Поиск-90: Приключения. Фантастика
Шрифт:
Поездом, самолетом, снова поездом, потом машиной, а с нее пересев на телегу, добрался Глеб до места. В сельсовете его встретила секретарь.
— Вам в школу надо сходить, — посоветовала она. — Спросите там учителя физики Семена Игнатьевича Быстролета. Партизанил он в этих краях. Здесь и руки лишился. А теперь историю отряда пишет. Уж если кто знает, так он.
В новой двухэтажной школе, в учительской, Семен Игнатьевич Быстролет пил чай, наливая себе из самовара. Чашку он держал левой рукой, правый рукав пиджака был пуст и засунут в карман. Учитель сопел и отдувался, и лицо его, широкое и доброе, было полно такого удовольствия, что Глеб невольно улыбнулся.
— Не знаю, право, чем помочь, — сказал Семен Игнатьевич, звучно окая. — Я почти не занимался историей концлагерей. Удивительно, знаете ли, скудные материалы. Когда партизаны совершили рейд на детский концлагерь, они при отступлении подожгли его. Архив, понятно, сгорел. Концлагерь же для взрослых сами фашисты уничтожили. Даже бараки с землей сравняли.
— И ни одного человека не осталось в живых?
— Нет. Лагерь был чрезвычайно засекречен и строго охранялся. За три года существования лишь один человек смог бежать. Как ему удалось такое, трудно сказать, а только бежал. Долго скрывался: по болотам плутал — места тут у нас гиблые. Потом, уже умирающего, его наши партизаны подобрали. В беспамятстве был, бедняга. Бредил. Все про шахту что-то говорил. Наверно, до войны шахтером работал… Если хотите, я вас на то место, где, лагерь был, свожу. Уроков у меня сегодня больше нет.
Минут двадцать они тащились на телеге по большаку.
— Вы пологом прикройтесь, а то пыли много, — посоветовал Быстролет. Глеб махнул рукой: чего уж там…
Дорога свернула в сторону. Начался скудный подлесок, и они наконец выехали к полю. Было оно большим, и Глеб не сразу заметил памятник-шпиль, примостившийся сбоку. Он сливался с горой, что брала поле в полукольцо.
— Вот здесь и стоял лагерь, — сказал Быстролет. — Тут колючая проволока натянута была, а позже и забор высоченный поставили.
— А может быть, документы в пещере? — спросил вдруг Глеб.
— В какой пещере?
— В горе. Пещера… шахта… Я толком не могу разобрать. Далеко очень.
Семен Игнатьевич печально улыбнулся.
— Нет в горе никакой пещеры. Я эти места знаю отлично. Еще мальчишкой здесь бегал.
— Как же нет?! Я отчетливо вижу, — Глеб осекся. — Послушайте, Семен Игнатьевич, в горе есть пещера. Может быть, это та самая шахта, о которой бредил умирающий? Хотите, я проведу вас к ней?
И, не дожидаясь ответа, быстро зашагал через поле.
Чем ближе он подходил к горе, тем отчетливей ощущал пещеру. Будто видел ее в глубине. Нет, это не пещера, на ходу понял Глеб, это все-таки шахта.
— Подождите, — услышал он за спиной задыхающийся голос Быстролета, — я не могу так быстро — устал.
Глеб замедлил шаг. Через несколько минут, поднявшись до половины горы, они остановились перед вертикальной каменной стеной.
— Здесь, — сказал Глеб.
— Что здесь? — едва переводя дыхание, спросил Семен Игнатьевич.
— Вход.
— Не вижу. Мне кажется, что у вас, молодой человек, слишком богатое воображение, — голос учителя окреп и приобрел назидательную окраску.
Глеб не обратил внимание на ворчание Быстролета. Он стоял, полузакрыв глаза, и прислушивался к себе. Память — та, вторая, подсказывала, что вход здесь. Надо только нажать… нажать… что же нажать?
Глеб быстро подошел к стене вплотную и положил на нее руку.
Как в игре «жарко-холодно»…
Так, в эту сторону — холодно. Значит, левее. Левее и выше.
Рука заскользила по стене, ощупывая шероховатую поверхность. Бугорок, впадина, бугорок, впадина… Стоп. Далее становилось холодно. Значит, бугорок. Тот самый. Помедлив немного, Глеб нажал на него пальцем.
С тихим шумом часть стены отошла в сторону, открывая длинный коридор, освещенный голубоватым сиянием.
— Ух ты! — вздохнул Быстролет и шагнул ко входу.
В глубине шахты, у самого тупика, громоздились ящики. В голубоватом, призрачном сиянии они казались большими гробами.
— Здесь же документы! — Быстролет совал Глебу какие-то папки, отдельные листы. С каждого из них злым глазом смотрел имперский орел. — Это же… это… дорогой вы мой, знала бы вы, как это важно!
Глеб не слушал Быстролета. Неясная мысль, скорее ощущение, формировалась в нем.
— Семен Игнатьевич, — попросил он, — помогите мне отодвинуть ящики от стены.
— Пожалуйста, — смущенно пробормотал учитель. — Вот только смогу ли я… одной рукой?
— Простите, — Глеб покраснел, — я сказал не подумав, глупо сказал…
— Да что вы, пустяки… я привык.
Глеб подошел к ящикам. Их было много. Плотной баррикадой в несколько рядов закрывали они тупиковую стену.
— Я попробую переставить их сам, — произнес он. — Только вы ничему не удивляйтесь. И не думайте, что у вас галлюцинации…
Труднее всего было сдвинуть первый ящик. Удивленно вскрикнул Быстролет. Ящик поднялся и, пролетев метров двадцать, опустился в проходе.
— Но как это у вас получается? — спросил Семен Игнатьевич, когда все было закончено.
— Не знаю. — Глеб пожал плечами. — Честное слово, не знаю.
Он смотрел на стену тупика. Обычный камень, ничем не отличающийся от кладки всего туннеля. Глеб подошел поближе, встал вплотную… И стена загорелась белым переливающимся светом. В центре ее обозначился контур человеческой фигуры.
— Что это? — тихо спросил Быстролет.
— Вход в энергетический туннель…
— Какой туннель?
Глеб вздохнул.
— Я не знаю, как вам это объяснить. Мне и самому не все ясно.