Разговоров часы в тьму эфира ушли. Нож напрасно ищу я – на этой земле Все ножи, как по знаку факира, ушли!

* * *

Сад любви – в нем святыни цветка не найти, Жизни жар – в нем души огонька не найти Не найти содержанья и смысла в словах, Как в пустыне нагой ветерка не найти. В

битве жизни цари стали прахом – и вот Животворной воды пи глотка не найти. Алчность кружит умы, и лекарства ни в чем, Кроме слова мессии, пока не найти. Перлы светлые есть на шнурке бытия, Но цены им – она высока! – не найти. Блеска многие ищут владыке вослед, Но в пустыне тоски вожака не найти. Мир в узлах наставлений благих, но того, Кто разведал секрет узелка не найти. Ищем келью себе, только время не то: Для раздумий нигде уголка не найти. Не ищите защиты от гнева небес - Ласки в битве со львом у клыка не найти; Не ищите защиты от чар колдуна - Ведь от яда гюрзы молока не найти. Если правды в суде ты искать захотел, То свидетеля наверняка не найти. От отравы в крови без вина для души Нам спасенья – порукой века! – не найти.

* * *

Я сгорел на огне устремлений своих, Опечатал я дверь размышлении своих, М глядел на укрытый от мира приют Я в начале дороги сомнений своих. Миновала весна моей жизни, и я Отошел от жилья наслаждений своих; В непогоду, без друга, влачусь я один, Как свеча, среди ночи мучений своих. Прожил годы, не зная ночной темноты,- Жил при свете луны озарений своих. Туча жемчуг роняет, старея, а я Перлы смысла сбираю для бдений своих. Был я светом, открывшим предметов черты, Изобильным – в награду молений своих; Был горящим в тумане светильником я, Сокращающим масло мгновений своих; Но стихами и прозой – трудами годов Я умножил года поколений своих, И друзья, облегчив мою душу, меня Оплатили ценой восхвалений своих. А когда я возжаждал следов правоты, В безъязыкое время томлений своих,- То влюбленные дали мне дружбы вино - С ним я смешивал мед песнопений своих. Мой калам музыкантов «хосровский напев» Подарил из ларца сочинений своих. Так довольна ли тень твоя, о Утарид, Благосклонна ль к итогу свершений своих?

* * *

Пью я воду живую из моря стихов, Равный Хызру, спасаю ее от оков; Я, по воле небес,- справедливый судья Там, где птицы, стихи и полет облаков; Постигаю рассудком явленья, и мне Воля неба видна, как узоры горшков; Я – как птица: чем более я устаю, Тем я выше парю – мой обычай таков; И пока для людей я – посев, хлопочу, Чтоб вода увлажняла дороги ростков; Мое сердце – как страж, сон страны стерегу, Чтоб врасплох не застал нас налет степняков; Рядом с Ноем-отцом я блаженство вкушу, Если будет близка добродетель веков; Саблю памяти в пламя вложу, чтоб душа Обрела бы закалку дамасских клинков; Где бы тени красавиц ни вычертил свет, Я, увидев, запомню душою зрачков; Никогда меня с места не сдвинет молва, Как солому гнилую – толчки каблуков. Я в союзе с любовью, всегда молодой, Потому что рожден под счастливой звездой; Взор духовный проник в потаенность души, Знаньем полон тростник, как источник – водой; В долгой жизни моей милость неба на мне, Как владыка, блюду башни веры святой. Пробным камнем живу: я могу отличить Драгоценный металл от породы пустой; А звезда Утарид от печалей хранит, Чудо женских одежд не грозит мне бедой; Двуязычность людей – словно жало у змей,- Я, как рыба, от них защищен глухотой. Для скитальцев, бредущих у чванных домов, Я – вожак, ибо я обручен с беднотой; Для невежд – я осел, а для сведущих – царь, Потому что стихи поверял красотой. Я довольствуюсь костью во время нужды – Птица счастья Хума одаряет едой; Но нетленность порой отдаю за тщету - За серебряный грош отдаю золотой.

* * *

С духом праведных не было б речи одной, Если б вера в Али не сдружилась со мной; Ветер веры знаком, славословил его На просторах несчастий скитавшийся Ной. Розы радости топчут ослы – из-за них Я скорблю, как дитя на земле неродной. Много ль проку ишака с поэтом равнять? Я подобен воде, умаляющей зной. Есть стихи, словно лодки на высохшем дне,- А меня в океане качает волной; Вот стихов эликсир! Но случается так, Что проходят стихи от людей стороной… Над останками брата я горько рыдал, Он в груди, этот прах, как за дверью стальной И от крови моей, что течет из очей, Над могилой тюльпаны восстанут стеной. Утарида сиянье легло на стихи, Я – глаза Наблюдателя жизни земной, А для мира всего, чтобы копии снять, У поэта хватило бы скорби дневной… Лозы праведных душ возлелей, о поэт! Ты во все времена – плод лозы под луной.