Попугай Гриша и корпоративная тайна
Шрифт:
– Пусть самые лучшие специалисты проверят на аппаратах. Результат доложите мне лично, – строго сказал градоначальник.
– Непременно.
– Есть ли у вас что-нибудь новенькое по «Мышиному кредиту»? – переменил тему Бунтель.
– Пока нет, но работаем…
– Я вижу, как вы работаете, если простую, понимаешь, прослушку распознать не можете. Видимо, пока сам за «Мышиный кредит» не возьмусь, толку не будет.
«Этого ещё не хватало! – подумал Гапкин. – Не дай Бог влезет со своими ослиными мозгами и таких дров наломает, что век не распутаемся. Однако, в одном мэр прав, нашумевшее дело надо обязательно раскрыть. Зацепок, правда, мало. Куда же делась, эта разноглазая гастролёрша, помешавшая Поросюку сделать звонок руководству банка? Она наверняка связана с грабителями и знает, где скрывается Лёмпа со своей Бригадой».
12. «Амбассадор делюкс»
Между тем, особа, устроившая в день ограбления истерику в «Мышином кредите», находилась совсем неподалёку от мэрии в гостинице «Гусь лапчатый». Это была Дуся Баламут, известная в воровских кругах под кличкой Цаца, но вряд ли кто-то смог бы признать скандалистку в абсолютно белой кошке с совершенно одинаковыми голубыми глазами.
Дуся в шёлковом тёмно-синем халате сидела на пуфике перед трельяжем в самом дорогом номере лучшего городского отеля и раздумывала, какими линзами на этот раз замаскировать голубизну своих глаз.
Номер имел персональное название «Амбассадор делюкс», занимал весь третий этаж и состоял из просторной гостиной с креслами и круглым столом, спальни с широченной кроватью, и будуара, обставленного многочисленными зеркалами. Остановив свой выбор на карих, Дуся полюбовалась в зеркале на новый имидж и сказала сама себе:
– Под такие гляделки лучше всего подойдёт тусклая, невыразительная внешность.
Из многочисленных баночек, которыми был уставлен туалетный столик, она придвинула к себе одну и, прищурившись, стала кисточкой накладывать грим на белоснежные щёки. Её холёная физиономия уже приобрела вполне заурядный облик самой простой, ничем не примечательной серой кошки, когда скрипнула дверь, и в многочисленных зеркалах отразилась коренастая фигура рыжего кота с несоразмерно большой головой и короткой толстой шеей. В правой лапе у вошедшего была зажата карточная колода.
Это был Дусин сожитель Дорофей Мурлыга, зарегистрировавшийся в гостинице как президент фонда «Коготь милосердия».
– В этой дыре – Мышанске, мы, кажется, сняли всё, что могли, – хрипло мяукнул кот, и колода в лапах профессионального шулера сама собой разложилась веером и тут же сложилась. – Пора сваливать.
Дуся, закусив губу, подрисовала три тёмные вертикальные полоски между бровями и прошипела сквозь сжатые зубы:
– Слинять – не проблема, сняли тачку… вжик, и ищи ветра в поле. Но Бригада Лёмпы! Менты дороги перекрыли, если волков повяжут, они сдадут нас с потрохами. – Кошка повернула острую морду вправо, затем влево. – Потусуемся пока. Как волна спадёт… сплавим сначала Бригаду… а потом уже и сами смажем лыжи. А пока, то да сё, какую-нибудь халтурку по мелочи замутим… чисто ради искусства.
Кот с сомнением покачал головой.
– Ты же сама говорила, в одном месте два раза не стреляем.
Дуся, работая кисточкой, подпёрла щёку языком изнутри.
– Не стреляем, но чтобы не сидеть без дела, почему бы не замутить… так, без риска, чисто из спортивного интереса?
Она стёрла с губ остатки помады и встала. Теперь это была не очередная гламурная красавица, каких много перевидал этот роскошный будуар, а всего лишь обыкновенная домашняя, ничем не примечательная серая кошка.
– Ну, как?
– Как всегда великолепно!
Дуся достала из гардероба и затолкала в рюкзачок цветастый платок, надела большие чёрные очки. Бордовая вязаная шапочка, закрыла перекрашенный лоб.
– Чао, – она закинула за спину рюкзак, с которым почти никогда не расставалась, послала от двери воздушный поцелуй и исчезла.
Когда-то эта кошачья парочка выступала в столичном театре. Дуся Баламут, способная изменить до неузнаваемости свой облик и подделать чужой голос, пародировала и пела, Дорофей развлекал публику силовыми номерами и карточными фокусами. С позором изгнанные из прославленного коллектива «за мошенничество, воровство, вымогательство и другие поступки, «несовместимые с высоким званием артиста» бывшие «звезды» шоу-бизнеса начали использовать свои эстрадные таланты в далёких от искусства целях. В криминальных кругах сожители получили известность вместе, как «Парочка», а по отдельности, как «Цаца» и «Винт».
Хитроумный план налёта на «Мышиный кредит» родился в затейливой голове Цаци. Бригада Лёмпы всего лишь исполнила то, что придумала кошка.
13. Воровка в отделении
Рыбина подошла к доске и, простучав мелом, развернулась к классу.
– Сколько будет, пять прибавить семь?
На последней парте, дружно засопели братья-близнецы Сыровы – Петя сидел, развалившись, а Колюшка, надув толстые щеки и послюнив коготок, сдирал им что-то в тетради.
– Сыров, ты чего развалился? – обратилась Рыбина к Петру. – Парта – не кровать! Ну-ка сядь, как положено! Николай, зачем ты тетрадь портишь? Она хрустики стоит! Ну, сил моих больше нет! Почему не списали с доски пример?
– Не поняли, – не прерывая своего занятия и, не поднимая головы, буркнул Колюшка.
– Что же здесь непонятного?! Надо списать с доски и решить!
В то время, когда Рыбина разбиралась с братьями Сыровыми, в медпункт вбежала взбешённая Инесса Сергеевна Слёзкина. На её плече болталась дамская сумочка, красная шляпа с широкими волнистыми полями была глубоко надвинута на лоб, чёрные глаза излучали ярость.
– Где мой сын?! – закричала она с порога.
Изольда Ниловна поставила на стол чашку с недопитым чаем.
– Не волнуйся, Инесса! Я сделала укольчик. Славик успокоился и, думаю, сейчас на уроке. Садись, выпей чайку. Хочешь, с сырничком. Меня буфетчица снабдила. Мышата не съедают, она и сбагривает…
– Некогда! Надо с Рыбой разбираться, чуть ли не на каждом уроке доводит Славика до истерики!
– Это уму непостижимо, – покачала головой медсестра, – детей не любит, работать с ними не умеет. Таких учителей надо гнать из школы позорной метлой.
– Так почему же её не гонят?!
– Очень просто, милочка. Серафима смотрит директору в рот, поддакивает, когда надо… такие Хомячкову нужны… родители жалуются, а всё бесполезно…
– Я жаловаться не буду, – хищно осклабилась Слёзкина. – У меня один сын, и я смогу за него постоять.
Ломов подвёз бывшего астронома к подъезду дома. Пенсионер вошёл внутрь и помахал на прощанье, а сержант, получив команду от дежурного по отделению, помчался на рынок, где на карманной краже попалась кошка.