Полночь в Часовом тупике
Шрифт:
Жозеф и Виктор постарались как-то успокоить Луи Барнава.
— В гробу я видел его брехню! Людишки помирают каждую секунду. У великого архитектора годы уйдут, если с каждым разбираться по закону!
Трясясь от гнева, служитель культа ткнул пальцем в стену, где, управляемая каким-то искусным мастером, постепенно в фосфорическом свете вырисовывалась батальная сцена. Тут картина ожила, бойцы воздели вверх мечи, полились моря крови. Жозеф тихонько охнул. Отблески пожара осветили это зрелище, и стало ясно: сражаются уже не солдаты, а скелеты. Они окружили гильотину, возле которой палач заставлял королеву в диадеме встать на колени. Один из скелетов привел в действие рычаг, нож со свистом разрезал воздух, голова с диадемой скатилась в корзину. Скелеты затеяли зловещую пляску, а за ними последовали крестьяне, дворяне, воины, и все быстрей, и быстрей, и быстрей. Жозеф больше не мог выдержать это зрелище и сломя голову вылетел из подвала.
— Ну что такое, что за муха вас укусила? Вас же предупреждали, это всего лишь миражи, картинки с волшебного фонаря, подобного тому, каким пользовался Робертсон1! Жорж Мельес [47] в своей студии в Монтрёе добивается результатов, гораздо более впечатляющих, чем этот маскарад. [48]
Виктор, запыхавшись, догнал своего зятя на бульваре. Он бежал прямо по проезжей части, рискуя быть задавленным.
— Это было ужасно.
47
1 Жорж Мельес (1861–1938) — французский режиссер, один из основателей кинематографа.
48
* В 1798 году в Париже некий Робертсон терроризировал зрителей своим «фантаскопом». Сидя в темноте, публика действительно верила, что присутствует при сверхъестественных явлениях призраков и скелетов.
— А ведь и не подумаешь, что вы пишете фантастические истории, которые вертятся вокруг убийств и преступлений! А наш дружок куда подевался? Обидно как, мы ведь терпели все эти лишения лишь затем, чтобы его расколоть! Лучше бы поволновались о том, что будете объяснять дома по поводу сегодняшнего вечера. А мне какую небылицу сочинить для Таша?
Спрятавшись за экипажами на противоположной стороне, Луи Барнав наблюдал за своими новыми знакомцами. Они поймали фиакр. Блондинчик, который сидел с ним в «Бускара», забрался и уехал, а брюнет в мягкой шляпе направился пешком в сторону бульвара Клиши. Луи Барнав стиснул рукоятку ножа в кармане.
— До скорого-прескорого, дружочки, мой поклон тем, кто вас прислал, скоро им тоже каюк настанет, этим сволочам из омнибусной компании. Ну, чему быть, того не миновать!
Виктор, насвистывая, направлялся в сторону дома. Он был в целом доволен той информацией, которую получил от продавщицы бакалеи Фулон. Ну, например: Луи Барнава уволили с работы в омнибусной компании. По какому поводу? Было это до или после того, как в его семье случилась та трагедия? Не хотел ли он свести счеты с обидчиками?
Придя на оконечность улицы Пигаль, слабо освещенной редкими фонарями, некий человек небольшого роста скользил вдоль домов ловко, как кошка. Его стремительную походку явно сковывало слишком широкое пальто. Он поравнялся с Виктором в тот момент, когда тот хотел повернуть на улицу Фонтен. Внезапно незнакомец обернулся, вытащил из рукава платок, схватил его за два кончика и накинул на шею жертве. А потом быстро побежал в противоположную сторону. Виктор, не ожидавший атаки, замолотил по воздуху руками. Платок душил его, он пытался его стянуть, но только царапал себя ногтями, и закричать не получалось — было сдавлено горло. Чем больше он сопротивлялся, тем сильнее не хватало воздуху. Он потерял равновесие и почти в беспамятстве рухнул на тротуар, почувствовав лишь, как ловкие руки обыскивают его.
Булочник, сложенный, как ярмарочный силач, увидел всю сцену из-за стойки своего магазина и вмешался:
— Эй! Эй вы там! Ну-ка, стойте!
Незнакомец мгновенно выпрямился, мощно врезал в живот лежащему коротким военным ударом зуава [49] и мгновенно скрылся.
Булочник подобрал шляпу Виктора и помог ему встать.
— Он сделал вам очень больно, мсье?
Виктор в полусознании шатался. Горло саднило.
— Вы ранены?
— Нет-нет, вроде все нормально.
49
Зуавы — название элитных частей пехоты французских колониальных войск.
— Кровь вот у вас, на горле. Обопритесь на меня. Он у вас что-нибудь украл? Бумажник на месте? — спросил булочник и повел Виктора в сторону своего магазина.
Виктор ощупал карманы.
— Бумажник на месте.
— Ох, это вы, мсье Легри? Ну конечно! Он вас чуть не задушил, этот негодник! Удавить хотел платком, как Арпен-душитель, слыхали небось? Дайте руку и пойдемте полечимся.
— Спасибо, — сказал Виктор.
— Да уж не за что! А вы видели его лицо?
— Нет, все произошло так быстро! Мне показалось бы, что это был кошмарный сон, кабы так горло не болело, — хрипло выдавил Виктор.
— Ну пошли, выпьем глоток сливовицы, которую готовит моя тетя Аньес, вы тут же в себя придете. И потом — к врачу!
— Я хотел бы пойти домой, — отказался Виктор.
— Ну, я мальчика-посыльного позову, он посмотрит за лавкой, а я вас провожу.
— Нет-нет, мсье Барнье, моя супруга… Она будет волноваться… Давайте, это останется между нами, договорились?
— Понимаю, это мужское дело… Но в любом случае нужно подать заявление в полицию, район стал совсем бандитским, проходу нет! От Сант-Уэна до Сан-Лазара это отродье шарится, как у себя дома!
— Непременно схожу в полицию, мсье Барнье.
Виктор обернул носовой платок вокруг ладони. Он был обеспокоен и одновременно чувствовал облегчение. Это неожиданное нападение могло быть предлогом, чтобы оправдать позднее возвращение домой.
Виктор бесшумно зашел в квартиру. Таша читала, сидя, скрестив ноги, на кресле. Он подумал, что любит ее больше всего на свете и что опять придется ей соврать.
Она подняла голову, и улыбка сползла с ее лица.
— Виктор! Что с тобой стряслось? Ты такой бледный! Bojemo"i, твоя рука! У тебя кровь!
— Я упал, когда заходил во двор, не видно было ни зги.
«Лишь бы булочник помалкивал!» — подумал он при этом.
— Куртка порвана. И на горле, смотри, царапины…
— Я ударился о фонтан. Мне нужно что-нибудь выпить.
Ей тоже было от чего тревожиться. Она с отвращением вспоминала мерзкие домогательства Бони де Пон-Жубера. А если его жена Валентина расскажет про эту попытку изнасилования? Если Виктор узнает… Она промыла его рану, он шутил, балагурил, как всегда, но она заметила в его голосе какой-то странный отзвук, которого не было прежде, но не поняла, с чем это связано. Она достаточно хорошо знала мужа: долго держать что-то в тайне он не способен. Рано или поздно она все выяснит.