Полночь в Часовом тупике
Шрифт:
Жозеф почувствовал, как кровь приливает к щекам. Этот человек его водит за нос, поприжать бы его легонько, нужно, чтобы его увидел Виктор и разобрался, в чем дело. Он выпалил первое, что пришло ему в голову:
— Надеюсь, в любом случае с вами можно будет увидеться завтра вечером, приглашаю вас в кабаре «Небытие».
Луи Барнав вновь подозрительно нахмурился.
— А с чего бы в «Небытие»-то? Это не ловушка, подстроенная Рене Кадейланом?
— Ну, ваш намек лишил меня права на ответную реплику.
— Вы можете говорить как нормальный человек?
— Мы
— Вашим кем?
— Нашим гидом и защитником. В районе уже произошли два убийства, совершенные неким Ферменом Кабриером. У этого монстра могли быть соучастники.
— Фермен — убийца? Что за чушь! Эти преступления потребовали немного побольше ловкости и серого вещества, чем есть в запасе у этого простофили. Нарисовать — одно дело, а замочить, да еще пописать по горлу ножичком — совсем другое. Но в целом, между нами говоря, кабаре «Небытие» — сплошная показуха.
— Я не сомневаюсь, но мы с другом как раз публика для них! И потом, у нас есть с собой афишка, о которой столько пересудов!
— Потому я и работал вчера вечером!
— Где работали?
— Везде, где бухло течет рекой. Я же телохранитель.
— Если я не ошибаюсь, в кабаре «Небытие» принято пить по-черному. Сколько обойдется эскорт забулдыги до дома?
Лицо Луи Барнава разгладилось. Он, видимо, понял, что же от него хочет Жозеф.
— Вы можете одним выстрелом убить двух зайцев. Я заплачу вам, и если вы найдете клиента, получите столько же еще и с него, — продолжал Жозеф.
— Пять монет. Половину немедленно.
Жозеф залез в карман и достал требуемое.
— Ну, по рукам, ваше высочество, завтра вечером встречаемся, и пусть будет свиньей тот, кто скажет, что это не так. Только не опаздывайте, не то меня выставят вон, у меня в «Небытии» хреновая репутация.
Он оттолкнул свою чашку.
— От этого кофе меня с души воротит! Ну спасибо еще раз, я нагружен по самое не балуйся, хоть не буду мучиться с похмелюги! А кстати, зовут-то вас как?
Жозеф дал ему свою визитку. Луи Барнав убрал визитку в карман, спрятал туда же нож, покачиваясь, направился к двери и захлопнул ее за собой. Официант, увидев это, пошел к двери и демонстративно распахнул ее, обмахиваясь меню как веером.
— Черт возьми, как же воняет, нужно проветрить.
Жозеф кивком подозвал его и расплатился по счету. Он спешил рассказать Виктору об этой встрече и надеялся, что тот согласится с ним: ангел-телохранитель обладает теми качествами, которые необходимы настоящему преступнику.
Жерар, начальник отделения пневматики, убежал уже больше часа назад, однако Эзеб Турвиль не мог смириться с идеей возвращения в квартиру сестрицы, где его ждала унылая парочка — Долг и Упрек. Он заранее представлял себе укоризненные замечания, которые выдаст Кларисса во время ужина, а ему кусок не будет лезть в горло. Она будет
С такими мыслями он томился в маленьком баре на улице Лувр, где до этого они с другом с удовольствием выпили по стаканчику абсента. От тепла, которое разлилось по всему телу под влиянием алкоголя, он совсем размяк и вяло следил за движениями уборщиц, за огнем в камине. Два итальянца разговаривали, бурно жестикулируя, журналист что-то ожесточенно строчил в блокноте. Толстая дама, обвешанная дешевыми побрякушками не хуже негритянского вождя, стреляла глазами, пытаясь заарканить хоть какого-нибудь мужичонку.
— Еще стаканчик, мсье? — поинтересовался официант.
Эзеб Турвиль отказался, расплатился по счету и вышел на улицу.
Дождливый сумрак лишь усилил его меланхолию. Неверной походкой он пробирался в потоке служащих, спешащих поскорее забраться в свои норки. Так, это плод воображения, или молодая женщина, которая шла перед ним, рухнула на землю? Он прибавил шаг, помог ей встать, хотя сам готов был упасть в обморок.
— Ай! Как больно щиколотку… Это вывих или растяжение, черт, только этого и не хватало! — воскликнула она, даже не поблагодарив.
— Обопритесь на меня, вон скамейка.
— Ну вот сейчас не надо этих увещеваний, я, между прочим, опаздываю, меня ждут!
— Я только хотел облегчить вам боль…
При свете фонаря он разглядел личико, обрамленное темными волосами, шляпку с цветочками. Ей было никак не больше тридцати. Грубость ее черт вполне смягчалась мягкими линиями чувственного рта.
— Извините меня. Вы ужасно любезны. Я дальше сама разберусь.
Тем не менее она позволила проводить себя до скамейки.
— Вы хромаете. Может быть, нанять фиакр?
— Ну вот не знаю… боюсь, у меня нет с собой столько денег…
— Не беспокойтесь, я расплачусь. Вам далеко ехать?
— Бульвар де Клиши.
— Давайте я вас туда отвезу, а потом поеду домой на этом же экипаже.
— Не знаю, согласиться ли?
— Я понимаю ваши опасения, но, однако, не принимайте мое предложение за попытку ухаживать за вами, я просто хочу услужить, и вообще я человек серьезный.
Она окинула его оценивающим взглядом и рассмеялась.
— Серьезный — это точно, ничего не скажешь! Беру назад свои подозрения и тревоги.
Желтая карета городской службы, которой управлял кучер в желтоватом рединготе и белом цилиндре, притормозила возле них. Голубой фонарь осветил лицо молодой женщины, которая выглядела уже куда более покладистой.
Как только она уселась в угол плетеной банкетки, то положила ноги на батарею отопления — такие зимой ставили в общественном транспорте.
— Это облегчает боль, — сказала она.
Несмотря на противный запах — смесь пыльного ковра и подпревшей кожи, Эзеб Турвиль испытывал чувство радости, которое уже давно его не посещало. Вот оно, приключение!