Послания Ивана Грозного
Шрифт:
А то сам за свою душю отвещает, коли не ищет своей души спасения. А к
вам есмя его не послали, воистину, потому: не хотя себя кручинити, а вас
волновати. А ему добре хотелося к вам. А он мужик очюнной врет и сам
себе не ведает что. А и вы не гораздо доспели, его прислали кабы ис
тюрмы, да старца соборново кабы пристав у него. А он пришел кабы
некоторой государь. А вы с ним прислали к нам поминъки, да еще ножи,
кабы не хотя нам здоровья (прислали
нам здоровья. - Преподнесение ножа в качестве «поминка» (подарка) считалось
враждебным актом: именно такой «поминок» за два года до кирилло-белозерских
монахов летом 1571 г., после разграбления крымцами Москвы, послал царю крымский
хан Девлет-Гирей (ЦГАДА, Крымская посольская книга № 13, л. 404). Несмотря на все
свое стремление в тот трудный момент не ухудшать отношений с Крымом, царь
отказался принять этот «поминок» - «ножа имать не велел» (л. 404 об.).). Что с такою
враждою сотонинъскою поминъки к нам посылати? Ано было его
отпустити, а с ним отпустити молодых черньцов. А поминъков было в том
кручинном деле лепригоже посылати. А ведь соборной он старец ни
прибавил, ни убавил ничево, его не умел уняти, что захотел - то врал, а мы
чего ( В рукоп. ошибочно дважды чего. ) захотели, того слушали: соборной
старец не испортил, ни починил ничего. А Варламу есмя не поверили ни в
чем. А то есмя говорили, Бог свидетель и пречистая и чюдотворец,
монастырьскаго для безчиния, а не на Шереметева гневаючися. А будет хто
молвит; что так жестоко, ино су совет дати, по немощи сходя, что
Шереметев без хитрости болен, и он ежь ( В рукоп. нет; испр. по ЦП. ) в
кельи да один с келейником. А сход к нему на что, да пировати, а овощи в
кельи на што? Досюдова в Кирилове и иглы было и нити лишние в кельи
не держати, не токмо что иных вещей. А двор за монастырем, да и запас на
что? То все беззаконие, а не нужа. А коли нужа, и он ежь в келий как
181
нищей крому хлеба да звено рыбы, да чаша квасу. А сверх того коли вы
послабляете, и вы давайте колко хотите, только бы ел один, а сходов бы да
пиров не было, как преже сего у вас же было. А кому к нему прийти
беседы ради духовныя, - и он приди не в трапезное время: ествы бы и
пития в те поры не было - ино то беседа духовная. А что пришлют братия
поминков, и он бы отсылал в монастырьския службы, а у себя бы в келий
никаких вещей не держал. А что к нему пришлют, то бы разделяли на всю
братию, а не двема, ни трема по службе и по страсти. А чего мало - ино
держати
в келий и монастырским всем покоили, только бы что безстрастно было. А
люди бы его за монастырем не жили. А и приедут от братии з грамотою
или з запасом и с поминъки, и они поживи дни два-три, да отписку взяв да
поедь прочь: ино так ему покойно, а монастырю безмятежно. Слыхали
есмя еще малы, что такая крепость у вас же была, да и по иным
монастырем, где о бозе жительство имели. И мы сколько лутчего знали, то
и написали. А ныне есте прислали к нам грамоту, а отдуху от вас нет о
Шереметеве. А написано, что говорил вам нашим словом старец Антоней о
Ионе, о Шереметеве, да о Асафе Хабарове, чтобы ели в трапезе з братнею.
И я то приказывал монастырьскаго для чину, и Шереметев себе поставил
кабы во опалу. И я сколько уразумел, и что слышал, как делалося у вас и по
иным крепким монастырем, и я то и написал, повыше сего, как ему жити
покойно в келий, а монастырю безмятежно будет: добро и вы по тому
учините ему покой. А потому ли вам добре жаль Шереметева, что жестоко
за него стоите, что братия его и ныне не престанут в Крым посылать, да
бесерменьство на христианьство наводити? (что братия его и ныне не престанут
в Крым посылать, да бесерменьство на христианьство наводити.- Это обвинение в
«наведении» крымцев на Русь можно понимать в двояком смысле. Сам Иван
Васильевич Большой Шереметев считался в миру даже излишне рьяным противником
Крыма - в первом послании Курбского царь упоминал его неудачный поход на крымцев
в 1555 г., а в письме к хану обвинял его в том, что он «ссорил» Русь с Крымом (см.
выше, комментарий к первому посланию Курбскому, прим. 40); царь мог, поэтому,
обвинять Шереметева в том, что он своей враждебностью к «бесерменам»
провоцировал их к нападениям на Русь. Но поскольку в комментируемом месте речь
идет не об Иване Большом, а о его братьях - Иване Меньшом и Федоре то обвинение
царя повидимому, надо понимать в буквальном смысле. В 1912 г. С. К. Богоявленский
опубликовал замечательный документ, к сожалению до сих пор не изученный
историками: протокол допроса царем двух бывших русских пленников, вернувшихся из
Крыма. Допрошенные лица, Костя и Ермолка, сообщили, между прочим: «изменяют
тобе, государю, бояре Иван Шереметев, да брат его Федор, а измена их, сказывают, то:
как приходил царь к Москве, и Москву царь зжег[речь идет о походе Девлет-Гирея в