Политические устремления Юлиуса Эволы

Издательство TERRA FOLIATA благодарит автора за поддержку.

The publishing house TERRA FOLIATA thanks Mr. Hakl for his support.

Перевод осуществлен по изданию: Dr. H.T. Hansen, Julius Evola's political endeavors. // Julius Evola, Men among the ruins. Postwar reflection of radical traditionalist, Rochester, Vermont, 2002.

Эта книга является концентрированным

и фундаментальным исследованием политического аспекта Пути «обособленного человека», последнего кшатрия темного века, барона Юлиуса Эволы, героико-вертикальную траекторию коего невозможно понять, не принимая в расчет господствовавший в первой половине XX века дух времени и те тревожные, глубинные, парадоксальные и страшные феномены, которые стали основанием реальной и тайной политики, закономерно приведшей мировую историю к окончательной победе парадигмы современности и вытеснению Традиции на периферию социума, за рамки «политкорректного» дискурса. Предвзятое отношение к Эволе (пришедшем в конце концов к концепции аполитеи, отходу от активной политики) со стороны как академических научных кругов, так и «гуманистически» ориентированных эзотерических организаций связано не столько со скандальной репутацией мага, язычника, алхимика, тантриста, буддиста и т. д., сколько с непосредственным его участием в разработке расовой доктрины фашистской Италии и тесными контактами с верхами Третьего рейха, причем значительные концептуальные расхождения между воззрениями философа и тенденциями правящих партий обычно упускаются из виду. В своей работе, которая изначально была написана как предисловие к немецкому изданию книги Эволы «Люди и руины», австрийский ученый, переводчик и издатель Х. Т. Хансен, один из ведущих знатоков жизни и творчества итальянского мыслителя, привлекает обширные цитаты из книг самог'o философа, из произведений повлиявших на него авторов, из высказываний оппонентов и власть предержащих тех лет и пытается, основываясь на фактах, реабилитировать и «дифференцировать» барона и его аристократическое мировоззрение, доказывая сущностную несовместимость трансцендентальной «духовной расовой доктрины» и Политического в его высшем значении не только с примитивным биологизмом расовых теорий двух самых одиозных тоталитарных режимов Европы, но и с современной плебейской политикой как таковой.

Вадим Проскуряков

Многие отвергают идеи барона Юлиуса Эволы, чьи произведения получили широкую известность, отвергают в целом, совершенно их не изучив – из-за отношений мыслителя с фашизмом и национал-социализмом. Подобное неприятие затронуло даже его эзотерические сочинения, не имеющие никакого отношения к вопросам политики. Однако если проанализировать именно политическую деятельность Эволы, то можно выявить новые, зачастую неожиданные факты, которые будут способствовать лучшему пониманию всего творчества этого философа культуры.

Самый оптимальный способ помочь читателю составить независимое мнение о политическом пути Эволы – позволить как можно больше говорить самому философу и с осторожностью отнестись к прочим субъективным оценкам и интерпретациям. Поступая таким образом, мы уделили особое внимание текстам разных лет и различных творческих периодов.

Основная цель нашего исследования – показать, как Эвола пришел к своим высказываниям, зачастую кажущимся «скандальными»: какие из них можно приписать преобладавшему тогда духу времени, а какие – вывести из его «личного уравнения» (одно из любимых выражений философа, которое он применял для описания чьей-либо натуры), и установить, есть ли у него параллели с другими мыслителями. Данная работа создана в стремлении предоставить читателю произведений Эволы дополнительный инструментарий для толкования, с тем чтобы он мог сформировать собственное мнение об этом авторе.

С самого начала мы хотим подчеркнуть один момент: согласно Эволе, центром всех вещей является не человек, а Трансцендентное. Независимо от того, какой проблемы касается мыслитель, он всегда ищет прямую связь с Абсолютом, то есть с той областью, которая находится за пределами обычного человека. Ведь сегодня человек занят одним, а завтра – совершенно другим, тогда как в соответствии с точкой зрения Традиции, принципы, формирующие фундамент нашего мира, всегда остаются неизменными. Эволу интересует не то, что связано со временем, но то, что над временем, «вечное». (Этот абсолютный акцент на духовной сфере можно найти в произведениях других интеллектуалов того времени, например, у Мартина Хайдеггера.) Поэтому не стоит ожидать от него отстаивания распространенных ныне на Западе «гуманистических» ценностей – его мировоззрение в корне противоположно тем взглядам, к которым все привыкли. Поэтому мы не будем обсуждать вопрос, способны ли идеи Эволы служить решению бесчисленных сегодняшних проблем. Нас интересует исключительно изучение хода его мыслей.

Мы продемонстрируем, что даже Эвола, который почти не интересовался «низшими регионами» повседневной политики, подчинялся развитию собственных политических взглядов, связанных с различными периодами его жизни – огромна та пропасть, что разделяет написанную в юности книгу «Языческий империализм», [1] и аполитею,

тотально далекую от политики позицию зрелого мыслителя – при том, что своим основным принципам он никогда не изменял.

После знакомства с представленными здесь фактами каждый читатель должен будет определить сам ту дистанцию, которой он желает придерживаться относительно Эволы. Мы же добавим некоторые замечания о структуре исследования. Значительное место отдано мыслителям, повлиявшим на Эволу в юности, поскольку интеллектуальные основания более поздних, далеко идущих доктрин барона (двадцать пять книг, около трех сотен больших очерков и свыше тысячи статей в газетах и журналах) сформировались уже к двадцати пяти годам. Цитируя его «учителей», мы принимали во внимание только те работы, которые он знал и которые прочитал в юности. Идентичность тона этих цитат и сущностных высказываний Эволы (особенно в книге «Люди и руины») будет очевидна всем читателям философа. Этим мы не бросаем и тени сомнения на его уникальность, наоборот, стремимся документально проиллюстрировать царивший недавно интеллектуальный климат, будто бы принадлежащий всецело иной реальности, ставящей резкие вопросы о том, что сегодня мы считаем самоочевидным «гуманизмом», другому миру, идеи которого едва ли пригодны для обнародования в настоящее время. Далее следует освещение основной темы: Эвола и фашизм, Эвола и национал-социализм, а затем – его воззрения относительно расизма и евреев. Завершат наше исследование замечания о влиянии Эволы на итальянский неофашизм и краткое обсуждение «нравственного» вопроса.

Джулио Чезаре Эвола [2] родился 19 мая 1898 года в семье поместного дворянина в Риме и был воспитан в строгом католическом духе. Из-за бунтарского нрава Эволы следствием такого воспитания стало его раннее знакомство с тогдашними ультрапрогрессивными поэтическими кругами, связанными с Филиппо Томмазо Маринетти и Джованни Папини. Как основатели футуризма они требовали полного разрыва с общепринятыми формами мышления и стиля. Вместо этого футуристы желали, чтобы современная жизнь понималась как движение, динамизм и вездесущая скорость, заменяющие категории пространства и времени. А известное восклицание Маринетти времен Первой мировой войны о «войне, единственной гигиене мира» произвело такой эффект на Эволу, что он пошел служить офицером-артиллеристом.

Сам Эвола пишет о Папини в своей автобиографии «Путь киновари» (названной так в честь китайского алхимического символа): «Конечно же, тот нигилизм, который поддерживает лишь «обнаженную» личность, личность, презирающую какую-либо помощь и выступающую против любых отговорок и ухищрений, должен производить впечатление на молодежь». [3] Эта мысль демонстрирует одну из важнейших черт характера Эволы: безоговорочную и воинственную антипатию ко всему буржуазному. Данное чувство могло решительно повлиять на жизненный путь Эволы: он не был женат, никогда не хотел иметь детей; ему был чужд образ жизни среднего класса; он отказался от изучения технических наук в университете перед последним вступительным экзаменом, несмотря на превосходные результаты на этом поприще (как пишет Эвола, только чтобы не стать «доктором» или «профессором», как прочие студенты). Таким образом, он даже не «бросал» учебу, поскольку никогда и не начинал учиться. Возможно, это стало следствием его воспитания, о котором мало что известно, поскольку сам философ очень редко упоминал о своей личной жизни даже в автобиографии, каковая касается исключительно развития идей барона – лишь «внутренняя жизнь» имела для него значение.

Недостаток подлинной глубины в футуризме, его «кричащий, показной» характер оказались в числе причин, побудивших Эволу отвернуться от этого движения. Хотя впечатление, произведенное на него фигурой Папини, осталось поистине неизгладимым – не только из-за борьбы с низкопоклонничеством интеллигенции, борьбы, которую Эвола сам пылко поддерживал, но в особенности потому, что Папини познакомил его со многими неитальянскими учениями. Два из них следует выделить особо: прежде всего, это восточные религии, затем – западный мистицизм, а именно Майстер Экхарт и Ян ван Рейсбрук. Благодаря такому знакомству была заложена основа для той потребности в кристальной ясности относительно всех религиозных и эзотерических вопросов и того отвращения ко всякому сентиментализму и экстатическому фанатизму в этой сфере, которые Эвола испытывал всю свою жизнь.