Последний знаменный
Шрифт:
У него опять перехватило дыхание. Комната, в которую он вошел, была гораздо больше вестибюля. В самом центре высилась огромная кровать под балдахином. Кроме сундука у изножия кровати и четырех подсвечников, освещавших пространство перед ним, другой мебели не было. На кровати, скрестив ноги, сидела Цыси.
Вдовствующая императрица тоже была обнажена. Ее распущенные волосы покрывали плечи и спину, спускаясь на желтую простыню. Невероятно, но хотя предположением Роберта по поводу предрасположенности Цыси к полноте и оказалось правильным, вдовствующая императрица выглядела молоденькой девушкой со своей миниатюрностью, своей грацией... почти невинностью.
Дверь за юношей закрылась мягко, без стука.
— Подойдите, молодой Баррингтон, — сказала Цыси спокойным голосом. — Или вы боитесь меня?
Только вы сами можете разрушить свое будущее, говорил ему Чжан Цзинь. Роберт не сомневался, что это предупреждение касалось как слов, так и поступков. И он отчаянно искал эти нужные слова. Цыси не должна догадаться, что он девственник.
— Стоит ли короткому мигу страшиться вечности, ваше величество? — спросил он, приближаясь к кровати.
— Прекрасно сказано. — Она взглянула на него, затем глаза ее скользнули вниз по его телу. Неожиданность и сам характер его положения повлияли на мужскую реакцию Роберта. — Вы не знакомы с женщинами?
— Я мало знаю о женщинах, ваше величество. — Он стоял рядом с кроватью.
— Вполне возможно. Вы говорите слишком умно, Роберт, — предостерегла она. — Императрицы тоже женщины. Вы знаете, сколько лет я уже томлюсь вдовьей долей?
— Слишком много, ваше величество.
— В общей сложности двадцать. — Она выпрямилась, вытянула ноги и прилегла на подушку. Так она и лежала: половина тела на подушке, ноги скрещены, подбородок на ладони. — Вдова ищет утешения. Но как его найти в мире, где все мужчины думают только о похвальбе своими успехами у женщин?
Роберт коснулся коленями кровати и медленно опустился на нее. Теперь он стоял на коленях, возвышаясь над императрицей. Ее близость, тонкий аромат духов, природная красота наконец начали оказывать на него должное воздействие.
— Только дети похваляются, ваше величество.
— А вы и есть молодой мужчина, когда-либо входивший в эту комнату, не считая моего сына.
Роберт глубоко вдохнул воздух:
— Я здесь по вашему вызову, ваше величество. Вам остается только верить мне или снести голову.
Говоря это, он протянул руку и погладил ее плечо. Затем отодвинул волосы и, скользнув рукой по груди, коснулся соска, который сразу напрягся. Прикосновение к телу Цыси вызвало у Роберта полную эрекцию, и он готов был овладеть императрицей.
Мужчина добивается успеха, сочетая смелость с осторожностью, агрессивность со смирением, когда оно от него требуется. Но главное — это осознание своей цели. Так советовал Чжан Цзинь. И Роберт мог только молить Бога, чтобы евнух оказался прав.
— Вы знаете китайскую Книгу любви? — спросила Цыси.
— Да, ваше величество.
Императрица подняла руку и нежно взяла его за плоть.
— Ваш отец так и не узнал вершины любовных чувств со мной. Мы оба хотели этого, но случай так и не представился. Но однажды он коснулся меня так, как никогда до этого никто не касался. Такого прикосновения нет в Книге любви.
Цыси взглянула на него. Ее губы были приоткрыты, и Роберт понял, чего она хочет. Он наклонился и поцеловал ее с такой пылкой страстью, какой сам от себя не ожидал. Эта женщина годилась ему в матери. По китайским меркам, когда тринадцать лет считается подходящим возрастом для замужества, она могла быть даже его бабушкой! Тем не менее он никогда не чувствовал такого сильного влечения.
Цыси была поражена его страстью. Она откинулась назад, а он опустился на нее. Императрица позволила целовать себя несколько секунд и затем похлопала его по плечу. Роберт тут же скатился с нее, встал на колени, пытаясь понять, не обидел ли чем императрицу.
Она улыбнулась:
— Я вспомнила, как еще совсем девочкой меня вызвали в постель к моему господину императору Сяньфэну. Я была точно такой же нетерпеливой, как и ты, и точно так же боялась обидеть неопытностью. Ты знаешь, Роберт, что я поцеловала императора? Он был удивлен. Но ему понравилось. А через девять месяцев я родила императора Тунчжи, и моя судьба решилась. — Ее пальцы вновь искали его плоть. — Я распутная девочка, и мне хочется поиграть на флейте.
Роберт лег на спину, хотя ему слабо верилось, что императрица Китая кого-то захочет ласкать именно так, тем более шестнадцатилетнего юношу.
Ее ласки были изысканными, прикосновения губ Цыси приводили юношу в трепет.
— Не разочаровывай меня, Роберт, — мягко сказала она, поняв, что он не сможет больше сдерживаться.
Она встала на колени и уселась на него верхом. Держа в руках ее груди, Роберт любовался, как Цыси с тихим стоном наслаждения поднимается и опускается телом на его плоть, а ее волосы колышутся в такт движениям. Наконец она опустилась ему на грудь.
— Ты будешь любить меня всегда, молодой Баррингтон? — услышал Роберт шепот у своего уха. Юноша чувствовал себя опустошенным после трех часов любовных игр, во время которых он дважды испытывал оргазм, а императрица — по меньшей мере четырежды.
— Всегда, ваше величество.
И тут же почувствовал, будто игла впилась ему в ухо: Цыси ударила его.
— Ты лжец, — сказала она. — Все мужчины лжецы, а молодые — тем более. Ты забудешь меня, как только другая женщина уступит твоим ласкам. Разве что мне придется оставить тебя здесь навсегда. Как тебе это понравится, Роберт?
— Ах... если вам этого хочется, ваше величество, — неуверенно пробормотал он в ответ. В настоящий момент юноша не видел ничего страшного в таком повороте судьбы.
— Однако удел твой в другом. — Она легла на него без малейшего намека на сексуальные намерения. — Слушай меня, Роберт Баррингтон. У тебя белая кожа, но ты китаец. Или, может быть, ты считаешь себя маньчжуром? А? Так было бы лучше. Ваша семья стала маньчжурами с того момента, как первый Роберт Баррингтон согласился служить моим великим предкам. Ты знаешь, как это произошло?