Последнее убийство (Сборник)
Шрифт:
— Да.
— Вот видите? — Он улыбнулся ей, как сообщнице, как человеку того круга, в который не входили ни Дороти, ни Эллен.
В зал вошли мужчина и женщина с двумя детьми.
— Давайте уйдем отсюда,— предложил он.
— Я...
— Сегодня воскресенье,— продолжал он.— Сегодня не может быть никаких деловых свиданий.— Он улыбнулся. Очень красивая улыбка, мягкая и кроткая.— Я — один, вы — одна.— Он нежно взял ее под руку.— Пойдемте.
Они прошли через третий этаж и просмотрели экспозицию на втором этаже. У некоторых картин
У толстой, неуклюжей женщины Мейлола они остановились.
— Волнующая женщина,— заметил Бад.
Марион улыбнулась:
— Признаюсь вам, что всегда испытываю смущение при виде подобных скульптур.
— Я тоже немного смущаюсь,— улыбнулся он.— Они не обнаженные, а голые.
Они засмеялись.
Осмотрев все скульптуры в саду, они уселись на скамейку и закурили.
— Вы и Эллен были помолвлены?
— Нет.
— Я думала...
— Неофициально. Дружить с девушкой — еще не значит быть помолвленным.
Марион молча курила.
— Мы многое делали вместе, всюду бывали вместе, посещали вместе одних и тех же людей, вместе бывали на лекциях. Но я не думаю... Я не думаю, что нам стоило бы жениться...— Он опустил голову.— Мне нравилась Эллен, нравилась больше, чем любая другая девушка. Я был потрясен, когда она умерла. Но... я не знаю... она не была глубоким человеком.— Он помолчал.— Надеюсь, я не оскорбил вас?
Марион покачала головой, глядя на него.
— Взять хотя бы посещение музея. Я надеялся, что смогу разбудить в ней интерес к искусству. Но не вышло. Она вообще не интересовалась им. То же самое относится к литературе, политике. Ничто серьезное ее не интересовало.
— Она и дома вела замкнутую жизнь.
— Да,— сказал он.— А потом она была на четыре года моложе меня.— Он отбросил сигарету.— Но она была очень приятной девушкой.
Пауза.
— Они не нашли, кто это сделал? — спросил он.
— Нет; Это ужасно...
Они снова помолчали, потом заговорили. Им было о чем поговорить: о музеях, об искусстве, об открывающейся в скором времени выставке Матисса.
— Вы знаете, кто мне очень нравится? — спросил он.
— Кто?
— Правда, я не знаю, знакомы ли вы с его работами,— ответил он.— Чарльз Демут.
Глава 4
Лео Кингшип сидел за столом, обхватив пальцами стакан с холодным молоком, внимательно глядя на него, будто это было прекрасное вино.
— Ты часто встречаешься с ним? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал как обычно.
Марион отставила чашку с кофе и посмотрела на отца.
— С Бадом? — спросила она, прекрасно понимая, кого отец имеет в виду.
Кингшип кивнул.
— Да,— честно призналась она.— Я часто вижусь с ним.— Она помолчала.— Он часто звонит мне.— Она следила за выражением его лица, надеясь, что он не станет задавать лишних вопросов.
— А как его работа? Каковы перспективы?— Кингшип отпил глоток молока.
— Он на превосходном счету. Через несколько месяцев он будет управляющим секцией. А почему ты спрашиваешь? — Она улыбнулась одними губами.
Кингшип поднял очки. Его голубые глаза холодно смотрели на Марион.
— Ты приводила его к нам обедать, Марион,— сказал он.— Ты никогда так раньше не поступала. Разве это не дает мне право задать несколько вопросов?
— Он живет в меблированных комнатах,— ответила
Марион.— Питается один. Когда он не ест со мной, то ест один. Поэтому я и привела его с собой пообедать.
— Значит, когда ты обедаешь не здесь, ты обедаешь с ним?
— Да, в основном. Зачем нам есть поодиночке? Мы работаем в пяти кварталах друг от друга.— Она удивлялась своим уклончивым ответам, ведь ей нечего скрывать.— Мы едим вместе, потому что нам приятно общество друг друга,— твердо произнесла она,—Нам очень приятно быть вместе.
— Тогда я имею право задать несколько вопросов,— спокойно сказал Лео Кингшип.
— Он мне нравится. Хотя он и не имеет отношения к «Кингшип Коппер».
— Марион...
Она взяла из серебряного ящика сигарету и прикурила от серебряной настольной зажигалки.
— Он тебе не нравится?
— Я не говорил этого.
— Потому что он бедный?
— Это неправда, Марион, и ты это знаешь.
Наступило молчание.
— О, да,— кивнул Кингшип.— Он бедный, это верно. И трижды подчеркнул это во время обеда. И еще этот притянутый за уши анекдот о женщине, для которой шьет его мать.
— А что плохого в том, что его мать шьет?
— Ничего, Марион, ничего. Особенно когда он намекает на это как бы случайно. Ты знаешь, кого он мне напоминает? Того типа из клуба, который немного хромает. Каждый раз, когда мы играем в гольф, он говорит: «Ребята, идите вперед. Я догоню вас». И каждый старается идти сверхмедленно и чувствует себя мерзавцем, будто именно он сломал ему ногу и заставляет хромать.
— Боюсь, что я не уловила аналогии,— заметила Марион.
Она встала из-за стола и направилась в гостиную, оставив Кингшипа задумчиво сидеть за столом. В гостиной она встала у большого окна, выходящего на Ист-Ривер. Она слышала, что отец тоже вошел в комнату вслед за ней.
— Марион, поверь мне, я только хочу, чтобы ты была счастлива.— Он подбирал слова.— Я знаю, что не всегда был прав с Эллен и Дороти...
— Да,— неохотно отозвалась она,— Но мне двадцать пять лет и я взрослая женщина. Ты же не станешь угрожать мне, будто я...
— Я только хочу, чтобы ты не торопилась, Марион.
— Я и не тороплюсь,— ласково проговорила она.
— Это все, чего я желаю.
— Почему ты не любишь его?
— Это не так, Марион. Он... я не знаю... я...
— Ты боишься, что я уйду от тебя? — Она произнесла это медленно, будто сама мысль об этом удивляла ее.