Последняя надежда

Клэр Джессика

Она стонет у моего рта, и вибрации, которые она вызывает в моем теле, неописуемы. Пальцы на ногах сводит судорогой, а ноги напрягаются. Я достаточно дрочил, чтобы распознать признаки надвигающегося оргазма, но черт, я не так много знаю о женщинах. Не могу сказать по ее стону, насколько она готова.

Я смотрел порно. Видел, как цыпочки брызгаются на камеру, но знаю, что это дерьмо фальшивое. Фальшивее, чем любовь проститутки. У меня нет достаточного гребаного опыта, чтобы знать, кончит ли она.

Моя неминуемая неудача в попытке угодить

ей приносит ясность, которой у меня не было раньше, и которую я не очень ценю. Почему бы мне просто не вонзить нож ей в сердце? Ей было бы легче умереть, чем с дьяволом в моем теле. Я отпускаю ее волосы, но к моему удивлению, Ава не слезает и не отстраняется от меня.

– Прикоснись ко мне, – говорит она хриплым голосом. – Я умру, если ты этого не сделаешь.

Внутри меня происходит конфликт. Она очень мне нужна, что в этом плохого? И я кладу руку ей на спину.

– Не здесь.

Схватив меня за руку, она кладет себе на пояс. Может, я и неопытен, но не глуп. Дрожа, я вытираю грязь об штаны. У нее кожа на ощупь кажется мягкой и очень голой.

– Продолжай, – шепчет она, когда я останавливаюсь там, где обычно у женщин растут волосы.

Я не встречаю никакого сопротивления; никакого мягкого гнездышка, только голая, голая кожа.

Может, я в порно. Возможно, я снова на острове, и мне снится сон о шпионских играх и взрывающихся самолетах, о великолепной женщине, которая хочет, чтобы я ее трогал. По крайней мере, на это указывает девушка из сна. Это должно быть, сон. Должен. Потому что это чертовски хорошо.

Я закрываю глаза, чтобы продолжать видеть сны и забыться, и позволяю себе скользнуть пальцами ниже, изгибая их между ее мягкими бедрами. Она промокла насквозь, и так легко вдавить в нее палец.

Мы резко втягиваем воздух, когда я толкаю в нее свой длинный палец, и стонем, когда он погружается внутрь неё.

– Еще, – выдыхает Ава.

Я проталкиваю еще один палец в ее влажные горячие глубины, и когда она кивает, использую еще один. Третий встречает сопротивление, но Ава сдается, и ее стены смягчаются, чтобы принять меня. Прижав ладонь к ее клитору, я медленно просовываю пальцы внутрь. Девушка стонет, дрожит и шепчет что-то ободряющее.

Это всего лишь мои пальцы. Просто прикоснусь к ней пальцами. Больше ничего, и она будет в безопасности.

– Да, прямо здесь. О, Раф, это так приятно.

Я нагибаюсь, целуя ее в подбородок, и ее длинную изящную шею, спускаясь к эротическому изгибу, где шея переходит в плечо. Чувствую, как ее стенки сжимаются и пульсируют под моими пальцами. Сама она потирает мою грудную клетку – это своего рода удовольствие.

Отодвигаюсь, чтобы лизнуть потайное место за ее ухом, и у нее дыхание прерывается, а стенки влагалища крепко сжимают мои пальцы.

– Быстрее, Раф. Сильнее, – инструктирует она.

Я повинуюсь. Резко и быстро погружаю пальцы внутрь, устанавливая бешеный ритм. Девушка прижимается ко мне, быстро двигая бедрами в такт моим пальцам.

Более

сильный мужчина, чем я, с большим опытом, или может быть, просто с большим контролем, возможно, смог бы выдержать все эти трения и стоны, или скользкое ощущение стенок ее влагалища, сжимающих мои пальцы так сильно, что я задаюсь вопросом, сломаются ли они. Опять же, если они это делают, тогда были принесены в жертву на достойном алтаре, потому что, Христос, она чувствует себя, как на небесах. И я больше не могу этого выносить.

Упираясь ногами в землю и толкаясь вверх, я совершенно не контролирую себя. Она ездит на мне и моих пальцах, как на брыкающемся мустанге в самом захудалом ковбойском баре в самой отдаленной части Западного Техаса.

Когда мое горячее семя вырывается из меня, я откидываю голову и рычу. Вокруг меня все ее тело сжимается – тонкие стенки влагалища, ее ноги вокруг моих бедер, а ее пальцы на моей груди. Резко выпрямившись, я крепко прижимаю ее к себе одной рукой, продолжая жестко и быстро, как она и просила. Еще один оргазм пронзает ее тело, и Ава выкрикивает мое проклятое имя громче, чем кричат глупые обезьяны на деревьях.

– Раф, Боже мой, Раф! – эхо ее криков будет преследовать меня, и доставлять удовольствие всю оставшуюся жизнь.

Ее запах запекается у меня в носу, и всякий раз, когда останусь один, я сожму пальцы при воспоминании об ее гладкой промежности и тугих влажных стенках. Одновременно ненавижу себя и до смешного доволен.

Она вздрагивает, когда я отстраняюсь от ее чувствительной кожи. Желание бросить ее на землю и зарыться лицом у нее между ног, давит на меня. Я напряжен от последствий того, что только что произошло, ведь вместо того, чтобы хотеть ее меньше, мой член сразу становится твердым и хочет большего.

Оргазм, который я только что испытал, не оставляет облегчения. О, нет. Я жадный. Трахнуть ее языком было бы хорошим началом. Наклонить ее над камнем, и постучать по ней членом было бы еще лучше.

Грубо оттолкнув ее, я провожу дрожащей рукой по лицу.

– Нам пора идти. Почему бы тебе не надеть куртку, пока мы не запачкаем тебя еще немного.

– О, хорошо, – говорит она тихим голосом.

Я как-то причинил ей боль, и это заставляет меня чувствовать себя дерьмом, но возможно, это поможет нам пройти через все это без того, чтобы я бросил ее на первую попавшуюся полуплоскую поверхность и трахнул ее до смерти. Буквально.

Я делаю нетерпеливое движение, и девушка понимает намек, спрыгивая с моих колен. Мои трусы неудобны, поэтому говорю ей подождать, пока снова спущусь с холма, якобы для большего количества грязи. Но прежде, чем намазаться, расстегиваю брюки и снимаю трусы, чтобы сполоснуть их в воде. Натянув брюки, я засовываю промытые водой трусы в задний карман. Набираю грязью руки, шею и лицо, и возвращаюсь с пригоршней для Авы.

– Извини за замечание о девушке-девственнице, – говорит она, когда я втираю грязь в ее обнаженную кожу.