Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
Утренняя активность и на остальных военных базах US army, разбросанных по всей планете, достигала своего максимума. Правительство США обратилось к главам остальных государств, с просьбой ограничить полёты гражданских судов в связи с проведением широкомасштабной военной воздушной операции. Из-за большой концентрацией военных кораблей на морских коммуникациях (американцы рыскали в поисках вражеских эскадр и одиночек) межконтинентальные перевозки сведены были к минимуму.
Натовскими воздушными и морскими патрулями было обнаружено несколько десятков судов под японским флагом. И это только в Атлантике.
Американцев обуревало бешенство. Информация распространялась быстро и факты разгрома флотов US Navy, удары по береговым базам и городам вызывали у них приступы праведного гнева. Боевые корабли противника топились незамедлительно при возможности. Топились даже невооружённые танкеры и транспортники. Свидетелей, как правило, не оставалось. Редкие удостаивались досмотровых команд и сопровождения в порты с последующим пленением команды. Лишь два случая попали в прессу и были показаны в кадрах военной хроники.
Японское судно было обнаружено подлодкой США между Азорскими островами и канадским Ньюфаундлендом. Далее его перехватил канадский патрульный корабль. Ближе к рассвету сопровождаемый канадским фрегатом японский танкер спокойно достиг территориальных вод Канады. Два корабля пришвартовались у причалов Сент-Джонс, японская команда сошла на берег. А потом на танкере прогремел взрыв, и несколько часов, подняв чёрный столб дыма, горело топливо в танках японского судна, занялось что-то на причале, пожар перекинулся на припортовые постройки, началась суматоха и последующий бардак. В общем, нагадили конкретно.
Второй эпизод произошёл в пятистах милях к востоку от Бермудов. На площади чуть менее квадратной мили сошлись японский «Мару», сухогруз под флагом Либерии и собакой-ищейкой примчавшийся американский эсминец.
Почти всю ночь «либериец» шёл параллельным курсом с неизвестным молчаливым судном (курсы совпадали), лениво щупая округу радаром и лишь на рассвете, когда рассеялась туманная утренняя дымка, экипажи смогли рассмотреть друг друга в оптику.
Японский танкер шел не скрываясь, трепеща флагами с красными кругами на белом, по-прежнему сохраняя радиомолчание, однако ратьером скупо поприветствовал соседа, продублировав флажковой сигнализацией.
Капитан «либерийца» был рижанином, именно рижанином, а не латышом и команда у него подобралась соответствующая: русские, украинцы, белорусы, даже один узбек, обосновавшийся на камбузе.
Новости о воинствующих имперцах широко гуляли по эфиру, и капитану сухогруза было чертовски интересно. Предупредив японцев, сухогруз начал медленное сближение, по-прежнему двигаясь параллельным курсом. На палубу вывалила не менее любопытная разношерстная команда — попялиться на воскресшую из прошлого века посудину.
Американцы смогли появиться почти внезапно. Одновременно с мощным радарным облучением из облачности вывалился вертолёт, а на горизонте замаячил силуэт корабля.
Взбитые фонтаны чего-то крупнокалиберного перед форштевнем «японца» и окрик в эфире, вынудил оба судна безоговорочно лечь в дрейф. И пока эсминец, вероятно выдав полные узлы, скоро приближался, геликоптер ходил кругами, удерживая оба судна под прицелом (на пилонах у него пугающе вывешивалось явно что-то ракетно-противокорабельное).
Вскоре эсминец приблизился настолько, что детали палубы и надстроек можно было чётко разглядеть уже невооружёнными глазом. Из всего явно грозно-военного у него выделялась только носовая артустановка, слегка подрагивающая стволом в горизонтальной плоскости.
— Вы посмотрите на этих самураев Всеволод Петрович, — произнёс старпом на сухогрузе, не отрываясь от бинокля, — они как специально развернулись носом на американский корабль. Часом таранить его собираются?
— Глупости, — флегматично ответил капитан, — не такие уж янки и дураки, чтобы подставиться. Они уже тоже стопорят ход. Ближе подходить не будут.
— Поссыкивают пиндосы-то…, а? — Улыбнулся старпом.
— Катера выслали, — капитан оставался серьёзен, — один к нам, второй на «японца». Отдайте распоряжение команде, чтобы не выделывались — янки наверняка на взводе. Как бы чего не вышло.
Японцы покорно приняли на борт увешанных оружием морпехов. Вскоре и на палубу сухогруза забрались американские военные, и капитану со старшим помощником стало не до того что происходит на японском судне. Хотя всё шло довольно гладко — офицер посмотрел судовые документы, морпехи без особого энтузиазма шныряли по кораблю, только подозрительно покосились на кока-узбека.
Но тут на японском танкере началось что-то непонятное, далее события приняли обострённый характер.
С борта танкера свалился человек (как потом рассказал старпом, урывками хватавшийся за бинокль), свалился именно японский матрос, точнее произошла потасовка и морпехи столкнули члена японской команды. После этого на палубе танкера началась возня и суета. Сухо застращали выстрелы. Вскоре кто-то ещё полетел за борт. Наблюдавший в бинокль старпом мог поклясться, что японцы носились по палубе с мечами, умудрившись за считанные минуты перерезать американских вояк.
Геликоптер к тому времени видимо сел на эсминец пополнить баки или ещё чёрт знает за какой надобностью. С самого эсминца видеть ничего не могли — потасовка произошла с подбортной стороны. Но с сухогруза американцы быстро связались по рации, доложив о критической ситуации, попрыгали в свой катер и помчали на выручку товарищам. Они не дошли до японского судна метров сто, как по ним открыли огонь из стрелкового оружия.
— Твою налево, выругался старпом и покосился в сторону замершего с биноклем капитана, — может нам дать отсюда дёру?