Последствия неустранимы
Шрифт:
– Стрункину, по-моему, надо вообще исключить из числа подозреваемых, - сказал Бирюков.
– Складывается у меня недоброе предчувствие, что сотворила преступление женщина, которую мы еще не знаем.
– А эта, бывшая машинистка... Огнянникова как?
– спросил подполковник.
– Красивая... и... для двадцатипятилетнего возраста очень даже не глупая женщина. Умеет показать себя с выгодной стороны, прекрасно собою владеет. Ни разу не вспылила, не увильнула от ответа, хотя некоторые вопросы были щекотливые...
– Об отношениях с Головчанским что говорит?
– Уверяет, что никаких отношений
– Не Хачик ли замутил воду?
– снова вклинился Голубев.
– Сегодня на улице встретились. Остановил меня как задушевный друг. Спрашивает: "Правда, что Александра Васильевича отравила жена Туманова?" - "Кто вам такое сказал?" - "Женщины в ПМК говорят". Ну я, понятно, посоветовал меньше слушать сплетни да готовиться к ответственности за хищение государственных денежных средств...
– Отделу БХСС уже дано задание разобраться с этим хищением самым серьезным образом, чтобы навсегда отучить Алексаняна заниматься подобными делами, - сказал подполковник Гладышев. Он хотел еще что-то добавить, но в кабинет вошел следователь Лимакин. Форменный пиджак и брюки следователя были серыми от пыли.
– Где так вымазался?
– выпалил Слава Голубев.
– По району колесил, розовый гранозан искал.
– Нашел?
– Сейчас, отдышусь...
Рассказанное следователем никого не обрадовало.
Кладовщик Райсельхозхимии оказался памятливым. Когда Лимакин завел с ним разговор насчет розового гранозана, он вспомнил, что в начале марта на склад поступало несколько банок с таким гранозаном. Все их забрал молоденький агроном. "Почти мальчишечка, наверно, первый год после института". Долго сомневался: гранозан, не гранозан? Даже этикеткам на банках не верил, потому как ядохимикат для него показался необычного цвета. Но вот из какого хозяйства этот агроном, кладовщик, сколько ни старался, так и не вспомнил. Лимакин внимательно проверил журнал выдачи ядохимикатов - цвет выдаваемого гранозана там не указывался, а в первой декаде марта этот препарат получали более десяти хозяйств. Пришлось Лимакину переписать их и прямо со склада Райсельхозхимии на попутной машине уехать в ближайший колхоз "Гранит". Потом следователь объехал на попутках еще три хозяйства и только в совхозе "Победитель", где рабочие ПМК Сельстрой заканчивают строительство животноводческого комплекса, наконец-то отыскал "молоденького агронома". Поначалу агроном ни о каком гранозане говорить не хотел, но, когда Лимакин предупредил, что по поводу небрежного обращения в совхозе с ядохимикатами будет возбуждено уголовное дело и ему, агроному, придется нести судебную ответственность, чистосердечно признался, что еще в марте месяце "примерно с пол-литровую баночку" розового гранозана у него выпросил Александр Васильевич Головчанский...
Из кабинета начальника райотдела Антон Бирюков вышел вместе с Голубевым и Лимакиным. Все трое зашли в кабинет Бирюкова. Молча сели. Настроение у всех было тягостное. Слава Голубев предложил:
– Надо немедленно задерживать Софью Георгиевну по подозрению, и она признается...
– Ох, какой ты быстрый, - усмехнулся Антон.
– Задержание - не забава. Давай думать: к кому от Головчанского мог попасть розовый гранозан?
– Ясно к кому - жене! Софья Георгиевна агроном по образованию, знает, для каких целей эта ядовитая штука применяется. У Головчанских есть дачный участок. Второй год его обрабатывают. Решили гранозанчиком протравить овощные семена, чтобы урожай побольше вырастить. Правильно я мыслю?..
– Правильно, - согласился Бирюков.
– Поэтому посмотри-ка в кооперативе, у кого овощи хорошо растут. Поинтересуйся, каким способом это достигнуто. Понял меня, мыслитель?
– Так точно!
Лимакин достал из кармана пачку сигарет, хотел было закурить, но передумал. Устало заговорил:
– Из "Победителя" звонил прокурору. Семен Трофимович получил взбучку от вышестоящего начальства. Софья Георгиевна уже и в областную прокуратуру нажаловалась. Не понимаю, чего она хочет добиться своими жалобами?
– Ничего не хочет, - с огорчением сказал Бирюков.
– Обычная обывательская запальчивость. Софье Георгиевне ведь неизвестно, какой грязный клубок заплел ее муж. В ее понятии так: скончался Александр Васильевич на даче Тумановых - Тумановы убийцы. А прокуратура и уголовный розыск непонятно кого ищут.
– Но, согласись, улики против Нади и Олега очень серьезные. Может, и вправду мы прошлогодний снег ищем?..
Бирюков щелкнул шариковой авторучкой, принялся обводить на перекидном календаре число.
– Не знаю, Петя... Может, действительно в дебри лезем понапрасну, но что хочешь со мной делай, не могу я представить Тумановых в роли убийц. На мой взгляд, это тот самый случай, когда порядочные люди, не являющиеся, по существу, преступниками в полном смысле этого слова, втягиваются в роковую орбиту откровенным подонком.
– Считаешь, Головчанский их втянул?
– Да.
– Семен Трофимович мне сказал, что Облсельстрой прислал в прокуратуру прекрасную характеристику на Головчанского.
– Что в Облсельстрое знают о Головчанском как о человеке? Он для них - начальник ПМК. А о начальниках судят цифровыми категориями: выполнил план на столько-то процентов, экономия средств такая-то, производительность труда ежегодно растет, новая техника внедряется. А то, что Александр Васильевич, еще будучи главным инженером, "химичил" с рацпредложениями, а став начальником ПМК, начал брать тысячами из государственной кассы как из собственного кармана, - это Облсельстрою неизвестно.
– Ты возненавидел Головчанского?
– Нет, Петя. Головчанский - потерпевший. Наша задача - найти его убийцу и посадить на скамью подсудимых. Но вот в чем дело... Чем больше я узнаю об Александре Васильевиче, тем больше склоняюсь к мысли, что основным преступником является сам потерпевший...
Зазвонил телефон. Бирюков ответил. После короткого разговора положил трубку и посмотрел на Лимакина:
– Олег Туманов хочет говорить со мной с глазу на глаз. Сейчас придет...
17. "Явка с повинной"
Со времени последней встречи с Бирюковым Туманов изменился еще больше. Добродушное, чуть продолговатое лицо Олега стало теперь вытянутым, скуластым, а под воспаленными до красноты глазами чернели такие плотные круги, словно Олег не спал несколько суток подряд. Он неуверенно уселся на стул прямо перед столом Антона и вдруг заявил: