Послесловие
Шрифт:
"Молодец Коля! Как удар под дых — "завтра день рождения Леночки"! Какое теперь свидание к черту?!!"
Николай постоял, ссутулившуюся спину друга изучая, покосился на притихшую, испуганно поглядывающую на него Валю, и сгреб часть конфет и пряников в мешок:
— На работе угощу.
Бросил и ушел в ванную.
Валя губу прикусила, потерянно разглядывая сладкое, в уме уже подсчитала — вся зарплата на столе. Это что творится — то?
— Саш? — протянула робко. — Познакомил бы ты его с кем-нибудь, а? Совсем ведь с ума сходит. Страшно мне: по ночам кричит, будто режут его, утром молчит, словно всем недоволен, а вечером — вот вам, — на конфеты показала. — Так ведь и по миру пойдем.
Дроздов зажмурился: "о чем она? Денег жалко?! Да не в деньгах дело, дура!!" — чуть не рявкнул.
В кармане сколько было, вытащил, Вале кинул и вышел. Дверь схлопала так, что девушка подпрыгнула. И вовсе сникла: ну чего такого сказала? Она же не о себе заботится? У мужчин ума нет, транжирятся, так она на что, голову — то вправлять?
Лицо руками закрыла, расплакалась: сколько ж можно-то?
— Валюш, ты что? — прищурил на нее глаз брат, выйдя из ванной. Китель на табуретку кинул, лицо полотенцем вытер, шею. — Из-за Сашки? Психанул?
Девушка уставилась на него, слезы утерла — красивый мужик, сильный, исподнее все контуры тела вырисовывает — ну, сил нет, какой пригожий! Любая — пальцем помани — побежит!
Чего ж ему надо-то?
— Женись, а? — почти взмолилась. — Пожалуйста, Коленька.
У мужчины взгляд как бритва стал, пальцы в кулаки сжались. Сунул в карманы брюк от греха и попросил тихо, но страшно:
— Не называй меня так. Никогда.
Развернулся и вышел.
Валя вовсе сникла: ну, что сказала-то?!
Сквозь сон Лена грохот услышала, крики и как щелкнуло что-то в голове — "мессеры!! Ложись!!" А там же Сережка, Домна с Верой!!
Вылетела из комнаты, сердце колотится, выскакивает, голова ничего не соображает.
Увидела Домну с Верой, что с криками и пинками мужчину какого-то гонят, ругань стоит. И не слышит их — слышит вой и свист падающих снарядов, «ура», "вперед", "за мной"!! И видит землю, изрытую воронками, пыль в воздухе стоит, духота и запах гари.
Зажала уши и закричала дико, сползла на пол — в глазах ужас.
Все стихли, к ней обернулись, заметив, наконец.
— О! Сучка эта! — ткнул в ее сторону Гришка, покачиваясь. Словно штормило квартиру.
— Я те дам «сучку» кобель! Пьянь подзаборная! — понесло опять Домну, давай его полотенцем хлестать. — Я тя отучу язык распускать! Я те, «фронтовик» лешачий таку реганцировку войск устрою, ты у меня дорогу сюда забудешь!! Сволочь ты поганая!
— Моя жилплощадь!
— Гроб твоя жилплощадь! — рявкнула Вера и к Лене ринулась, присела перед ней, по плечу похлопала. — Эй? Чего ты? Это Гришка опять приперся, носят черти забулдыгу.
— В милицию на вас пожалуюсь!! — горланил мужчина, сдавая позиции. Рукой размахивал, но к входной двери пятился. — Эта курва мне лицо разбила! Посажу, враждебный элемент! Я за вас кровь проливал, а вы мне жизни не даете?!! Я вам такой Сталинград устрою, попомните!! — кулаком пригрозил и на площадку вывалился.
— Я тебе сама милицию вызову! Скажу, кому надо и будет тебе удар по всем фронтам!!
Домна дверь закрыла, старым велосипедом придавила и кулаком в ответ пригрозила:
— Сунься мне еще!! Инвалид хренов!!… Замок куплю! Все! От ты мне где, гад такой! — у горла ребром ладони рубанула.
Лена лицо закрыла, чтобы не видеть горящие избы, не чувствовать запах гари и дыма, человеческого мяса.
— Нет, ну не гад ли?! — возмутилась Домна, учуяв запах гари. — Картошку из-за него аспида проворонила! Подгорела! Вера! И у тебя горит!! — в кухню ринулась спасать что можно.
Верка носом шмыгнула, притулилась рядом с Леной:
— Ты не молчи? Только не молчи.
Жаль до слез брала — смотреть ведь на девчонку страшно. Прозрачная, припадочная. Чуть громко крикни или свали что-то — голову в плечи и как исчезла, провалилась куда-то в себя. Только глаза стеклянные, огромные и темные как гиблые воды.
— Не молчи говорю!! — прикрикнула, тряхнув Санину.
Та руки опустила, смотрит на нее, а, Вера поклялась бы, ничего не видит.
— Чего с ней? — присела перед ними Домна, полотенцем как размахивала, дым с кухни гоня, так с ним и прибежала в обнимку.
— Придурка, что ли напугалась? Ой, да нашла кого! Ходит тут, редко, но метко!
Вера глянула на подругу, как по лицу съездила. Полотенце отобрала и Лене лоб и щеки обтерла мокрым.
Та вздрогнула, очнулась. Смотрит не понимающе:
— Вы кто?
— Тьфу, — в сердцах выдала Домна и прямо на пол села, на Веру уставилась. — Будем в двадцатый раз знакомиться.
— Дааа, — протянула та, щурясь в раздумьях. Оттерла уже свою физиономию. Поднялась и Лену подхватила:
— Давай-ка бай. Завтра познакомимся.
— Завтра?
— Ага. Проснешься, сама нас вспомнишь. Не первый раз.
Утащила ее вместе с Домной на диван, уложила и одеялом накрыла. Женщина таблетки привычно из ящика достала, выпить заставила.
Все как обычно, — переглянулись и на цыпочках за дверь выскользнули.
Лена вслед им с удивлением посмотрела: странные, какие… Кто такие?
— Слышь, Домна, не дело с Ленкой-то, — заметила тихо Вера уже на кухне.
— Кто спорит?
— Думала лучше ей после больницы будет, а оно глянь — хуже.
— Кто ж после операции в дворники идет? Ясно дело лучше не будет.
— А дворники-то пшик получают, — кивнула. — Доходная совсем стала, светится вон вся.
— А как не прикармливаешь, не берет.
— Ай, — отмахнулась девушка, ноготь грызть начала в раздумьях. — А ведь воевала — осколок вишь, извлекли. А почему тогда никаких документов, что фронтовичка?