Полное собрание сочинений. Том 73. Письма 1901-1902 гг.
Шрифт:
1 См. письмо № 104.
2 Ошибка: H. J. Brunhes, «Ruskin et la Bible», Paris [Брун, «Рёскин и библия», Париж], 1901. Книга сохранилась в яснополянской библиотеке.
3 John Ruskin, «Unto this last. Four essays on the first principles of Political Economy». Fourth edition, 1884. Русский перевод Л. П. Никифорова: «Последнему, что и первому. Четыре основных принципа политической экономии». М. 1900. Книга сохранилась в яснополянской библиотеке.
4 [унижать, умалять значение]
5 Текст этой записки неизвестен. Вопросы касались перевода «Севастопольских рассказов» и других произведений,
* 129. С. Н. Толстому.
1901 г. Июля 28? Я. П.
Спасибо за твой ответ.1 Если не видимся, то хоть по переписке знать отношение друг к другу. Ты не можешь себе представить, как мне близко всё то, что тебя касается, и как я болею за то, что есть тяжелого в твоей жизни. А тяжелого у тебя много. Трудно придумать самому злейшему врагу всё то, что с тобой случилось.2 Тебе-то уж нечего бояться мучений на том свете (если бы они были). Ты здесь столько выстрадал, что если бы было в сто раз больше грехов, все бы простились. — Если вздумаешь, напиши. А только не делай, если не хочется. Я поправляюсь, всё копаюсь в своем писании.3 И этим живу. Маша расскажет про нас и мне про тебя, когда приедет.4 Мне жить довольно хорошо, п[отому] ч[то] я от жизни, вероятно, также и ты, ничего не жду, кроме одного: все-таки хоть напоследок постараться быть получше, подобрее. Иногда удается, иногда нет, а все-таки понемножку подвигаюсь. Прощай, целую Веру и М[арью] М[ихайловну]. Посмотрю, нет ли книги интересной тебе пос[лать].
Л. Т.
Датируется на основании предположения, что письмо написано после ответа С. Н. Толстого на письмо к нему от 13 июля 1901 г. (см. № 115), вероятно 28 июля, в день отъезда М. Л. Оболенской (см. прим. 4).
1 Письмо С. Н. Толстого неизвестно.
2 Об осложнениях в семье С. Н. Толстого см. письмо № 144.
3 24 июля Толстой начал работу над «Офицерской памяткой» и «Солдатской памяткой»; кроме того, в конце июля он делал последние исправления статьи «Единственное средство».
4 28 июля М. Л. и Н. Л. Оболенские уехали из Ясной Поляны в Пирогово.
130. А. М. Эндаурову.
1901 г. Августа 1. Я. П.
Г-ну А. Эндаурову.
Я получил ваш прекрасный подарок, в котором особенно дорога мне надпись, и прошу вас передать мою живейшую благодарность всем подписавшимся.
Лев Толстой.
1 августа 1901.
Впервые опубликовано в Б, IV, стр. 32. Факсимильно воспроизведено в журнале «Экран» 1928, 2, стр. 10.
Александр Меркурьевич Эндауров (1850—1918) — народоволец, технолог. С 1880-х гг. служил на Мальцовских заводах, в 1901 г. заведовал Хрустальным заводом в с. Дядькове, Брянского уезда.
В виде приветствия по поводу отлучения Толстого от церкви служащие, доктора и фельдшерицы Хрустального завода, по инициативе Эндаурова, прислали Толстому глыбу зеленого стекла (пресспапье) с монограммой и надписью, сделанной золотыми буквами: «Вы разделили участь многих великих людей, идущих впереди своего века, глубокочтимый Лев Николаевич. И раньше их жгли на кострах, гноили в тюрьмах и ссылке. Пусть отлучают вас как хотят и от чего хотят фарисеи, первосвященники. Русские люди всегда будут гордиться, считая вас своим великим, дорогим, любимым».
Пресспапье находится на письменном столе в яснополянском кабинете Толстого. Первый экземпляр (бракованный) хранится в Государственном музее Л. Н. Толстого в Москве.
* 131.
1901 г. Августа 2/15. Я. П.
Dear Friend,
You were right in guessing that I must be interested in the Tolstoy Society. So I was. But I am sorry that I have enough vanity left to be interested in it. I have always held the opinion and it cannot change — that to be a member of the old Society that was started by God at the beginning of conscious humanity, is more profitable for oneself and for mankind than to be a member of limited societies which we organise for the sake of attaining the end which we are able to conceive. I think the preference we give to our own Societies is due to the fact that the part we play in our own Societies seems to us to be of much greater importance than the one we play in God’s great Society.
But this is only an illusion; all the three modes of activity which you mention in your letter will be more surely attained by a man who regards himself a member of God’s great Society, than by a member of Tolstoy’s Society. Such a man who is earnest, as I know you are, will, firstly spread as much as he can the ideas that give him peace of conscience and energy in life without minding whether they are Tolstoy’s or anybody else’s.
He will secondly try with all his might to induce people to speak their mind on the most important questions of life. He will, thirdly, try to give every person he comes in contact with, as much joy and happiness as it in his power to do and will also help those who get into difficulties through strictly following the teaching of Christ.
A man belonging to God’s great Society, will beside that perform many other useful Christian acts which have neither been foreseen nor formulated by Tolstoy’s or any other Society.
I own there are some advantages in the union of persons of the same mind who form Societies; but, I think, the drawbacks of such organisations are much greater that their advantages, And so I think, for myself, that it would be a great loss to me to change my membership of God’s great Society for the most seemingly useful participation in any human Society.
I am very sorry, dear friend, to differ from your opinion, but I cannot think otherwise.
Your friend
Leo Tolstoy.
Дорогой друг,
Вы правы, предполагая, что Толстовское общество должно мне быть интересно. Я заинтересовался им. Но я сожалею, что во мне еще сохранилось достаточно тщеславия для того, чтоб интересоваться этим. Я всегда был того убеждения, и оно не может измениться, что быть членом старого общества, установленного богом при начале сознательной жизни человечества, более выгодно и для себя и для человечества, нежели быть членом ограниченных обществ, организуемых нами для достижения целей, доступных нашему сознанию. Я думаю, что предпочтение, оказываемое нами нашим собственным обществам, происходит оттого, что роль, которую мы играем в них, представляется нам гораздо более важною, чем наша роль в великом божьем обществе.
Но это только самообман: все три вида деятельности, упомянутые вами в вашем письме, более верно достигаются человеком, считающим себя членом великого божьего общества, нежели членом Толстовского общества. Такой человек, если он искренен, а я знаю, что вы искренни, будет, во-первых, распространять, насколько может, те мысли, которые дали ему душевный мир и энергию жизни, не заботясь о том, Толстого ли они, или кого-либо другого.
Во-вторых, он будет всеми силами стараться побуждать людей к высказыванию их мнений о самых важных вопросах жизни. В-третьих, он будет стремиться доставлять каждому, с кем он приходит в соприкосновение, насколько он может, больше радости и счастья, а также будет помогать тем, которых постигнут бедствия из-за точного следования учению Христа.