Покушение
Шрифт:
— Что с тобой? — озабоченно спросил Бракведе-младший. — Ты болен?
— Я чувствую себя уже покойником, — сказал Фриц, отвернувшись, — и это по милости моего собственного брата!
Вооруженная группа двинулась дальше, по направлению к апартаментам генерал-полковника Фромма. Три стеклянные двери, ведущие в переднюю командующего армией резерва, были разбиты. Кованые сапоги топтали красные бархатные подушки, сброшенные с кресел. Автоматная очередь крест-накрест прошила портрет Гитлера.
— Руки вверх! Ни с места! — закричал Герберт.
Высокий человек, пытавшийся скрыться от жаждавших крови головорезов, оказался полковником Штауффенбергом. Один из сторонников фюрера поднял пистолет и выстрелил шесть раз подряд. Две пули попали в цель — в левое плечо и спину полковника. Определить степень тяжести этих ранений уже никому не довелось.
Оставляя за собой кровавый след, Штауффенберг поспешно уходил. Он стремился добраться до помещения, в котором находился генерал-полковник Бек.
— Уложим его! — закричал кто-то из своры Герберта. — Уложим всех этих свиней!
Но обер-лейтенант, следуя советам Майера, сдержал его прыть:
— Сначала мы должны освободить генерал-полковника Фромма!
— Командующий ждал своих освободителей в гостиной. Когда они вошли, он сидел в темно-коричневом кожаном кресле и его мясистое лицо не выражало ничего, кроме тупого равнодушия. Только отчего-то блестели глаза. Взглянув на вошедших, он коротко бросил:
— Давно пора! — затем поднялся и приказал: — Все подозреваемые должны быть арестованы! Кто попытается сбежать — расстрел! Надо действовать решительно!
Лейтенант Константин фон Бракведе стоял против своего брата и никак не решался передать ему портфель.
— Ты имеешь какое-то отношение к этому безумию? — настойчиво вопрошал он. — Тебя это касается? Ты участвуешь в заговоре? Ну скажи же мне!
Капитан фон Бракведе через силу засмеялся:
— У меня мало времени, и я не собираюсь попусту тратить его с тобой. Я должен как можно скорее исчезнуть, пока не перекрыты последние лазейки.
— Значит, я не ошибся, — тихо проговорил Константин.
Брат решительно забрал у него портфель.
— Я всегда стремился быть самим собой, — сказал он и попытался еще раз улыбнуться: — Попробуй и ты сделать то же самое, только на свой лад. В данный момент это сулит определенную выгоду.
Капитан открыл портфель и заглянул внутрь. Свет лампы падал ему прямо в лицо, и казалось, от него исходит какое-то сияние.
— Фриц, что же мне теперь делать? — тихо спросил брат.
— Жить! — ответил тот и закрыл портфель. — И при случае вспоминать о том, что ты все-таки Бракведе.
— Ты же знаешь, я люблю тебя, Фриц, несмотря ни на что.
— Знаю, — сказал капитан со сдержанной нежностью, но внезапно голос его переменился, будто где-то внутри у него захлопнулся какой-то клапан. — Однако это не должно мешать тебе идти своим путем, даже в том случае, малыш, если он проходит через труп твоего брата. На эти мелочи в такое великое время не стоит обращать внимания.
В 23.15 генерал-полковник Фромм уже находился в своем рабочем кабинете. Он стоял около письменного стола, а рядом с ним выстроились офицеры, вооруженные автоматами. Кроме них помещение охраняли четыре унтер-офицера с винтовками и ручными гранатами.
В центре кабинета сгрудились три генерала — Бек, Ольбрихт и Гёпнер, два полковника — фон Штауффенберг и Мерц фон Квирнгейм и обер-лейтенант фон Хефтен, адъютант Штауффенберга. Они молчали.
Фромм смотрел поверх их голов. Его голос звучал холодно и решительно:
— Итак, господа, теперь я сделаю с вами то, что вы собирались сделать со мной. — И он угрожающе поднял пистолет: — Сдайте оружие!
Ни у кого из заговорщиков оружия не оказалось, а генерал-полковник Бек попросил спокойно, но твердо:
— В соседней комнате лежит мой пистолет. Я хотел бы воспользоваться им в личных целях.
— Так воспользуйтесь! — Фромм сразу понял, что имел в виду генерал-полковник, и почувствовал облегчение. — И сделайте это теперь же.
Бек попытался сказать что-то о прежних временах — видимо, хотел в последний раз растолковать Фромму свое отношение к происходящим событиям и свои взгляды на жизнь. Однако Фромм сделал резкий жест — по его мнению, пора было закрывать занавес: последний акт драмы кончался.
Бек взял в руку пистолет и выстрелил себе в голову. Она резко дернулась в сторону, тело его вздрогнуло и судорожно вытянулось. Но генерал-полковник был еще жив. И тогда по приказу Фромма какой-то фельдфебель оттащил тяжелораненого, потерявшего сознание Бека в соседнюю комнату и там пристрелил, дабы оборвать его тяжкие мучения.
Дом номер 11/13 по Бендлерштрассе был оцеплен войсками — танками, бронеавтомобилями и подразделениями моторизованной пехоты. Командовал ими генерал от инфантерии Герман Рейнике, Ему было приказано во время проведения операции тесно взаимодействовать с оберштурмбанфюрером СС Отто Скорцени. Кроме того, Скорцени до прибытия Гиммлера исполнял обязанности командующего армией резерва.
Это означало, что окончательные решения будет принимать оберштурмбанфюрер. И тот, быстро войдя в роль, в настойчивой манере, без всякого стеснения отдавал приказания генералу. Даже явившийся на место действия шеф гестапо обергруппенфюрер СС Генрих Мюллер в эти минуты не был для Скорцени авторитетом.
— Я действую по личному указанию фюрера! — неоднократно повторял оберштурмбанфюрер.
А Мюллер был достаточно умен, чтобы вмешиваться только в дела, относящиеся к его компетенции, командовать же штурмовой группой он вовсе не стремился. Он проверил боевую готовность пяти групп захвата, принял рапорты полицейских подразделений, предназначенных для оцепления, и, наконец, выслушал отчет штурмбанфюрера Майера, не проронив при этом ни слова.