Послесловие
Шрифт:
— Я не воевала, — женщина кивнула, мимо ушей пропустив. Чая хлебнула.
Не ее это дело, что фронтовички от своего прошлого отказываются. Понять их Ирина могла — сама зуботычин да плюх за то что воевала хлебала. Но чем больше получала, тем больше злилась и упрямилась. Не снимет она форму и от прошлого своего не откажется. Не стыдное оно у нее, и стыдно было бы сдаться, и обидно до слез, что за то, что мир в страну вернули вместе с мужчинами, женщины — военные отчего-то фактически изгоями стали.
Лена — молодая, понятно все с ней — жить хочет как все нормально, а не ходить на отшибе мимо,
— Долго забывала? — спросила тихо.
— Что?
— Войну.
Лена помолчала — в груди тесно отчего-то стало, а пойми почему? Ведь не воевала…
— Не воевала.
— А рубцы откуда?
— Какие?
— Все, — глянула холодно и Лена не стала отвечать. Чая отпила, на щебетавших у шкафчиков девушек посмотрела — красавицы. Платья такие, что хоть под венец в них.
— Высокая, надменная — Зоя Иванова. Та, что пониже, пухленькая — Тамара Спивакова. Змеи. Подальше от них держись, — ровным тоном сказала Ира.
— Спасибо, — на полном серьезе поблагодарила девушка.
Подружки томными взглядами одарили сидящих за столом и процокали каблучками на выход.
— Королевы, — заметила Лена.
— Куда уж, — хмыкнула Ира, папиросы достала. — Куришь?
— Нет.
— А я — да, — закурила. — Давно у нас?
— Вторую неделю.
— И как? Со всеми познакомилась?
— Особо некогда было.
— А Домна?
— Живем вместе.
— Понятно. Так на каком фронте воевала?
Никого не было в раздевалке — можно было секретничать. Но девушка упорно головой мотнула, отвернулась к входной двери, которая приоткрыта была и можно было видеть, как мимо люди снуют.
Ира внимательно рассматривала Лену, особенно шрамы на виске. Затушила папироску в банке, на окно убрала. И бросила, вставая:
— А рубцы от осколочных ранений, — к выходу пошла.
Санина насторожилась, за ней двинулась:
— Откуда взяла?
Ира усмехнулась, приостановилась у дверей:
— Глаз наметанный. Перевидала такие за три года выше головы.
— Но у меня и военного билета нет.
Женщина хитро улыбнулась, руки на груди сложила, плечом косяк подперев и в коридор уставилась — а там мужчины в форме — кто со смены, кто на смену.
— И хорошо, что нет, — протянула. — Значит, шанс есть жизнь наладить. Этим, — кивнула на мужчин. — Фронтовички не нужны. Встречалась с одним, все хорошо было, даже планы строили, а потом узнал, что мы с ним на одном фронте воевали и испарился. Был и нет. Ничего, не норма вроде бы. С другим познакомилась. Хороший мужик и не сбежал, как узнал. Только я для него не женщина, а «сестренка». Вот так, — с поволокой во взгляде посмотрела на Лену, прятала обиду.
Саниной ответить нечего было — грустно, то о чем Ира поведала, мягко говоря.
— Нет, я сказал! — рыкнуло справа. Лена выглянула из-за двери и увидела полковника с седыми висками, а лицом молодого. Тот майора суетливого обойти пытался по коридору.
Вроде ничего такого, а сердце зашлось, и словно огромным стало — не то что в груди — в животе и горле запульсировало. Бух, бух, в висках, и взгляда оторвать не может от мужчины.
Ира покосилась на нее, на Санина и усмехнулась.
— А очередь встань.
Ничего ни ей, ни Ире здесь
— Ты о чем?
— О полковнике. Его наши кошки уже в глухую оборону взяли, не подступись.
Мужчина скрылся, а Лена лицо оттерла от выступившей испарины:
— Красивый, — прошептала, не понимая, что с ней.
— Для кого как. По мне — обычный. По мнению той же Зойки — идеал, потому что в погонах… Пошли на рабочее место. В обед поболтаем.
Лена сидела за пультом и все думала о том полковнике — что в нем? А сердце только от мысли о нем сжимается, и тревожно становится.
Странно. Но с другой стороны… Что плохого если ей понравился мужчина?
Поездка удалась.
Загрузились они Александром подарками и всякими вкусностями под завязку. Санин месячный оклад полностью решил молодым отдать.
Невеста Белозерцева очень всем понравилась.
Встреча с Мишкой, с Семеновским, который тоже на свадьбу прийти смог, превратилась в действительно праздник. Сашка привел своего однополчанина — отличного человека, Яна Вспалевкого и гудели компанией два дня, счастливые, что снова все вместе и будто вернулось что-то важное в жизнь. А свадьба она как-то на заднем плане была, ремарками. То ленинградцы москвичей к себе тянули, то москвичи ленинградцев, предчувствуя опять длительную разлуку, и в итоге постановили каждый год девятого мая собираться в Ленинграде на квартире у Семеновского на Литейном проспекте.
Уезжать домой вовсе не хотелось.
Рутина ждала каждого и была смерти подобна.
К тому же Николай был серьезно обижен на сестру и видеть ее не мог. С поезда к Сашке отправились, у него и заночевал.
А с утра опять бардак в управлении в порядок приводить принялся. «Летали» в понедельник все, кто под руку попался.
Во вторник генерал к себе вызвал и молча докладную Санину протянул.
"Довожу до вашего сведения, что полковник Санин Н.И, систематически ведет себя как тиран, поносит офицеров, кричит и требует воинской дисциплины, в то время как управление внутренних дел не является военной организацией".
— Чушь, — бросил отодвинув. Но подпись заметить успел — майор Карпов. Паспортный отдел. Понятно. Как раз вчера Санин Карпову взбучку устроил.
Павел Аркадьевич хитро посмотрел на Николая и подвинул другой лист — наградной. Два удостоверения: за взятие Зееловских высот полковник Санин награждается орденом Александра Невского, за взятие Берлина — медалью за взятие Берлина.
— Поздравляю, Николай Иванович, герой ты у нас! — пожал руку мужчине. — На счет остального, — вышел из-за стола и прошелся по кабинету, нагнетая обстановку. Только Санину на нервы таким образом капать было глупо после фронта, и видно понял то генерал, бросил ерундой заниматься. — Претензий у меня нет. Более того! — палец выставил. — Могу только содействовать твоим методам, ибо приводят они к самой высокой трудовой дисциплине по сравнению с другими управлениями. В общем… Хоть закричись ты там, хоть лично всем по мордам наддай, главное, чтобы показатели были не хуже нынешних. К премии тебя хочу представить. Заслужил, что и говорить, — улыбнулся. Листок с доносом взял и порвал. — Сильно Карпова притеснил?