Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

Хантфорд Роланд

Дело в том, что после Мадейры они уже больше не должны были заходить в порты. Исключение могли составить разве что какие-то отдалённые острова, где можно было набрать воды. А далее предстояло идти без остановок до самого Китового залива — расстояние в целых 14 тысяч миль. Идея Амундсена состояла в следующем: если его истинные намерения будут преждевременно раскрыты, он будет обходить стороной все цивилизованные места из страха наложения ареста на имущество со стороны кредиторов и правительства. Необходимо было избегать тех мест, где есть консулы, журналисты, адвокаты, телеграф и судебные постановления.

Нильсену также приходилось работать

скрытно. Например, он не мог напрямую заказать карты Антарктики. И уж точно не у местных посредников, потому что известия об этом распространились бы повсюду с быстротой молнии. Вместо этого под каким-то благовидным предлогом он получил их через норвежское посольство в Лондоне. В то время это не вызвало никаких подозрений.

Одной из самых больших угроз для сохранения тайны Амундсена оставался дом для зимовки, который он создал с помощью плотника по имени Йорген Стубберуд, перестраивавшего его собственный жилой дом. Когда Стубберуд услышал об «экспедиции к Северному полюсу», он

выразил горячее желание присоединиться к ней — [Амундсен] был таким приятным и лёгким работодателем, давал понятные инструкции и никогда не суетился из-за пустяков: «Сделай, когда сможешь», — обычно говорил он.

Стубберуда приняли в команду и после подписания контракта поручили построить дом для зимовки. И снова во главу угла был поставлен вопрос специализации. Стубберуд знал, как строить жильё для сурового климата, чтобы можно было легко транспортировать и собирать заранее приготовленные секции.

Удивительно, что у Стубберуда не возникло никаких подозрений, даже когда он узнал, какое именно жилище ему предстоит построить. Чтобы завуалировать свои намерения и избежать неудобных вопросов, Амундсен говорил журналистам и всем, кто интересовался данным вопросом, что это будет «дом для наблюдений» на паковом льду Арктики. Однако этот дом представлял собой большое прочное строение с отдельной кухней, мебелью — столом и койками — и даже линолеумом на полу, явно спроектированное для долгого проживания. Оно вряд ли подходило для экспедиции, у которой домом обычно служит корабль. Но Стубберуд под влиянием силы личности Амундсена поверил в эту историю и продолжал считать, что готовится к экспедиции на север.

Но все остальные были озадачены. Дом для зимовки был построен и на пробу собран в саду Амундсена, в той стороне его участка, которая выходила к фьорду — подальше от дорог и любопытных глаз. Но в стране, где так широко распространены знания о полярной жизни, полностью избежать подозрений было трудно. К счастью, они ограничивались лишь слухами среди местных жителей. Тем не менее Амундсен не мог быть до конца уверен, что однажды его секрет не раскроется.

Как-то утром в марте 1910 года в его доме раздался нежеланный телефонный звонок. Консьерж одного из отелей Христиании сообщил, что с капитаном Амундсеном хотел бы поговорить капитан Скотт, английский полярный исследователь. Ранее Скотт уже писал ему, что приезжает для обсуждения научного сотрудничества между своей экспедицией на юг и Амундсена — на север. Он просто не мог встретиться со Скоттом и лгать ему в лицо, а потому передал обычное сообщение о том, что его нет дома, и скрепя сердце уклонился от этой встречи.

Глава 19

На судне «Терра Нова»

Для последней проверки мотосаней Скотт отправился в Норвегию. Производитель задержал выпуск опытного образца, а сами испытания были плохо подготовлены и проходили в спешке. Проводили их в Фефоре, лыжном курорте к северу от Христиании. Не слишком удачный выбор. Как писал один английский горнолыжник, Скотту нужно было подняться выше линии леса, где снег

нанесён ветром и более плотный, чем тот, что в защищённом Фефоре, а значит, больше похож на снег, с которым встретится полярная экспедиция.

Очень удобным местом для испытаний мог стать Финс, старая полярная школа Амундсена, расположенная на краю плато Хардангервидда. Сани можно было бы доставить прямо к подножию ледника по недавно открытой железнодорожной ветке Христиания — Берген. Но на выбор Скотта повлияло то, что в Фефоре, неподалёку от Лиллехаммера, где он проводил испытания раньше, ему предложили бесплатное проживание.

Как обычно, всё проходило в спешке. Скотту было не до деталей, поскольку на организацию экспедиции он отвёл себе всего лишь девять месяцев, тогда как большинство полярных исследователей считали, что на это понадобится как минимум два года. Скотт рассчитывал на великие научные и серьёзные географические открытия, включая, конечно же, и покорение полюса. Но при этом плохо представлял, к чему именно стремится, а потому не мог сконцентрировать свои усилия на самом главном.

Большую часть снаряжения просто купили, не особенно при этом выбирая. Некоторые вещи изготовили по устаревшим образцам времён «Дискавери» или даже по более ранним стандартам. Скотт шёл по старым следам, говоря словами одного норвежского писателя, «тщательно избегая опыта своих арктических предшественников».

В то время как «Фрам» модернизировали от киля до мачт, на «Терра Нова», корабле, который в итоге выбрал Скотт, разве что «смахнули пыль» с поручней. Похоже, что единственным объяснением такого небрежения была нехватка средств. Но при этом на судне оборудовали дорогой ледник, чтобы везти в Антарктику с её бесчисленным поголовьем тюленей огромные запасы баранины, а древнюю ручную помпу так и не заменили, подвергая корабль опасности, а команду — риску гибели.

К тому времени были опубликованы работы Пири и Аструпа, не говоря уже о книгах Свердрупа «Новая Земля» и Амундсена «Северо-Западный проход» с их убедительными аргументами в пользу применения собак. Трудно сказать, читал ли их Скотт, но если и читал, то явно проигнорировал написанное. Со времён «Дискавери» собак он терпеть не мог. Всё ещё обвиняя этих животных в своих неудачах, Скотт даже на секунду не мог вообразить, что в чём-то был виноват сам. Затем, в середине 1909 года, он вдруг осознал, что моторные сани вряд ли помогут ему на протяжении всего пути к полюсу, а следовательно, потребуется другой транспорт. И тогда он решил взять пони, потому что так сделал Шеклтон.

Это стало одним из наиболее эксцентричных эпизодов полярных исследований.

Шеклтон тоже был сбит с толку неудачным использованием собак на «Дискавери» и пришёл к выводу, что, невзирая на множество аргументов со стороны полярников, собаки в снегах бесполезны. Идею о лошадях ему подал Армитэдж, который в своё время брал их в экспедицию Джексона — Хармсворта к Земле Франца-Иосифа. Он ещё во время экспедиции «Дискавери» в Антарктику постоянно убеждал Шеклтона в их несомненной ценности.