Поход на полночь. Александр Невский
Шрифт:
За Омовжу к самому Юрьеву, по-нонешнему, по-немецки Дерпту, ушла конная сторожа. Она-то и приняла на себя первый удар вышедшей из Дерпта немецкой рати.
Александр спал на санях и проснулся от криков воевод, скликавших свои отряды. Отовсюду бежали дружинники, становились в ряды. Гридни обрядили Александра в доспех, помогли подняться в седло.
Ярослав подъехал, глянул на сына:
– Ох, и здоров же ты вымахал! А ведь еще расти будешь… В сечу не ходи. Яким!
– Здесь я!
– Возьми своих гридней, и стойте вон там, на горушке с Александром. Истома!
– Я!
– Давай и стяг туда! Яким над вами набольший! Слушать его беспрекословно!
Кони, увязая по брюхо в сугробах, вывезли дружинников и Александра на возвышенность, откуда было далеко видать и реку, и заречные луга. Александр рассмотрел, как с той стороны к реке бежали пешцы и скакали всадники. Издали они казались маленькими, как бы и вовсе ненастоящими. Вот последний всадник выскочил на лед, конь заскользил и повалился на бок. Всадник вылетел из седла, но повод из руки не выпустил. Поднялся и, прихрамывая, пошел к берегу, где достаточно близко стояли густые ряды эстиев с рогатинами, вперемешку с лучниками и пешцами с длинными копьями.
– А где конница-то наша? – спросил Александр боярина.
– Здеся! Где ей быть? Вон и ближее, и дальше пешцев стоит. Вон-ти по бокам. В лесочке.
– Идут! Идут! – заговорили дружинники.
Со стороны Дерпта длинной колонной во все ширину проезжей накатанной дороги, по пять-шесть всадников в ряду пошли немцы. В снежной пыли не разглядеть конца колонны наступавших. Рядом с рыцарями и меж рядов густо виднелись пешцы… Сверкали доспехи всадников, чернели кольчуги пешцев, вились флюгера на тяжелых рыцарских копьях, будто пена на закипающем молоке шевелились белые плащи с красными крестами.
– Эва сила кака валит! – опасливо прошептал молодой дружинник:– Все в железах! Страх!
Колонна, не нарушая строя, пошла по наезженной дороге через реку, выкатилась на берег. Тучи стрел, как пчелиный рой поднялись и пали на рыцарей, похоже, не причинив им никакого вреда. А пехотинцы, если и падали, то сбивали их не лучники, а арбалетчики, стрелявшие коваными болтами.
Многоголовый звериный крик и грохот ударов накрыл берег.
– Вона! Треск какой! – прокричал дружинник, – Будто ледоход начался!
Рыцарская колонна начала раздаваться в стороны, как река, встретившая запруду, стала накапливаться, раздаваться вширь, неотвратимо продвигаясь вперед…
Александр, захваченный картиной боя, поймал себя на том, что ему совсем не страшно, а только жаль, не видно, что там – в прибрежном лесу и зарослях творится.
Рыцарская колонна все больше расходилась вширь у берега и медленно накатывала все дальше на берег. Александр сосчитал, что в ряду уже не пять всадников, а двадцать! А когда пошел на берег последний ряд, насчитал в нем сорок с чем-то всадников.
Крик и шум сечи стал отодвигаться от кромки льда вглубь прибрежного леска.
– Как бы нас тута от войска не отсекли… – сказал дружинник, – Как пробегут-ти, про нас и не вспомнят!
– Молчи, дура! – рявкнул боярин, – Куды ты раньше смерти в преисподнюю скачешь!
Александр увидел, как между его отрядом и сечей, все более удалявшейся от берега, колонной по три неторопливо пошли конные суздальцы. Они протянулись до кромки льда, остановились, повернули коней и опустили копья в сторону сечи. Воевода воздел над головою сверкнувший как молния меч и всадники, укрываясь круглыми щитами и выставив копья, медленно двинулись по сугробам вперед – туда, где невидная за леском грохотала и выла сеча.
Звериными голосами зарычали трубы. Из прибрежного леска назад на лед стали выбегать орденские пешцы и пятить лошадей рыцари-конники. Их становилось все больше. Они сбивались толпой, шевелились на льду, вырастая как грозовая туча. Первые сошедшие на лед, поворотив коней, подпирали и толкали назад, пятившихся с берега всадников и пешцев.
Переходили меченосцы реку правильной колонной и только на берегу разворачивали ряды вширь, а теперь всей этой ширью, всем скопом бестолково вываливались назад на лед. Сгрудившись в кучу, пятились рыцари, а некоторые кнехты уже выбирались на Дерпский берег. Там орденские воеводы опять строили их в ряды и гнали обратно в сечу. Пошло с Дерптского берега на лед и конное рыцарям подкрепление. Сотни людей в беспорядке топтались на льду Омовжи. Старшие торопливо формировали эту бестолковую толпу в правильные ряды, чтобы вновь двинуться в сечу на берег.
– Че ж наши-то стоят! – размахивая рукой в красной рукавице, горячился молодой дружинник, – поехали и стали! На льду их добивать надо! На льду им укрыться негде! Надоть со всех сторон наседать, как собакам на медведя. Чего стали-то! С боков их давите! В копья, совья да рогатины их!.. Покудова оне в правильный строй не стали! Вот ведь нет никого наших-ти!
Боярин ничего не успел ответить, раздался треск, и страшный вопль вознесся над рекою. Под тяжестью сгрудившегося рыцарского войска лед проломился. Люди камнем пошли на дно в черную воду. Огромная полынья, словно молниями рассекая трещинами лед, стремительно разрасталась до самого Дерптского берега. Льдины крошились, под тяжестью людей становились боком. Переворачивались…
Дружинники и не успевшие отступить на лед меченосцы, замерев от ужаса, смотрели, как мгновенно исчезают в черной воде люди и кони… Сеча остановилась.
– Пошел! Пошел! – закричал воевода конной дружины, показывал мечом, как охватывать оставшихся на берегу рыцарей.
Ощетинившись длинными копьями, конная дружина повалила по сугробам на рыцарей и кнехтов, оставшихся на береговой тверди. Те не сопротивлялись. Бросали тяжелые копья, мечи, снимая ведра глухих шлемов, поднимали руки.
– Сюда-то оне цепочкой шли, а обратно скопом как повалили – вот лед-ти и обломился! – повернул к Александру улыбающуюся харю словоохотливый дружинник.
– Каб лед не треснул, мы б счас в Дерпте пиво пили! Вона у нас конница не тронутая! На плечах бы ворвались! – оживленно толковали, между собой гридни.
– Да! – вздохнул воевода. – Победа – оно конечно! А прибытков то никаких! Вон два десятка куроцапов попленили – и все! За них и выкупа-то с гулькин нос! Потопли наши прибытки. Счас бы в город войти! – толковал он молчавшему Александру, – вот тогда бы и добыча была! А как теперь туда добраться – во всю реку полынья!