После смерти Пушкина: Неизвестные письма

Ободовская Ирина Михайловна

ГОДЫ ИДУТ...

Осенью 1838 года вместе с семьей Пушкиных Александ­ра Николаевна вернулась в Петербург. Надо полагать, что она, как и тетушка Загряжская, уговаривала сестру ускорить их возвращение. Недаром Наталья Ивановна говорит, что «старшая несомненно больше всех виновата». Скучная, од­нообразная жизнь в Заводе, после того как прошли первые месяцы тяжелых переживаний, тяготила ее. А тут еще Ека­терина Ивановна обещала ей свою протекцию — устроить ее фрейлиной во дворец. И, вероятно, главной притягате­льной силой был Россет: быть может, не совсем еще угасли у нее надежды связать с ним свою судьбу.

За 1838—1851 годы сохранилось

не так много писем Александры Николаевны, некоторые из них посвящены только денежным вопросам. Положение фрейлины обязы­вало, приходилось выезжать, бывать на дворцовых прие­мах, следовательно, нужны были туалеты, а денег не было.

Александра Николаевна всецело зависела от брата, кото­рый должен был высылать причитающуюся ей долю дохо­дов с гончаровских предприятий, но всегда задерживал. Не получая аккуратно своего содержания (иногда задолжен­ность достигала трех тысяч), Александра Николаевна, есте­ственно, делала долги, и это ее очень мучило. Тетушка, ко­нечно, помогала, но, видимо, недостаточно, ее главной за­ботой была семья Пушкиных.

Первое дошедшее до нас письмо Александры Николаев­ны относится к осени 1838 года.

«24 ноября 1838 г. (Петербург)

Впервые я хочу тебя побаловать и пишу на такой краси­вой бумаге, но не каждый раз у тебя будет такой праздник. Я еще не исполнила твоего поручения касательно бумаги в ан­глийском магазине. Я там, конечно, была, но так как я была слишком занята своей дражайшей персоной, твоя совер­шенно вылетела у меня из головы. А теперь я хочу подождать, когда у нас будет экипаж, чтобы мне совершать свои поездки, потому что платить 20 рублей слишком дорого.

Скажи, пожалуйста, в каком положении дело Доля, я уверена, что ты и с места не сдвинулся. Ну же, расшевелись не­множко и скажи, что там делается: мне не терпится знать результат. Поблагодари хорошенько твою жену и своячени­цу за их заботы о Доля, она очень этим тронута, недавно она нам писала. Бога ради, дорогой брат, устрой ее замужество, Бог тебя возблагодарит за это доброе дело.

Как поживает наследник? Процветает?

Мы ведем сейчас жизнь довольно тихую. Таша никуда не выходит, но все приходят ее навестить и каждое утро точат у нас лясы. Что касается меня, то я была только у Мари Валуевой, Карамзиных и Мещерских. Со всех сторон я получаю приглашения, но мне пока не хочется выезжать, да и туале­тов у меня еще мало.

Прошу тебя, дорогой и добрый Дмитрий, уплатить мне к празднику 1160 рублей, что ты мне остался должен. Деньги у меня кончаются, и я еще не все сделала, что мне нужно. Пожалуйста, не откажи, мне очень нужно. Теперь к 1 янва­ря ты уже сделал все распоряжения, можем ли мы обратить­ся к другу Носову? В этом случае снабди нас рекомендатель­ным письмом к молодому человеку и дай его адрес, так как я уже его забыла.

Целую нежно тебя и жену, передай привет твоей свояче­нице. Таша ко мне присоединяется. Ради Бога, пришли 1160 рублей, я боюсь наделать долгов. Крепко целую Доля, я рас­считываю ей написать на днях. Что с моей лошадью, есть ли надежда ее продать?»

Конец ноября. Уже месяц, как сестры живут в Петербур­ге. За это время Александра Николаевна, видимо, только один раз была с визитом у Карамзиных, а также у Мещер­ских и дочери Вяземских, Валуевой, ее приятельницы. Была одна, без Натальи Николаевны.

Екатерина Ивановна заранее подготовила почву, и на­значение Александры Николаевны фрейлиной к императ­рице состоялось очень быстро — уже в январе 1839 года. Са­мый факт появления при дворе имел для Гончаровой боль­шое значение: Александра Николаевна

получала определен­ное положение в великосветском обществе. И то, что импе­ратрица подошла к ней на балу и великий князь разговари­вал с нею, значило для нее очень многое: этим подтвержда­лась безупречность ее репутации.

(Январь 1839г. Петербург)

«Я полагаю, что ты уже вернулся, дорогой Дмитрий, и получил мои послания. Умоляю тебя, будь великодушен, пришли мне, пожалуйста, остальные 660 рублей и напиши, каким образом ты предполагаешь нам выплачивать деньги каждого первого числа месяца. Таше они также нужны, а мы не решаемся обратиться к Носову, так как в прошлый раз он это сделал очень неохотно. Если ты можешь продать мою серую лошадь, сделай это, я тебя прошу. Пошли даже ее в Москву, если нет покупателя поблизости. Мне очень нужны деньги, я наделала много долгов, и так как я бываю теперь в большом свете, у меня много расходов. Графиня Строгано­ва вывозит меня всюду; я уже была на нескольких балах, в те­атре и прошу тебя верить, что я в высшей степени блистате­льна. Недавно великий князь Михаил оказал мне честь, по­дошел ко мне и разговаривал со мною. Таким образом, ты видишь, что я должна поддержать свое положение в свете и вынуждена тратиться на туалеты.

Крепко целую тебя, дорогой братец, а также твою жену. Я надеюсь, что ты не задержишься с присылкой денег. Ради Бога, также распорядись касательно выплаты по первым числам. Самый нежный поцелуй моему маленькому племян­нику».

(Конец января 1839 г. Петербург)

«Дорогой Дмитрий, я в состоянии тебе написать только пару слов, так как совершенно измучена. Вот уже два дня как я танцевала — позавчера у Кочубеев, а вчера у Бутурлиных. На балу у Кочубеев я видела их величества. Императрица со­благоволила подойти ко мне и была очень любезна. Я еще не была при дворе, жду, когда мне назначат день.

Перейдем теперь к вещам самым для меня интересным. Когда же ты пришлешь мне деньги? Меня терзают со всех сто­рон, мне надо сделать придворное платье, я наделала долгов. В конце концов я больше не могу. Любезный брат, ради Бога, выведи меня из затруднения, пришли 660 рублей, потом 375 январских и столько же за февраль. Мы уже накануне 1-го чис­ла, и я опасаюсь, что ты пришлешь только январские деньги, что нас совсем не устроит. Таша также просит тебя прислать то, что ей причитается. Надеюсь, ты не рассердишься на меня за мою надоедливость, но я так боюсь запутаться в долгах, уже целый месяц я сижу без гроша. Бога ради, пришли мне всю сумму сразу. Что касается лошади, то Нина тебе, вероятно, го­ворила о моих условиях. Если ты хочешь мне прислать снача­ла 400, я тебе ее уступаю. Но если ты будешь тянуть с деньга­ми, мне нет никакой выгоды тебе ее отдавать.

Прощай, дорогой и добрейший братец, не сердись на ме­ня за мою просьбу. Крепко тебя целую, тысячу приветов твоей жене. Что поделывает мальчуган? Нежный поцелуй Доля».

Как мы уже упоминали, до нас дошло письмо без подпи­си от 10 апреля 1839 года к Екатерине Дантес за границу. Уже отсутствие подписи указывает на то, что это было ли­цо, близкое семье Гончаровых. Почти наверное можно ска­зать, как мы уже предположили, что это была Нина Доля.

«Александрина получила шифр (вензель императрицы, который фрейлины прикалывали к придворному платью) по просьбе тетки-покро­вительницы. Александрина сделала свой первый выход ко Двору в Пасхальное утро. Она выезжает и бывает иногда на балах, в театре, но Натали не ездит туда никогда».