Политбюро. Механизмы политической власти в 1930-е годы
Шрифт:
Лозунг, под которым проходили такие контратаки, можно обнаружить, например, в решении Политбюро от 5 апреля 1931 г. по поводу газеты «Экономическая жизнь». Газета позволила себе критику в адрес двух ведомств, возглавлявшихся членами Политбюро — Наркомата снабжения и Госплана. По требованию Микояна и Куйбышева Политбюро приняло решение: «Объявить выговор редакции «Экономической жизни» за то, что правильную и нужную критику работы наркоматов она превратила в клевету на советские органы в статьях о Наркомснабе и Госплане, помещённых в номере газеты от 24 марта с.г.» (Словно в наказание Политбюро решило, кроме того, сократить формат газеты [181] ). Эта формула — превращение критики в клевету на советскую власть — успешно использовалась руководителями советских ведомств как в 30-е годы, так и в последующие десятилетия.
181
РЦХИДНИ. Ф. 17. On. 3. Д. 818. Л. 1.
Очередной конфликт Госплана с прессой, на этот раз с «Правдой», вспыхнул в июле 1931 г. 8 июля «Правда» напечатала заметку, обличавшую начальника промышленного сектора Госплана Левина, который на заседании комиссии по чистке Госплана якобы заявил: «План 1931 года был составлен на переломе от старого Госплана к новому. В этом я участия не принимал и за эту «акулькину грамоту» не отвечаю». Левин был охарактеризован в заметке как «околопартийный обыватель». «Нужно сказать, что среди отдельных работников Госплана имеются разговоры о невыполнении плана, что Левин далеко не одинок», — писала газета и призывала комиссию по чистке и партийную ячейку Госплана поставить «оппортунистов» на место.
Первоначально руководство Госплана на этот выпад «Правды» не отреагировало. Однако через неделю в «Правде» появилось огромное стихотворение комсомольского поэта А. Безыменского — рифмованный «ответ» мифической ударницы Акулины Фроловой «околопартийному обывателю» Левину. Не стесняясь в выражениях, «героиня» Безыменского обличала Левина, его «худые мозги» и оппортунизм, и обещала перевыполнить все планы. Вероятно, председателю Госплана Куйбышеву стало известно, что «Правда» готовит также другие материалы по поводу его ведомства. И Куйбышев немедленно ринулся в бой.
15 июля, в день публикации стихотворения Безыменского, Куйбышев сделал заявление на заседании Политбюро. Претензии Куйбышева было поручено рассмотреть комиссии в составе самого Куйбышева, Сталина и Кагановича. С редкой оперативностью уже на следующий день было утверждено постановление Политбюро, в котором предписывалось прекратить публикацию материалов по поводу скандала в Госплане. Руководству «Правды» от имени Политбюро было сделано внушение: «Независимо от ошибок, допущенных т. Левиным и своевременно вскрытых «Правдой», признать, что «Правда» поступила неправильно, напечатав заметку о т. Левине (где т. Левин неправильно квалифицируется как «околопартийный обыватель») и стихотворение т. Безыменского без ведома секретарей ЦК».
Однако, почувствовав вкус первой победы, руководители Госплана решили не останавливаться на достигнутом. Левин, судя по всему, выдвинул контрпретензии, заявив, что его выступление на комиссии по чистке было неправильно записано в протоколе. Заявление Левина было доведено до Сталина и на заседании Политбюро 25 июля по предложению Сталина Оргбюро получило поручение рассмотреть вопрос и, «если окажется, что т. Левин прав, опубликовать в «Правде» соответствующее опровержение». Уже после отъезда Сталина в отпуск, 16 августа, Оргбюро, по предложению Кагановича, удовлетворило претензии Левина и поручило «Правде» дать разъяснение, «реабилитирующее т. Левина» [182] .
182
Там же. On. 114. Д. 251. Л. 4.
Очевидно, что такие конфликты не проходили бесследно. Объективно они укрепляли позиции ведомств, усиливали их бесконтрольность. Сталин не мог не понимать этого, но до поры уступал своим соратникам.
Одним из методов давления членов Политбюро на Сталина при отстаивании интересов своего ведомства (а соответственно, и своих собственных интересов) были заявления об отставке. Этот метод был традиционным в партии. К нему, как известно, неоднократно прибегал Ленин, а в 20-е годы Сталин. В этом смысле угрозы отставок в начале 30-х годов можно считать остаточным явлением внутрипартийных порядков предыдущего периода, хотя теперь отставки заявлялись и рассматривались исключительно в узком кругу высшего руководства.
26 июня 1930 г., например, Микоян написал на имя Сталина заявление, в котором, в частности, говорилось: «Я уже четыре года, как работаю в НКторге. Все трудности соц. строительства острее всего концентрируются в НКторге как в фокусе хозяйственной жизни… Причём, если промахи и упущения в других областях советской работы часто проходят мимо внимания партии, то в области работы НКторга они становятся в центр политики». Особенно жаловался Микоян на проблемы, связанные с внешнеторговым аппаратом: «Дело настолько трудное, настолько сложное, что требует исключительных усилий и исключительной бдительности со стороны руководства НКторга. Мне же приходится отвечать за всю работу, за каждую отдельную часть работы НКторга. Меж тем, я настолько утомился и издёргался — ведь я уже два года подряд работаю без отпуска, — что не в состоянии успешно справиться с руководством НКторга. Кроме того, свежему человеку (ведь я уже четыре года нахожусь на этой работе) легче будет двинуть дело вперёд. Поэтому прошу Политбюро:
— освободить меня от работы в НКторге;
— дать мне двухмесячный отпуск;
— назначить меня на местную работу, партийную или хозяйственную (какое-нибудь новое строительство)» [183] .
Это заявление Микояна отложилось в его фонде без каких-либо следов о передаче Сталину. Однако, судя по всему, Сталин был знаком если не с заявлением, то с настроениями Микояна, хотя и решил не предавать их широкой огласке. Через месяц, 24 августа, Сталин писал Молотову: «Мы все забываем об одной «мелочи», а именно о том, что Наркомторг является в данный момент одним из самых важных наркоматов (и самых сложных, если не самым сложным наркоматом). И что же? Во главе этого наркомата стоит человек, который не справляется с делом, с которым вообще трудно или даже невозможно справиться одному человеку. Либо мы должны сменить Микояна, что нельзя считать доказанным, либо надо его подпереть крупными замами, что, кажется, не вызывает разногласий… Надо лечить НКторг. Ждать дальше преступно» [184] . Вопрос был разрешён с учётом предложений Сталина и жалоб Микояна. Сначала Микояну выделили заместителя по внешней торговле А.П. Розенгольца, а затем вообще освободили от забот о внешней торговле: 15 ноября 1930 г. решением Политбюро Наркомторг был разделён на два наркомата — Наркомснаб во главе с Микояном и Наркомат внешней торговли во главе с Розенгольцем [185] .
183
Там же. Ф. 84. On. 2. Д. 135. Л. 5–5 об.
184
Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925–1936 гг. С. 204–205.
185
Там же. С. 206.
Относительными уступками завершилось рассмотрение заявления об отставке В.В. Куйбышева, которое он подал на имя Кагановича (в период отпуска Сталина) 10 августа 1931 г. Куйбышев был недоволен обстановкой, сложившейся вокруг составления планов на 1932 г. и вторую пятилетку. Ссылаясь на болезнь, он просил предоставить полуторамесячный отпуск и в заключение писал: «Ввиду того, что я явно не справляюсь с обязанностями руководителя Госплана, прошу освободить меня от этой работы, предоставив мне работу по моим силам (лучше было бы, если бы в области или районе)» [186] . Сталин был очень недоволен претензиями Куйбышева. «Тяжёлое впечатление производит записка т. Куйбышева и вообще всё его поведение. Похоже, что убегает от работы», — писал Сталин Кагановичу [187] . Однако разбираться с Куйбышевым, судя по всему, было поручено его непосредственному начальнику — Молотову. 14 августа 1931 г. Молотов, находившийся в отпуске, прислал Куйбышеву специальное письмо: «Здравствуй, Валерьян! Т. Каганович прислал Кобе твоё письмо в ЦК и я читал его. Вижу, что с планами будущего года и будущей пятилетки дело идёт медленнее, чем хотелось бы. Однако, время, небольшое, мы ещё имеем и, по-моему, то, что мы наметили, в частности для работы комиссии по 1932 году, мы должны и можем сделать… Насчёт твоего ухода из Госплана не может быть и речи. Уверен, что все будут решительно против. Этот хозяйственный год, год перестройки, имеет дополнительные трудности, но путь к их преодолению нащупан и дело должно пойти вперёд. Хорошо — лучше, чем раньше.
186
РЦХИДНИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 76. Л. 153–154.
187
Там же. Д. 100. Л. 101.
Что тебе нужно, так это передышку. Это, по-моему, можно скоро осуществить, с первых чисел сентября. Итак, очень советую снять вопрос об уходе из Госплана и больше его вообще не подымать. Не такое сейчас время — надо вплотную взяться за улучшение Госплана. Мы должны тут тебе помочь, и я думаю, что дело с осени пойдёт лучше, успешно. Твой В.Молотов» [188] . Вопрос об отставке был снят. Куйбышев, как и обещал Молотов, получил отпуск и некоторую поддержку в изнуряющей борьбе с ведомствами по поводу составления планов.
188
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 121.