Посланник смерти
Шрифт:
– Стоп, – перебил его генерал, – ничего не пойму. Что еще за поэма, откуда взялась?
– Эту поэму, товарищ генерал, отыскали те же самые люди, которые вытащили броневик из реки. Я уже говорил вам, что кроме чемоданчика в сейфе машины было найдено и золотое кольцо. Единственно возможная версия о его принадлежности связана с перевозимым в «мерседесе» диверсантом по кличке «Хромой призрак». Так вот, оказалось, что кольцо разъемное. На внутренней части его были выгравированы слова «Нетленный пасынок богов». А поэма привлекла их внимание только потому, что заключительные слова ее с точностью до буквы повторяли фразу из кольца.
Илья перелистал свою записную книжку и прочитал:
Под посвист труб незримой силы, Под гром вселенских каблуков, Восстанет заревом облитый Нетленный– Так ты считаешь, что есть несомненная связь между событиями конца XIX века, в которых участвовал фон Шернер, и тем, что случилось в 1943 году под Курском? – спросил генерал.
– Абсолютно верно. Я рассматриваю их как звенья одной цепи событий, протянувшейся во времени на сорок девять лет. Считаю, что загадочную миссию, которую начал, но не смог завершить молодой Шернер, попытался закончить агент Рансен, он же «призрак», в 1943-м. Но, как мы теперь знаем, тоже неудачно. Я даже провел небольшое расследование для установления фамилий альпинистов, которые участвовали в последней предвоенной экспедиции. Предположив, что они были известными в свое время спортсменами, я внимательно просмотрел компьютерные данные по спортивной немецкой периодике за соответствующий период. Вначале я составил список из двенадцати немецких альпинистов, пропавших со спортивного горизонта до апреля 1939 года. Постепенно я отсеивал их одного за другим, пока наконец у меня не осталась четверка действительно сильных горных путешественников, которые как бы ушли в тень до 12 августа 1938 года и более никогда не упоминались на страницах печати и вообще где– либо. Вот их имена: Хейнц Андаймер, Гейне фон Пешке, Фриц Анстайнгель и Вальтер фон Кнаппке. Хотя дневник говорит о шести участниках экспедиции, псевдонимы имели только четверо. Отсюда я сделал вывод, что именно эти четверо немецких спортсменов высокого класса и составили костяк трагически закончившейся экспедиции. Остальные двое были наверняка местными горцами, нанятыми в качестве проводников. Решив, что состав группы установлен мною достаточно точно, я постарался заодно выяснить и местоположение района, вокруг которого они с таким упорством кружили. Причем слово «кружили» я употребляю вовсе не случайно. Я восстановил пройденный ими маршрут, и оказалось, что они описали довольно большой круг в Северном Тибете. Сделать точную географическую привязку мне не удалось, но я выяснил, что он располагается ориентировочно между тридцать третьим и тридцать четвертым градусами северной широты и на восьмидесятом градусе восточной долготы.
– Выходит, Илья Федорович, – серьезно сказал генерал, – доводить дело об утопленном «призраке» до логического конца придется нам с вами. Но хотелось бы знать, что еще, кроме опубликованной поэмы, связывает фон Шернера и «призрака».
– А этим мостиком между годами и людьми могут быть только те предметы, что были найдены в дюралевом чемодане, – ответил Хромов. – У меня есть некоторые соображения на эту тему. Поскольку все найденные вещи разрознены, то либо они являются частями какого-то очень крупного объекта и были собраны вместе господином Шернером в качестве доказательства того, что он выполнил свою задачу, либо все они были собраны кем-то до него, заранее. И первичный анализ подтверждает именно вторую версию. Каждый экспонат так или иначе, но упакован. Каждый снабжен соответствующим описанием. И пусть описания составлены так, что понять их непросто, но сам факт того, что они есть везде, говорит о том, что вещи где-то хранились, возможно, с незапамятных времен и наверняка имели важное культовое значение.
– А что дала изотопная датировка? – спросил генерал.
– Датировки на удивление сильно разнятся. Некоторые из них, как, например, шкатулка для «перстня» и два кожаных мешочка, датируются примерно первым тысячелетием новой эры. Два других мешочка и коврик с узором примерно на пятьсот лет старше. Шкатулка из-под «броши» и большой свиток созданы за триста-четыреста лет до Рождества Христова. Но мне кажется, что у всех предметов неорганического свойства более древняя история. Судя по сделанной на большом свитке приписке, последний вариант является шестой копией исходного текста. Следовательно, и возраст собранных в чемоданчике вещей наверняка многократно превышает возраст упаковок.
– Выходит, что оказавшиеся на дне реки вещички находились под чьим-то постоянным присмотром не менее десяти-двенадцати тысяч лет? – мгновенно прикинул генерал.
– Похоже на то, – согласился Илья, – но тогда непонятно, кто же этим мог в те времена заниматься? Кажется, не только письменности не было, но даже и бронзовый век еще не начинался.
– Значит, была письменность, – похлопал генерал по стопке отчета, – просто не у всех и не везде! Лично меня гораздо больше интересует, кто эти вещи создал, а не кто сохранил.
Глава десятая
Рассуждения досужих дилетантов
Мы с Михаилом никак не могли забыть наше летнее приключение и то и дело возвращались к нему в наших чуть ли не ежедневных телефонных разговорах. Тем более что Илья Хромов сдержал
– Смотри, Миш, что у нас получается, – рассуждал я. – Как мне представляется, в конце XIX века некий немец, «старинным таинством влекомый», в сопровождении одного или даже нескольких спутников пускается в невообразимо дальний путь, направляясь через всю Россию и Среднюю Азию в не известный нам район Гималаев. Пустынный этот район расположен где-то на стыке Китая и Индии. Проведя там какое-то время в поисках неизвестных нам фактов, или, скажем, неких загадочных предметов, он, не имея возможности выбраться оттуда, с оказией передает о себе весточку в фатерланд. Причем передает ее не просто так, а в виде мистической поэмы. Можно только предположить, что миссию по ее доставке взял на себя один из его спутников. Добравшись примерно через год до Германии, он издает поэму, после чего с нетерпением ожидает отклика на это необычное сообщение.
– А уж не самому ли будущему фюреру Великой Германии она предназначалась? – предположил Михаил.
– Вряд ли. Скорее всего, она предназначалась кому-то из тех, кто через несколько десятилетий в результате стечения обстоятельств оказался рядом с фюрером. Давай сравним некоторые известные нам даты. Поэма, как следует из анонса на обложке, была издана в 1897 году. Предположим, что пока она двигалась с Тибета в Германию да пока ее набирали и печатали, прошло как минимум два года. Стало быть, она была написана никак не ранее 1895 года. Будущий же фюрер родился в 1889 году. Следовательно, полагать, что письмо с поэмой было адресовано шестилетнему мальчику, наивно. Но то, что оно было прочитано и воспринято со всей серьезностью людьми, весьма к нему близкими, несомненно! Смотри. Как только Гитлер пришел к власти в Германии, он оперативно организовал три грандиозные, якобы научные экспедиции в Тибет. Зачем? Да ты только взгляни на карту, Миша, – потянул я к себе лежащий на столе атлас, – где Германия и где Тибет! Что он мог там забыть? Зачем ему понадобилось столь тщательно «исследовать» Богом забытый горный массив, где практически никто не живет и, по-моему, никогда не было необходимого в то время для Германии стратегически важного сырья? А раз так, то, следовательно, миллионы марок были вбуханы в некий совершенно необъяснимый, с моей точки зрения, псевдонаучный проект.
– Верно, очень подозрительно, – согласился Михаил.
– Как-то не вяжется вся эта возня с теми колоссальными проблемами, что стояли в то время перед Германией. Короче говоря, этнографические исследования Тибета могли интересовать немецких руководителей только в последнюю очередь. Но почему-то именно этот вопрос попал в пятерку важнейших государственных дел. Скорее всего, дело обстояло следующим образом. Некто в 1897 или 1898 году получил своеобразным образом зашифрованное послание от несколько лет назад отправившегося на Восток и, видимо, хорошо знакомого ему путешественника. Назовем его Алоизом. Имея точные данные о некотором «таинстве», тот отправился на длительные поиски какого-то очень важного предмета или предметов, укрытых где-то в северном Тибете. Добравшись до нужного места, он, судя по тексту поэмы, в конце концов находит сокровище. Но серьезная травма или иная причина не позволяет ему с триумфом вернуться обратно. Тогда он посылает отчет о своей экспедиции на родину, ожидая, видимо, что ему помогут с возвращением. Но ситуация в Германии за эти годы очень изменилась, и вытащить своего соотечественника из горного захолустья те, кто его туда посылал, уже не могли или не захотели. Но о том, что где-то на Тибете пребывает отыскавший некоторые интересные вещички немец, они явно не забыли. И вдруг, когда в 1933 году, неожиданно для многих, Гитлер пришел к власти, один из тех, кто владел тайной Алоиза, оказался у государственного кормила. Ты посмотри, судя по размаху предпринятых усилий, речь шла отнюдь не о спасении попавшего почти сорок лет назад в беду соплеменника. Нет, речь шла только об отыскании его последнего пристанища и препровождении на родину найденных им раритетов. Но отыскать багаж пропавшего много лет назад соотечественника оказалось непросто. Будем считать, что поиски завершились только в 1941-м или в начале 1942 года.
– Так ведь в 1941-м же и началась война!
– Нет, Вторая мировая война началась в сентябре 1939-го. И в ходе ее, а именно в сорок первом году, Гитлер напал на СССР и… – я замолк на полуслове. – Ты хочешь сказать, что все эти события как-то связаны?
– Не знаю, не уверен, Сань. Но сам посуди, какое странное совпадение. Вполне возможно, что некий немецкий разведчик, скорее всего агент абвера, в начале 1940-х годов добирается до того, что было некогда найдено герром Алоизом. Он каким-то образом сообщает об удаче в Берлин своим шефам, и через какое-то время его докладная попадает на стол Гитлеру. И с определенными натяжками можно предположить, что эта новость столь воодушевляет фюрера, что он, не откладывая дела в долгий ящик, начинает войну с СССР.