Поклонение волхвов. Книга 2
Шрифт:
Публика, шелестя рясами, потянулась во двор, к воздуху и чаю.
Отец Иулиан поймал отца Кирилла за локоть и сунул брошюрку:
– Почитайте. Тут – всё. – Скосился на Ego. – И вы, господин хороший, почитайте. Просветитесь.
Ego взял кончиками пальцев и спрятал в карман:
– Мерси!
Отец Иулиан сделал музыкальный жест и поплыл раздавать свои брошюрки далее. Прежде, до рясы, он считался подающим надежды интерпретатором Листа, да и сейчас иногда поигрывал.
Во дворе клокотал самовар, разносили чай. Нависала
– ...пока будем все на инородцев сваливать, ни на шаг не сдвинемся... Подходи, отец Кирилл. Как здоровье? Что матушка твоя все не едет? Моей Анне Николаевне подруга будет, она у меня тоже рисунку обучалась... Как тебе доклад? Понятно. А отцу Петру вот понравилось.
– Мне декламация понравилась, – мотнул головой отец Петр.
– Да, декламация. Так тебе тогда в театр ходить надо. Слышали, “Гамлета” собираются ставить? Быть или не быть. Вера сказала, старшая моя, она в “Волне” на всех репетициях сидит.
– А кто председателем сегодня был? – спросил отец Кирилл.
– Не знаю. – Отец Михаил повернулся к отцу Петру. – Кто председательствовал-то?
Подошел Ego.
– Безумная личность, – кивнул на отца Иулиана, бегавшего с брошюрками.
Отец Кирилл представил Ego.
– Читали, – прищурился отец Михаил. – Что же, репортаж напишете?
– Да нет, я, собственно...
– А вы напишите... Хороший чай, только я с молоком люблю. Ерундой занимаемся. Столько вопросов прямо над головой висит! Семь лет назад обещали поместный Собор созвать. Вопрос патриаршества – сколько уже говорилось!
– Ну, это пусть архиереи... Их забота, – отозвался отец Петр.
– Так ничего же не делают архиереи, отцы наши. Или делают? То-то. Хорошо, берем местные, наши вопросы. Кафедральный собор – сколько лет комитет заседает, хоть бы кирпичик на то место положили. А сколько тянется волынка с переносом кафедры в Ташкент? Это ж младенцу понятно, как тяжело из Верного такую громадину окормлять, одни письма сколько ползут... Главный город края – Ташкент, а епархию в эту деревню задвинули. А кто нам ее сюда, в Ташкент, вернуть мешает? Иудеи, что ли? Или эти, масонцы?
Отец Петр хотел что-то сказать, но вместо того засмеялся и показал мелкие зубы.
– Вот и я говорю, – усмехнулся отец Михаил. – Сами себе мешаем, сами себе под ноги лезем. Все под властей подлаживаемся. Или вот – семинария. Лет пятнадцать назад уже распоряжение от Синода вышло, семинарию в Ташкенте открыть. Протопресвитер приезжал, изложил в докладе... И что? Где семинария? На бороде. Сколько писем писали, прошений. Что ж я, своего Мишу должен в Оренбург отправлять, в такую даль, в семинарию? Это ж, кроме всего, расходы...
– Ну, теперь туда поезд ходит, – сказал отец Петр.
– Вот ты своего Алексея сажай на поезд. Посмотрю, куда он поедет.
Отец Петр перестал смеяться. Алеша, старший его, был печальной знаменитостью.
– А начальству, – продолжал отец Михаил, – понимаешь, не нравится, когда мы про семинарию напоминаем. И про епархию в Ташкенте. Владыка Паисий, помнишь, заговорил, так сразу его отсюда и попросили. Зато когда про всемирный заговор из Франции, это – пожалуйста, говорите себе на здоровье. Ладно, пойду я, любезные мои филистимляне. Вы уж тут сами без меня с иудеями сражайтесь.
Зашагал к выходу.
– Не обращайте внимания, всем всегда недоволен, – говорил отец Петр, когда отец Михаил отдалился. – Каждый раз сюда приходит, разругает все. Один раз даже дверью хлопнул, думали, всё, больше не явится. Следующий раз прихожу – сидит. Мрачный, но – сидит. Зачем ходишь? А он: хочу, мол, и хожу!
– А отцу Михаилу куда б ходить, только своим приходом не заниматься, – подошел отец Стефан. – Я ему говорю, полы у вас покрасить надо, стены освежить, а то курятник получается. Прошлый раз клировую ведомость самым последним сдал, благочинный недоволен был.
– А по-моему... – начал отец Кирилл.
Мелкими шажками подошел отец Иулиан:
– Советую не расходиться. Прения сократят, потом – угощение. Редкое...
– Так пост ведь.
– Всё – архипостное. Но – с фантазией.
Сделал музыкальное движение руками.
– Я бы... – Отец Кирилл мусолил пальцами бороду. – У меня встреча.
– А я, пожалуй, останусь, – сказал Ego.
Отец Кирилл поглядел на него; Ego потупился.
– И вы, отец Кирилл, оставайтесь, освежитесь обедом, – сказал отец Петр. – А то после ранения совсем легки сделались...
Прошаркал мимо иеромонах Антоний. Тихо попрощался.
– Их агент, – прошептал отец Иулиан. – На доклад к своим торопится.
– Откуда вы взяли? – тоже шепотом спросил отец Петр.
Отец Иулиан нарисовал на лице тонкую усмешку:
– Его происхождение всем нам хорошо известно.
– Ерунда, – не очень уверенно возразил отец Петр.
– “Близок есть, при дверех”... Вот, поглядите! – извлек листочек, развернул. – Схема дворца нашего любимого всеми великого князя. Что мы видим?
– И что? – вывернул голову отец Петр.
– План Соломонова храма. Если мысленно убрать вот это и еще вот здесь... Специально пальцем закрываю, чтобы нагляднее. А, ну как? Sapientisat[17].
– А по-моему, – откашлялся Ego, – так в любом сарае можно храм Соломона увидеть.
– Нет, не скажите, не в любом... сарае... Как звали строителя? Как строителя звали?
– Кого? – забеспокоился отец Петр.
– Архитектора дворца! – Отец Иулиан выдержал гипнотическую паузу. – Гейнцельман. Вильгельм Соломонович. – Еще тише. – Со-ло-монович...