Последний выбор
Шрифт:
Дрогнул под ногами пол, что-то ёкнуло внутри, мигнул свет. Портал погас.
— Есть захват! — сказал профессор раньше, чем я, вскочив, начал метаться в панике.
— Отключение штатное! — добавил он, явно для меня. — Резонанс сменился на локальный, меняем настройки.
Ну да, теперь тот фрагмент где-то здесь. В топологическом смысле слова. Вымороженный до абсолютного нуля кусок мира стал частью этой локали. Наверху сейчас ураганный ветер, резко холодает и портится погода, но мы с Ольгой снова в одном мире. В крайнем случае,
В арке снова замерцало, и оттуда очень просто и буднично шагнула женщина в скафандре. Сундучок в её руках быстро белеет от инея, она ставит его на пол и осторожно отсоединяет шлем.
— Всё в порядке? — спросил я.
— В полнейшем. Не подходи, я холодная, пострадаешь.
— Мне не впервой страдать от твоей холодности! — неловко пошутил я.
Она посмотрела на меня укоризненно и только головой покачала — аккуратно, чтобы не коснуться кожей металлического воротника скафандра. Наверху грохнул раскатистый выстрел. Потом ещё и ещё один. Началось.
— Ну что, неплохой улов… — Македонец одобрительно оценил кейс с пробирками.
Ихор, извлечённый из трёх мантисов, уже прошёл трансмутацию и выглядит как белый опалесцирующий раствор. Готовое Вещество. Я не знаю, как именно его применяют — пьют, вкалывают или в задницу засовывают, — но Ольга точно в курсе.
В
сё произошло как-то очень буднично, никакой драмы — три выстрела, три тушки. Я не видел, как это случилось, но, зная репутацию Македонца, предполагаю, что без проблем. Вампирское злое чавканье вакуумной машинки, лаборантка Надя убегает с ёмкостью, внутри меня ёкает от включения Установки, и вот результат. Кейс большой, многоярусный, посчитать, сколько тут доз я не могу, но явно много.
— Я забираю свою часть, — протягивает руку Ольга.
— Не так быстро, — Македонец качает головой. — Палыч велел возвращаться в Коммуну, и там Совет решит, сколько выделить на твои оперативные нужды.
— И выделить ли вообще, — ровным тоном констатирует рыжая.
— Оль, не впутывай нас в ваши разборки, — кривится Мак, — не хочу стоять между тобой и Палычем. У нас приказ — вернуть рекурсор и Вещество. Это собственность Коммуны.
— А Коммуна — это кто?
— Оль, — вступилась Марина, — ну что ты насела на Мака? Не он решает. Вернись в Коммуну и разбирайся с Советом.
— Марин, а тебя всё устраивает? То, что происходит, тебе кажется правильным? Или ты так хочешь на мое место?
— Оль, ты знаешь, как я тебя уважаю. И на твою должность не хочу. Я оперативник, ну какой из меня руководитель разведки? Свою единственную самостоятельную операцию у йири я полностью просрала. Так что меня бы устроило, если бы ты вернулась сейчас с нами, помирилась с Палычем, и всё пошло бы как всегда. Ты приказываешь, мы стреляем. Все довольны. Правда, Оль, ну зачем ты так?
— Палыч не уступит, Марин, — вздохнула Ольга, — он давно хотел от меня избавиться, случай идеальный. Раскалывать
— Мы не будем в тебя стрелять. Но если ты сейчас уйдёшь — то будешь дальше сама по себе.
— Я уже сама по себе. Палыч выдал рекурсор только при условии, что я выхожу из Совета и передаю руководство разведкой. Ты, кстати, не отказывайся, Марин. Немного над выражением лица поработать — и справишься. Всё равно Палыч тебе даже почесаться без прямого приказа не даст, сам будет рулить.
— То, что ты делаешь, так важно?
— Важнее некуда.
— Тогда как знаешь. До свидания… Или прощай?
— Нет, — невесело засмеялась Ольга, — не прощайся. Я не брошу Коммуну, что бы там ни думал Палыч. Я на неё всю жизнь положила. Держи связных на точках в готовности, жди сообщений. О чём Совет не знает, то он тебе и не запретит, верно?
Я не видел, сколько Вещества взяла Ольга из кейса. Надеюсь, достаточно, чтобы поделиться с Эли.
— Оль, ты уверена…
— Я знаю, что делаю, — ответила она рассеянно, глядя вслед исчезнувшей с дорожки на Дорогу «Тачанке». Борух помахал мне на прощание из пулемётного гнезда, и силуэт её растаял в воздухе.
Надеюсь, что знает. Потому что реперами в Центр после ремонта мораториума не попасть, а единственное подходящее транспортное средство только что нас покинуло. Мы развернулись и пошли обратно в здание, но, сделав несколько шагов, обнаружили, что не одни.
Я сразу узнал это ощущение. Как будто режет слух, чешутся зубы, свербит под черепом, зудит кожа и пахнет говном. Если бы я верил в Дьявола, то вот так бы представлял себе его явление.
— Чёрные, — мрачно сказал Ольга.
Три вырезанных из пространства в форме балахонов тёмных дыры в бездну. Или, если ориентироваться на запах, то в жопу. И две огромные чёрные собаки. Сам не осознавая этого движения, потянулся к пистолету, но Ольга придержала мою руку.
— Бесполезно, Тём.
Один из них сделал несколько шагов, подошёл к нам и вытянул в требовательном жесте конечность. Вблизи ощущение стало просто непереносимым, я из последних сил сдерживался. Если бы не Ольга, больно сжимающая мой локоть, уже открыл бы бесполезную истерическую пальбу.
— У нас его уже нет, — сказала она Чёрному. — Его забрали и увезли.
Тот продолжал стоять, вытянув руку. Одна из собак глухо рыкнула.
— От вас пахнет рекурсором, — раздался голос сзади, — фигурально выражаясь, конечно. Вы недавно держали его в руках.
Я нервно обернулся — рядом стоит ещё один любитель балахонов. Удивительная мода на них нынче. Но этот хотя бы человек, а не дырка в заднице Мироздания.
— Кроме того, у вас Вещество в кармане…
— Не отдам! — твёрдо сказала Ольга.