Последний срок
Шрифт:
Через двадцать минут Босх ехал по Вудман-авеню и искал парковочное место неподалеку от Буэна-Виста. Мест не оказалось, и ему пришлось встать в красной зоне, где остановка запрещена, и пройти квартал пешком. Босх просунул руку в ворота и позвонил. Представился и попросил доктора Стоун. Замок открылся, и он вошел.
Анна, улыбаясь, ждала его в вестибюле административного помещения. Гарри спросил, есть ли у нее свой кабинет или другое место, где они могли бы спокойно поговорить, и она отвела его в комнату для бесед.
– Поговорим здесь.
Босх кивнул, подтверждая, что и он на это не рассчитывал.
– Мне надо пообщаться с Клейтоном Пеллом.
Анна нахмурилась, словно его просьба поставила ее в трудное положение.
– Вот что, Гарри, если Клейтон подозреваемый, я из-за вас окажусь в очень неприятной ситуации…
– Он не подозреваемый. Давайте на секунду присядем.
Анна показала на стул, где обычно сидели ее пациенты, а сама села напротив.
– Так вот, – начал Босх, – прежде всего хочу сказать: в нашем деле столько случайностей, что их нельзя принять за случайность. Если угодно, я вообще не верю в случайности. То, о чем мы говорили вчера за ужином, естественным образом потянуло за собой то, чем я занялся после ужина, – и вот я здесь. Мне нужна ваша помощь. Я должен поговорить с Пеллом.
– Но это не потому, что он подозреваемый?
– Нет, он был в то время слишком юн. Мы уверены: убийца не Пелл. Но он – свидетель.
Анна покачала головой.
– Я беседую с ним четыре раза в неделю в течение почти шести месяцев. Думаю, если бы он видел, как убили девушку, это всплыло бы на каком-нибудь уровне: сознательном или подсознательном.
Босх поднял руки, прося не перебивать его.
– Пелл – свидетель не в буквальном смысле слова. Он не присутствовал при убийстве, возможно, даже ничего не знал о нем. Но полагаю, он знаком с убийцей. Он в силах помочь мне. Вот взгляните.
Босх открыл стоящий на полу между ног портфель, вынул оригинал дела об убийстве Лили Прайс и перелистывал страницы, пока не дошел до прозрачных конвертов с выцветшими полароидными фотографиями с места преступления. Стоун встала, обошла стол и остановилась рядом с Гарри, чтобы разглядеть снимки.
– Старые, выцвели, но если вглядеться, можно заметить на шее жертвы след от удавки. Ее задушили.
Анна шумно вздохнула.
– О Боже!
Гарри быстро закрыл папку и поднял на нее глаза. Она зажимала ладонью рот.
– Извините, я думал, вы привыкли к подобным зрелищам.
– Повидала многое, но привыкнуть к этому невозможно. Моя специальность – сексуальные отклонения и дисфункция. Но рассматривать такое… – Анна показала на папку: – Моя задача предотвращать это. А видеть ужасно.
Босх кивнул, но она попросила снова показать ей снимки. Гарри открыл дело, нашел место с прозрачными конвертами и выбрал фотографию крупного плана шеи Лили Прайс с едва заметным рубцом на коже.
– Видите, о чем я говорил?
– Да. Бедная девушка.
– А теперь взгляните
– Вижу. И что это значит?
– Фотография сделана под другим углом. На ней видна верхняя линия удавки. А на первой была нижняя линия. – Босх вернулся к первому конверту и пальцем показал разницу между изображениями. – Заметили?
– Да. Но не понимаю, что это значит.
– Линии не совпадают. Они на разных уровнях шеи. Следовательно, это верхняя и нижняя борозда от удавки. Если соединить изображения, мы получим представление о ширине удавки и, еще более важно, о том, что она собой представляла. – Босх большим и указательным пальцами провел по линиям и между пальцами оказалось пространство шириной почти в два дюйма. – Это все, что у нас есть. Фотографий со вскрытия в архиве нет. Остается опираться на эти снимки, а они по крайней мере показывают, что удавка была в полтора дюйма шириной.
– Что-то вроде ремня?
– Именно. А теперь взгляните сюда.
Гарри снова вернулся ко второму конверту.
– Квадратный рубец.
– Правильно. Похоже на рубец от квадратной пряжки. А теперь поговорим о крови.
Он снова открыл первый конверт и показал на три полароидных фотографии. На каждой было пятнышко крови на шее жертвы.
– Единственная капля крови на шее убитой. Расположена в центре отпечатка от удавки, и это может означать, что кровь была на самой удавке. Двадцать два года назад предлагали версию, что убийца порезался и капля его крови попала на жертву. Он стер кровь, но пятно осталось.
– А вы считаете, что пятно перешло на кожу с ремня?
– Точно. И вот здесь возникает фигура Пелла. Это его кровь – на жертве кровь восьмилетнего мальчика. Как она там оказалась? Если принять версию переноса, она попала на шею с ремня. Тогда вопрос следует поставить по-другому: не как кровь оказалась на Лиле Прайс, а как она оказалась на ремне?
Босх закрыл папку и вернул в портфель. Затем вынул оттуда толстую подшивку документов из комиссии по пробации и контролю за условно-досрочно освобожденными. Взял в обе руки и встряхнул.
– Все вот здесь. Вчера вечером вы говорили мне, что не вправе делиться со мной откровениями ваших подопечных, и я располагаю оценками досудебного теста. Вернувшись домой, я прочел справки и обнаружил кое-что связанное с тем, что вы называете повторяющимся поведением, и…
– Его пороли ремнем.
Гарри улыбнулся.
– Осторожно, доктор. Вы же не собирались делиться со мной откровениями ваших подопечных. Тем более что это и не нужно. Все есть здесь. Каждый раз, когда Пелл проходил психологический тест, он говорил одно и то же. Когда ему было восемь лет, они с матерью жили с человеком, истязавшим его физически, а иногда совершавшим с ним развратные действия. Возможно, именно это толкнуло Пелла на дорожку, которую ему суждено было пройти. Истязая, его пороли ремнем.