Полынный мёд. Книга 1. Петля невозможного
Шрифт:
Акула уклонилась влево, потом притормозила.
– Не врешь? – тяжело дыша, спросила она.
– Нет, – замотал головой Сема, с надеждой глядя на приближающийся борт барки.
Акула поразмыслила еще пару секунд, а затем пробормотала:
– А какая, собственно, разница?
– Как, какая?! – вскричал Боцман. – Разве я виноват, что какой-то кретин тебя придумал?
Но акула уже не слушала его.
– Лучше ошибиться в ту сторону, чем в эту, – наконец, заключила она и вновь рванула вслед за литератором.
Сема с ужасом прикинул расстояние до барки и понял, что ему не уйти. Но жить маринисту хотелось не
«Эх, где наша не пропадала?» – подумал Сема и, вскочив на ноги, побежал по воде, аки посуху.
– Так нечестно! – заорала акула. – Иисус новый выискался! Люди по воде не бегают. Падай! Падай, говорю.
– Акулы тоже не разговаривают! – кинул через плечо литератор. – Так что мы в расчете!
– Нет, так дело не пойдет, – выдохнула хищница и, выпрыгнув из воды, растопырила плавники, став похожей на большую зубастую птицу.
Пираты бросили веревку и открыв рты, наблюдали, как акула взмыв в небеса, стала стремительно пикировать на убегающую добычу. Сема, тоже задрав голову вверх, с ужасом смотрел на новоиспеченного орла, орущего во всю глотку:
– Два – один в мою пользу!
– Ах, так! – разозлился Боцман. – Ну, мы еще посмотрим, кто кого?
Набрав в легкие воздуха, он с разбега нырнул и начал быстро уходить в глубину.
– Йо-хо-хо! – радостно взвыла акула.
Но она не учла банальной истины: вода хоть и мягкая на вид, но тоже имеет некоторую плотность. Увы, с вышки в бассейн зубастой твари прыгать ни разу не доводилось, и потому не могла знать она этой житейской премудрости.
В общем, долбанулась хищница о воду со скоростью баллистической ракеты и, естественно, вышибла себе мозги и заодно переломила хребет сразу в трех местах.
Пираты стояли на гакаборте [20] и печально смотрели на издыхающую акулу.
– Рожденный плавать – летать не может, – тихо прокомментировал событие Пит.
– Это точно, – закивали пираты.
– Держите! Уйдет ведь, гад! – вдруг вскричал Деревяшка Джон, бросаясь к стремительно разворачивающемуся концу веревки, за которую был привязан Сема Боцман.
Но покуда предводитель шайки ловил руками ускользающий конец, ногой его угораздило вступить в колышку [21] . А петля будто этого и ждала, тут же захлестнулась вокруг ступни, словно на шее висельника, и опрокинув пирата на палубу, поволокла к фальшборту. [22]
20
Гакаборт – верхняя часть кормовой оконечности судна.
21
Колышка – веревочная петля.
22
Фальшборт – легкая обшивка борта судна выше верхней палубы.
– Помогите! – заорал Джон, проламывая лбом сгнивший поручень. – Я плавать не уме…
– Зато научишься нырять, – свесившись через борт, кинул ему на прощание Пит и, повернувшись к пиратам сказал: – Так. Теперь капитаном буду я. Возражения есть? Возражений нет. Единогласно…
Если бы Сема Боцман наблюдал эту сцену, то наверняка вспомнил бы старичка редактора, говорившего ему:
– Не раскрыли вы, голубчик, образ этого самого Пита. Пытаетесь придать ему черты благородства, но как-то неубедительно все, не прописано…
Но поскольку Сема сцену смены власти на пиратской барке не видел, то признать правоту редактора, а, может быть, и сделать из этой правоты выводы, не мог. В это время маринист, усердно работая руками и ногами, погружался все глубже и глубже в пучину океана. Он часто оглядывался, боясь, что акула вот-вот настигнет его и проглотит на обед. Целиком. Без всяких приправ и пряностей. И наступил-таки момент, когда Сема увидел, как гигантская туша стремительно погружается вслед за ним. От ужаса маринист закрыл глаза и обхватил голову руками. Однако прошла минута, затем еще одна, но ничего не происходило. Только вода упорно выталкивала литератора наверх.
Сема открыл один глаз, огляделся, затем открыл второй. Акулы рядом не было. Лишь в невообразимой глубине быстро исчезало маленькое черное пятнышко.
«Неужели не заметила? – радостно подумал Сема. – Тогда наверх! К спасительному воздуху!»
И в этот миг он увидел, что опять на него что-то падает. Рядом промелькнула деревянная культяпка и перекошенная рожа с выпученными глазами.
«Во пруха! – подумал Сема. – И этот навернулся. Туда им, хищникам, и дорога».
Однако полностью насладиться своим триумфом маринист не успел, так как что-то с силой рвануло его вниз и повлекло в глубину.
«Акула!» – обронил душу в пятки Боцман, но через секунду понял, что ошибся.
Вниз его тащил, как на буксировочном тросе, труп Деревяшки Джона.
– А-а! – закричал Сема, и соленая вода хлынула ему в горло.
Домину на Чубянке возвели еще во времена Петра Первого. Строили с умыслом, с глубоченными подвалами и высокими гнутыми потолками, чтобы и дыба могла вместиться, и на цепях было где повисеть вверх копытами. Правда при Петре половина пыточных пустовала, а вот при Анне Иоановне… Да что тут говорить, за «слово и дело» брали кого не попадя. Русь, как известно, всегда славилась «доброжелателями». Да и как такое упустишь, когда с ворогом твоим кровным, наступившим невзначай, а то и с умыслом на любимый мозоль, можно счеты свести за счет государства?
Так что стукачей и сексотов [23] и в те времена было предостаточно. Ну, а так как «обслуживающего персоналу» во времена толстобрюхой императрицы в доме на Чубянке прибавилось, то срочно был возведен второй этаж.
Третий не удержались и возвели после известных событий на Сенатской площади, а уж следующий построили при последнем российском самодержце. Впрочем, к чему привела борьба с «искровцами» и прочими революционно настроенными массами, все знают. И лишний этаж не помог.
23
Сексот – секретный сотрудник, чаще всего осведомитель.