Последний знаменный
Шрифт:
— Я так беспокоюсь о вас, как вы там, в глубинке, вдалеке от нас, — сказала Люси.
— Иногда там одиноко, мама. Но новообращенные такие милые люди!
— Но все эти разговоры о том, что китайцы ненавидят миссионеров.
— Отчасти это так, я думаю, некоторые китайцы действительно ненавидят нас. В Лошани же нет ничего похожего, а это самое благословенное место на земле.
— Подходящее место, чтобы завести детей, — пошутил Джеймс.
Хелен покраснела:
— У нас еще есть время, папа, еще есть время.
— А как вы относитесь к тому, что ваш брат женится на китаянке? — спросила Люси.
— Я считаю, смешанные браки — лучшее средство для лечения ксенофобии в этой стране.
Люси посмотрела на Муррея Скотта с неодобрением, а тот одарил ее обезоруживающей улыбкой единомышленника: миссионер явно не полностью разделял либеральные взгляды своей жены на обсуждаемый вопрос.
Джоанна и Артур Дженкинсы также присутствовали на свадьбе, приехав из Порт-Артура; путешествие было непродолжительным — через залив Чжили до Тяньцзиня, оттуда по реке до Пекина. Джоанне исполнилось пятьдесят три, но она сохраняла все черты Баррингтонов, и прежде всего внушительную фигуру. Видимых следов страданий, пережитых в юности, заметно не было.
— Где вы собираетесь провести медовый месяц? — спросила она Роберта. — Мы хотели бы принять вас в Порт-Артуре. Это поистине самый чудесный уголок на земле.
— Боюсь, у нас не будет медового месяца, тетя Джо. Дела службы требуют моего немедленного возвращения на флот. Но я скоро навещу вас. Обещаю.
«Джоанна тоже не находит ничего плохого в том, что Баррингтон женится на китаянке», — подумала Люси. В собственной семье она оказалась в одиночестве.
За исключением, быть может, Адриана, который смотрел на брата с затаенной ненавистью. Дай Бог, чтобы это была лишь ревность.
Брак дочери со старшим сыном Джеймса Баррингтона было самым важным событием в жизни Чжан Цзиня, не считая разве возвышения до наперсника Цыси. Сама императрица не смогла присутствовать на церемонии венчания одного из своих подданных, но прислала роскошные подарки — клаузоне, фарфор, огромный рубиновый перстень и шпагу в золотом окладе Роберту. Чжан Цзинь знал, разумеется, что его приемную дочь императрица всего лишь использует в своих интересах. Цыси старалась удержать преданных людей, таких как Юань Шикай и Роберт Баррингтон, в надежде, что они станут ее опорой в старости, когда не станет Ли Хунчжана. Юань, вероятно, будет командовать армией, молодой Баррингтон — флотом. И оба останутся до конца преданы ей при любых обстоятельствах... Верность Юаня придется поддерживать повышением по службе и денежными наградами (даже Цыси не могла позволить себе пустить китайца с хвостиком в свою постель), а Роберт уже был привязан более интимными узами. Сейчас она хотела упрочить эти узы.
Чжан Цзинь переживал триумф. Ему нравилась Чжан Су, но он не любил ее так, как любят свою плоть и кровь. Купленная с целью подчеркнуть богатство и власть, сейчас она входила в одну из самых влиятельных семей империй, тем самым упрочивая его положение. Чжан Цзинь прекрасно знал, как сильно многие его ненавидели. И если Цыси подаст малейший знак, даже ненароком, что он перестал быть ее фаворитом, мгновенно выстроится очередь мстителей, ожидающих сигнала вцепиться ему в глотку. Но никто во всем Китае не осмелится скрестить шпагу с Домом Баррингтонов.
Евнух взял за руки дочь, взволнованную предстоящим венчанием. — Тебя ждет величие, Су.
— Я боюсь, — призналась она.
— Чего?
— Баррингтон такой большой. Он не разорвет меня?
Чжан Цзинь улыбнулся и обнял ее:
— То, чего ты опасаешься, у него не больше, чем у других мужчин. Став его женой, ты окажешься среди первых дам страны.
И вот свадебное празднество в разгаре.
Треск фейерверка, гул людских голосов. Угощения съедаются и разбрасываются, собаки рычат над объедками, дета кричат от радости и воют от усталости. Чжан Цзинь, глядя на все это, довольно улыбался.
— Сегодня, Баррингтон, — поделился он с Джеймсом, — у меня такое чувство, что все наши с вами приключения в конце концов приносят плоды. — Он улыбнулся Джоанне и взял ее за руку: — И наши с вами, Джоанна.
Впервые с момента приезда Джоанна выглядела смущенной. Никто еще не дознался всей правды о ее побеге от тайпинов с Чжан Цзинем. Никто и не пытался копать слишком глубоко, так как тот был уже евнухом.
— У меня есть общие тайны со всеми членами вашей семьи, — сказал он Роберту. — Но самая важная — с вами.
Из сказанного Роберт заключил, что его новый тесть не настолько пьян, как кажется.
По традиции, жених приводил невесту а свой дом, но у Роберта не было дома в Пекине, поэтому решили, что он и Чжан Су проведут свою первую ночь в доме Чжан Цзиня. У Лай все приготовила и даже поставила серебряный кувшин в спальне, чтобы ее дочь могла строго придерживаться конфуцианских законов.
Гости продолжали веселиться, когда молодых родители проводили наверх. Виктория, великолепная в светло-синем сатине, с темными волосами, стянутыми огромным сатиновым бантом, тоже пошла с ними; никогда прежде она не прибывала в таком возбуждении.
— В обряде венчания перемешались европейские и китайские традиции, — призналась У Лай Люси. — Не знаю, как и поступить дальше.
— Я считаю, лучше всего оставить молодых одних, — предложил Джеймс.
Люси все это время держалась вежливо, но неприступно и не выказывала особой радости по поводу женитьбы сына.
У Лай поклонилась дочери:
— Вверяю тебя в добрые руки, дитя мое, — сказала она Су.
Наконец дверь за родными затворилась. Чжан Су встала на колени перед мужем. Она была в синем шелковом платье, уже без обуви. Волосы ее удерживала фарфоровая брошь, украшенная изображениями крошечных птиц. От девушки исходил аромат духов, сладостей и невинности.
Роберт расстегнул брошь, и волосы заструились ей по плечам, упали на спину. Су не двинулась. Она еще ни разу на него не взглянула с самого начала церемонии и на протяжении всего застолья. Когда он коснулся ее щеки, а затем взял за подбородок, чтобы поднять ее лицо, она едва заметно вздрогнула.
— Ты боишься? — спросил Роберт.
Она подняла на него угольно-черные глаза.
— Мужчин? Или меня конкретно?
— Я хочу быть вашей женой, мой господин.
— Ты и будешь ею, жена. — Он помог ей встать, затем наклонился и поцеловал в губы. Она стояла тихо, не шевелясь, лишь слабая дрожь пробегала вверх и вниз по ее телу. — Так мы занимаемся любовью в моей стране, — сказал он ей.