Посланник смерти
Шрифт:
– Видимо, свиток имел настолько важное культовое значение, что переписывать его мог только сам настоятель, – сказал Хромов.
Константин объединил все выявленные тексты в один файл и дал задание компьютеру найти повторяющиеся в них сочетания значков-букв.
– Посмотрим, что у нас получится. Смотри, Илья, вот эти два, следующих один за другим кластера есть в каждом тексте. В большом же свитке они повторяются шесть раз. После первого такого кластера расположены четыре иероглифа. Попробуем их перевести.
Константин вновь забарабанил по клавишам, и Илья
«Нетленный пасынок небес», – вдруг так отчетливо прозвучало в голове у Ильи, что он невольно содрогнулся.
– Одежда, накидка, гореть, блистать, – бормотал капитан. – Итак, Илья Федорович, получается словосочетание, означающее что-то похожее на вечно бодрствующих стражников некоего подземного царства, причем одетых в некие сверкающие одежды.
Илья сразу же припомнил недавно расшифрованную приписку младшего писца по имени Мин-Дзе-джао.
– В приписке к большому свитку тоже упоминались те, кто никогда не спит!
– Да? – недоверчиво поднял брови Константин. – Что-то я не припомню.
– Было там такое выражение. Что-то вроде: «кто никогда не спит», пусть позаботится о душе и теле безвременно ушедшего наставника.
– Теперь вспомнил, – кивнул Константин. – Давай попробуем перевести остальные иероглифы из свитка.
Было уже поздно, и Константин предложил прерваться до следующего дня.
Трясясь в полуночном троллейбусе, Илья рассеянно глядел в окно, машинально провожая глазами проплывавшие мимо транспаранты, увешанные тускло светящимися лампочками. Один из них, изображающий «мирный атом», внезапно привлек его внимание.
«Как это изображение похоже на то, что нарисовано на коврике», – подумал Хромов.
Спал он в эту ночь беспокойно. То ли тому причиной был проносившийся над Москвой циклон, то ли давала о себе знать усталость. Всю ночь его мучили кошмары, глаза он открыл ровно в пять часов утра.
– Химия, – прошептал он, пытаясь удержать в памяти фрагменты сна, – я точно видел этот рисунок в каком-то учебнике по химии.
Он повернулся на другой бок и вздрогнул, пораженный внезапной догадкой. Именно в эту секунду у него в голове связались воедино и бледный рисунок на старинном выцветшем коврике, и изображение на транспаранте.
– Не может быть! – Илья вскочил с кровати, поспешил в кабинет и принялся перебирать на полках книги. Вытянув темно-синий учебник «Общей физики» Жана Росселя, он плюхнулся на диван и начал торопливо перелистывать слипшиеся от времени страницы. Наконец, на странице 61 он наткнулся на изображение, очень похожее на древний рисунок. Не желая более оставаться в неведении, Илья вытащил контейнер из-под стола и перенес на диван. Вынув из него коврик, он расстелил его на письменном столе, положив рядом с ним и раскрытый учебник Росселя.
– Главное квантовое число «n», – стал читать он, – определяющее природу каждого атома, может принимать только положительные значения. Оно определяет электронные слои K, L, M, N… атома. На каждой подобной оболочке может находиться только некоторое и вполне определенное максимальное число электронов. Так, так, Илья Федорович, – прошептал он, – вот сейчас мы и посмотрим, насколько мы в своем уме! – Он взял авторучку и опустился на стул.
– Если предположить, что на древнем транспаранте действительно изображен атом какого-то элемента, то на каждом из концентрических кружочков квантовых уровней должно находиться строго определенное число электронов, схематически показанных на них в виде черных пятнышек. Если это так, то на первом уровне и там и здесь должно быть по два электрона, или по два шарика. На втором же их должно быть по восемь.
Осторожно касаясь пером грязно-коричневых мазков, он пересчитал и их.
– Отлично, ровно восемь пятнышек. Теперь рассмотрим третий уровень. Электронов на нем должно быть ровно восемнадцать.
Боясь ошибиться, он дважды пересчитал сгруппированные по три шарики на коврике и убедился, что их тоже восемнадцать.
– Только спокойствие, – пробормотал он, – теперь нельзя торопиться. Следующий уровень содержит, – он перевернул страницу, – два «n» в квадрате электронов. Поскольку «n» в данном случае равно четырем, то и электронов на четвертом уровне должно быть тридцать два.
Затаив дыхание, подобно игроку, боящемуся спугнуть мимолетную удачу, Илья принялся пересчитывать количество шариков на четвертом круге, который состоял как бы из переплетенных и несколько смещенных относительно друг друга четырех витиеватых браслетов. Поняв, что шариков действительно тридцать два, он, позабыв обо всем, удовлетворенно засвистел. Пятый круг был представлен одним, но довольно толстым пунктирным кольцом и имел уже двадцать четыре шарика, следующий за ним – восемь, а последний – два.
Переписав цифры, обозначающие количество шариков на каждом уровне, и пересчитав их общее количество, Хромов заглянул в таблицу Менделеева и стал искать элемент, который содержал бы такое же количество электронов на своих квантовых оболочках. К его удивлению, им оказался химический элемент под номером девяносто четыре – плутоний.
«Если это не плод моей фантазии, то передо мной лежит либо очень умело выполненная подделка, либо то, чему вообще не может быть никакого логического объяснения», – размышлял он.
Илья скатал древний холст в трубочку и убрал его в письменный стол. Взглянув на часы и поняв, что ложиться бессмысленно, он направился в ванную комнату. Обдумав во время бритья создавшуюся ситуацию, он решил пока ничего никому не говорить, опасаясь, что эти сведения могут повлиять на результат расшифровки сопроводительного текста, и попробовать установить подлинность коврика самостоятельно.
Глава девятая
Обретение чуда
Илья Федорович Хромов пришел на работу на полчаса раньше. В криминалистической лаборатории он первым делом включил атомно-абсорбционный спектрометр. Затем он вскрыл кейс, в котором лежало заветное полотнище, и выложил его на полированный стальной столик прибора.